Европейцы тоже были смущены. Совсем не это они ожидали увидеть.
– Вон там, кажется, скалы? – пробормотал огромного роста, толстый, с курносым лицом матрос, которого все называли Тагом.
– Ага, – подхватил Черная Борода. – Но, черт подери, ни одного домишки, ни одного шпиля, ни одной башни, как будто здесь сроду ничего не было. И похоже, что мы находимся в устье Темзы, но где же сама река?
– А не могли ли реку перекрыть плотиной? – тихо спросил Красные Мокасины. – Может быть, поэтому река исчезла.
Черная Борода метнул в его сторону испепеляющий взгляд, но, к своему удивлению, индеец заметил, что ярость во взгляде пирата смешалась с еще одним чувством, которое можно было определить как страх. По опыту двухмесячного плавания он знал: если страх овладел Черной Бородой, то всеми остальными – смертельный ужас.
– Ты даже не подозреваешь, какую глупость ляпнул, чоктау.
– Тупой индеец, – поддакнул Таг.
– И все же, – тихо вставил Нейрн, – такое возможно.
– Да кому это могло прийти в голову? Армия чьей страны могла бы отважиться на такое? Стереть с лица земли дома – это я понимаю, но стереть с лица земли эту чертову Темзу – такого не может быть!
– Широта и долгота совершенно верные, – снова и очень настойчиво повторил Томас Нейрн. – Это устье Темзы, точнее сказать, оно здесь было. А Лондон был вон там. – Он провел рукой с запада на север.
– Ну, в таком случае, – зло бросил Черная Борода, – если ты такой опытный мореход, то найди нам твердую землю и порт, где мы могли бы бросить якорь, а то у нас истощились запасы провианта и, главное, рома, и мои люди того и гляди бунт поднимут.
– Вначале нам нужно поговорить с Бьенвилем и Мэтером.
– Только с моего благословения, – проворчал Черная Борода, не спуская глаз с берега. – Зови своего Бьенвиля.
Бьенвиль покачал головой и выпустил из трубки облачко дыма.
– Мне не нравится идея отправить моих людей вперед на разведку, – сказал он. – Лучше плыть до тех пор, пока мы не встретим признаки жизни.
Черная Борода, с уже красными от португальского вина глазами, опрокинул еще один бокал, восьмой по счету.
– Предлагаете плыть дальше во Францию?
– Да, именно это я и предлагаю. Если это действительно устье Темзы, то тогда с совершенной определенностью можно сказать, что мир зашел слишком далеко в своем безумии, так далеко, что мы и предположить не могли. Лучше нам поберечь свою команду от потерь, пока мы не выясним, что же здесь все-таки случилось. Если так мертв и пустынен берег Англии, может быть, Франция нам даст ответ.
– Да, конечно, убийца может больше рассказать, чем убитый, если не соврет при этом.
Бьенвиль покраснел и зло посмотрел в сторону Черной Бороды:
– Сэр, я бы попросил вас воздержаться от каких бы то ни было выводов. Если вы хотите, чтобы экспедиция проходила без конфликтов, мирно…
– Если вы не хотите конфликтов, а только мира, то отдайте под мое командование своих людей.
– Мы об этом не договаривались, как вам известно, господин Тич, – оборвал его Мэтер, сцепив в напряженный замок руки, лежавшие на столе, за которым они все сидели. Почти все время путешествия он чувствовал себя мерзко, и потому голос его немного дрожал, но слова его звучали, как всегда, твердо. – А вам, господин Бьенвиль, не стоит забывать, что флотилией управляете не вы, а Совет.
– Я помню об этом, сэр. Я лишь высказал свое предложение.
Мэтер кивнул:
– Вы джентльмен, монсеньор, и я верю вашему слову. И я верю, что вы выполните те обязательства, что взяли на себя перед тем, как мы отправились в эту экспедицию. Мы заключили договор, что поплывем также и во Францию. Все дело только в том – когда. Ну а пока мы находимся здесь, насколько я понимаю, у берегов Англии, то мы должны быть благоразумны и осторожны, у нас не так много людей.
Бьенвиль задумчиво кивнул и посмотрел на Красные Мокасины:
– А вы что скажете, сэр? Вы ведь тоже член Совета.
Красные Мокасины даже немного удивился. Он действительно был членом Совета, но впервые с начала путешествия к нему обратились, чтобы услышать его мнение.
– Я думаю, это не очень хорошая идея – высаживаться здесь, – после паузы сказал он.
– Почему? – тихо спросил Мэтер, как показалось, с легким раздражением.
– Место это какое-то нехорошее. И я чувствую, что вы все напуганы, и это чувство меня не обманывает.
Он не стал говорить им о том, что отправил на разведку свое дитя Тени и оно не вернулось, погибло где-то здесь, и он глубоко переживал эту потерю. Одно упоминание о таком могло бы разозлить Мэтера.
– Я не вижу смысла во всех этих чувствах, – сказал Мэтер немного холодно. – Но спасибо за высказанное мнение. Джентльмены?
Бьенвиль вздохнул:
– Выставьте свое количество людей, и я в свою очередь выставлю столько же.
– Согласен, – сказал Черная Борода. – А кто возглавит эту сухопутную команду?
– Я, – спокойно ответил Мэтер.
– Вы?
– Да, я. Из нас всех я единственный человек, обладающий научными знаниями, и единственный представитель Королевского общества. Джентльмены, здесь мы столкнулись с какой-то загадкой, и она, мне думается, научного характера. Я возглавлю эту команду, куда войдут и люди губернатора.
– Таким образом, в этой команде будут представлены все члены Совета, – подвел итог Черная Борода. – Чоктау, а ты кого от имени своего народа отправишь на исследование этого «нехорошего места»?
Красные Мокасины промолчал. Ответ и так был ясен.
Земля, едва прикрытая травой, была черной, как древесный уголь. Она на самом деле была выжженной, и Мэтер сразу же это отметил.
– Совершенно ясно, здесь был сильный пожар, – пробормотал он.
– Вы хотите сказать, что здесь все выгорело? – переспросил Таг, беспокойно оглядывая безликие окрестности.
– Все выжжено. Но чем?
– Огнем, думаю, – нервно ответил Таг.
– Да, именно это и приходит в голову. Капитан Нейрн, куда нам теперь?
– Лондон должен быть вон в том направлении, – ответил Нейрн, махнув рукой.
– Нам нельзя терять ни минуты, – напомнил им еще один спутник, лейтенант дю Ру, довольно болезненного вида француз. Его рука почти все время лежала на обмотанном проволокой эфесе его шпаги, а взгляд подозрительно блуждал по сторонам.
Их было всего десять человек. Ниарне, Таг и крепкого сложения негр по имени Фернандо представляли Черную Бороду, дю Ру, два приземистых нормандца, Сен-Пьер и Ренард, – Бьенвиля. Мэтера сопровождали два солдата из Филадельфии: большой и неповоротливый, но добродушного вида парень по имени Чарльз и крепкий мужчина с соломенного цвета волосами, назвавшийся Уоллесом.
– Ну вот ты и открыл Англию, – шепнул на ухо Красным Мокасинам Нейрн. – Нравится она тебе?
Красные Мокасины чуть заметно улыбнулся:
– Я намеревался предъявить на нее права в пользу Шести Племен чоктау, но теперь не вижу в этом смысла.
– Надеюсь, мы найдем смысл, – сказал Нейрн и двинулся вперед.
Они держались возвышенностей, обходили стороной топкие зловонные низины, простиравшиеся к западу. Так они шли несколько часов и ничего привлекательного не заметили. И вдруг Мэтер, который шел как-то сгорбившись, будто читал письмена, начертанные у него под ногами, проворчал:
– Посмотрите сюда. – Он поднял с земли кирпич.
Очень скоро им стали попадаться в большом количестве кирпичи и камни, в основном битые и почерневшие от копоти. Еще какое-то время спустя они обнаружили и более существенный объект.
– Это остатки фундаментов, – сообщил Нейрн.
Красные Мокасины уже и сам догадался, что они наткнулись на фундаменты некогда жилых строений, он заметил здесь прямоугольную расчерченность земли, так свойственную белым, но сейчас высота фундаментов не превышала и несколько дюймов. Местами прямоугольность нарушалась, рассеченная на части чем-то, что распороло поверхность земли на глубокие борозды, которые уходили вдаль и там терялись. Местами земля была разрыта, словно ее скребли гигантским пальцем.
– Это, должно быть, Тилбери и Ширнесс.
– О дьявольщина какая! Все это мне так не нравится, – пробормотал испуганно Таг. – Ни черта не осталось. Вот Господь кару…
– Прекрати богохульствовать! – рявкнул Мэтер, и глаза его зло сверкнули.
– Простите, преподобный отец. Но здесь такое… любого во всех смыслах порядочного человека может из себя вывести.
– Не так гнев Божий проявляется, – оборвал его Мэтер.
– Может, оно и так, – сказал дю Ру, – но разве это не похоже на гнев Божий?
Мэтер пожал плечами:
– Все есть промысел Божий, и на то, что здесь случилось, тоже была Божья воля. И если это Его воля, то мы сумеем разгадать ее смысл.
