Смеяться или плакать, вот в чем вопрос. Что-то я разошелся, надо уже найти наконец местечко, да и успокоиться.
Наутро ко мне заявился Петя. Рассказал, как жена причитала, что он уже ребенка на наши темные делишки таскает. Привычная русская картина. Рыба-пила в действии. Что поделать, так уж мы устроены, женщины всегда недовольны мужчинами.
— Так что, мы теперь сможем ездить куда захотим? — Петька все не мог поверить, что легализация завершена и можно вздохнуть свободнее.
— Не совсем так, — осторожно заметил я, — я тебе говорил, что если жить в Штатах просто так, ничего не делая, тобой заинтересуются. Особенно если у вас начнутся приличные траты. А они будут. Тут и жилье надо купить, или строить, тут уж вам виднее, и машину купить. Да мало ли всяких затрат в жизни? Так что ищи, куда вкладываться будешь, чтобы был реальный источник дохода.
— Думал уже. Надо исходить из того места, где осядем. У них тут, представляешь, местные законы штата превыше законов страны!
— Да знаю я, знаю.
— Вот. Куда повезешь-то? Как я буду придумывать, чем заняться, если еще не знаю, где мы наконец осядем?
— Вот уж давайте сами, а? А то опять со мной в историю влипнете, — усмехнулся я. — А если серьезно, поезжайте туда, где тепло, мой совет.
— А мы наоборот хотели, — растерялся Петя, — нам озера понравились, места там… — мечтательно закатил глаза друг.
— Да как хотите! Петь, я вам не нянька и не надзиратель. Где сможешь что-то делать, туда и двигай.
— Сань, а сам-то чего, свалить хочешь? — друг посмотрел мне в глаза.
— Да не решил еще. Видишь ли, есть один человек… — начал было я издалека.
— Да не будет она против, не будет. Ведь в одном доме я жить и не предлагаю. Но хоть в город-то можем поехать вместе?
— Да не вопрос. Я и так собирался путешествовать. Буду инвестировать деньги, подгонять прогресс. Куплю себе дом и на севере, и на юге, ничего сложного.
— Все-таки куда посоветуешь вложиться?
— Я тебе все уже говорил, забыл? Я тебе даже бизнес-план составил, чего уж тут сложного?
— Да все понимаю, но чего-то туплю, — развел руками Петр. — Сань, а ведь ты по краю ходишь, — вдруг добавил мой друг.
— Ты опять?
— А что делать? Ладно там, в Союзе, ты выбраться хотел. А здесь-то зачем? Ведь это по их законам убийство первой степени, да еще и копов! Это ж вышка!
— Я — солдат. Так уж я устроен, так меня учили, Петь. Тех, кто против меня, мешает мне на пути, я убираю как препятствие, не более. Никакой злости или психических расстройств, сугубо деловой подход. Нет человека…
— Ага, нет проблемы. Как бы ни вышло, но я всегда с тобой. Ты же знаешь. Хоть теперь мне крылышки немного и подрезали, но если встанет вопрос о помощи тебе, знай, только позови, всегда приду, даже если придется сдохнуть.
— Я надеюсь, дружище, что это не понадобится. Я сам, более чем кто-либо другой, хочу остановиться, да вот все как-то не выходит. Копов, кстати, пришлось завалить из-за твоих документов. Если бы меня там взяли, то хороший адвокат смог бы отмазать, ведь я там чисто защищался. Но тогда бы у копов появилась информация о вас, а вы нелегалы. Я не мог допустить вашей депортации, потому как это конец.
— Я понял, — кивнул друг, — и еще раз подтверждаю то, что сказал ранее. Я всегда с тобой, что бы ни случилось.
Уехали мы через два дня. Причем уже пришлось поторопиться. Бандиты из клана Франческо Пелигрино уже вовсю резвились, пытаясь меня зацепить. Столько шухера в Нью-Йорке я еще не видел. Стрельба какая-то вечером была, причем долгая и явно с применением автоматов. Передел собственности? Вероятно, и так, но нам лучше свалить по-быстрому.
Уехали все вместе. Петя прикупил машину, новый «бьюик», удалось сделать это аккуратно, взятка в автосалоне, и менеджер «ошибся» в данных, что записывал с документов Петра. Зачем столько перестраховок? А хрен его знает. Мало ли где всплывет эта покупка, а тут мы и не при делах.
Итальянцы затеяли серьезный передел в городе. Семейка Пелигрино обделалась, денег-то нет, а ведь у них тоже все на бабки поставлено. Нет бабла, хрен кто на тебя пахать будет. По слухам, мелкие шестерки, что были солдатами у Франческо, сами завалили всех своих капо. Так что уехали мы вовремя, не хватало еще попасть под раздачу. Хотя я вроде зачистил все перед отъездом, аж противно было.
На удивление Алена сама попросила меня поехать с ними. Спрашивал у ее мужа, но тот сам был в шоке. Я поверил, Петруха не умеет врать, от слова совсем. Значит, девушка научилась думать. Ну, или это расчет. Она понимает, что у меня есть деньги, я многое знаю и умею. Они в такой частной жизни, как мухи в сметане, а мне-то привычно. Ведь здесь все более всего напоминает двадцать первый век. Частная жизнь, частная собственность, свобода…
— А вот рыбу ты ловить не умеешь! — констатировал Петя.
Мы выбрались на рыбалку в национальный парк на озере Онтарио. Километрах в ста от Буффало и Ниагарского водопада. Первая неделя теплая стоит, вот и обрадовались, начало мая. Да-да, на дворе тысяча девятьсот пятьдесят первый год уже, время летит быстро. Мы прижились на Великих озерах, я как-то и не думал пока о жарком климате юга Соединенных Штатов, куда так стремился. Правда, за эту зиму я всерьез подсел на обезболивающие, но вроде ничего, не умер. Лекарства приходится пить, никуда не денешься, рука в холоде здорово болит, да и у Петра тоже. Но им здесь очень нравится, поэтому пока поживем тут. Даже семейка не уверена, останутся они тут и дальше, или со мной на юга рванут. То, что следующую зиму я буду жить в тепле, я решил, семейка бывших Курочкиных пока думает. Все же здесь так красиво и тихо, никаких бандитов, стрельбы, даже негров почти нет, они почему-то не нравятся Алене. Боится их, а чего их бояться? Такие же люди, подумаешь, цвет кожи не тот, я как-то ровно к ним. Если сравнивать их с нашими «черными», что наводнили Россию в двадцать первом веке, то с этими проще. Те ведь отчего к себе не располагают? Наглые до усеру, были бы нормальными людьми, вели бы себя так же, как у себя в горах, проблем бы вообще не было. Они же, заявившись в Россию, почему-то отбрасывают все моральные ценности в сторону
