— Сереж, — вдруг прошептала Марина тревожно.
В тени большого тополя, как раз напротив подъезда с «поганой лавкой», увидел десяток пацанов, толпившиеся аккурат на нашем пути. Среди них были те, с кем в сквере дрался. Трудно было не узнать, по явным-то отметинам на лицах. Прав Ильяс, хорошо я им «насовал». Особенно если сравнить мою физиономию и фейсы этих гавриков.
Мы не сбавили шаг, но и пацаны с пути не уходили. На их лицах смесь испуга и растерянности. Не ожидали нас тут встретить.
— Что будем делать? — прошептала Марина.
— Ничего. Идем, как шли.
Чарли, видимо почувствовав тревогу хозяйки, оббежал собравшуюся впереди компанию. Пацаны замерли, опасливо косясь на собаку. Кокер обнюхал чуть ли не каждого, но, не обнаружив угрозы, побежал дальше.
Я с «безразличным выражением» смотрел на враждебные лица. За три метра пацаны спохватились и освободили нам путь. Причем отошли на очень приличное расстояние. Один из «побитых» ну уж очень сильно сверлил меня взглядом. Поравнявшись с ним, я остановился и поднял бровь:
— Ты что-то хотел сказать?
Тот замотал головой, попятился и чуть не сел в «поганую лавку».
— Я же говорил — кишка у них тонка! — весело сказал Олег.
— Конечно! — громко подхватила Марина. — На Сергея таких минимум дюжина требуется, а нас тут вообще трое.
— Четверо, — поправил Савин, — ты Чарли забыла.
Кокер, услышав своё имя, весело тявкнул. Мы засмеялись. Сзади что-то обиженно забурчали, но тут же заткнулись, когда я обернулся.
Наконец мы миновали пятиэтажку с номером один, и царство душного бетона и жаркого асфальта закончилось, дальше был только частный сектор с узкими тенистыми улочками. Осталось пройти до следующего перекрестка и повернуть направо, а там через два участка дом Расуловых.
— Ого! — удивился Олег, когда мы повернули на нужном перекрестке. — Они там что, той собрались устроить?
— Ага, и байгу заодно.
— Какая байга, — хмыкнула Марина, — тут же места не хватит.
— Я смотрю тут без скачек весело!
Похоже, в приготовлении праздника принимали участие все соседи. Они сновали через улицу, нося продукты и посуду.
— Это не улица, — хмыкнул Савин, — это кухня какая-то!
— Ага, кухня в полквартала.
— А пахнет-то как, — прошептала Марина, — вкуснота!
Да, запах был обалденный. Рот тут же наполнился слюной. Особенно выделялся запах свежеиспеченного хлеба. Помнится, у Расуловых имелся тандыр, в котором пекли вкуснющие лепешки.
Неожиданно нам навстречу вышел Ильяс с ведром очищенной картошкой.
— О, ребят, привет! — Он поставил ведро на асфальт и поздоровался. — Вы проходите, я сейчас картошку отнесу и к вам вернусь.
Ильяс подхватил ведро и побежал через дорогу.
Участок Расуловых был огромен по сравнению с соседними. В центре участка стоял каменный дом с мансардой, а вокруг него был большой сад. Вдоль забора росли вишни и абрикосы, а в глубине участка яблони. Напротив дома имелась площадка, где уже были установлены накрытые скатертью столы, с расставленной посудой. Сбоку от дома курилась дымком летняя кухня, суетились женщины, а почти у забора стоял длинный мангал заправленный дровами, но он пока был не у дел, зато рядом висели рядком три огромных казана, под которыми горел огонь. Возле них колдовал отец Ильяса. Мясом Датур Акылбаевич всегда предпочитал заниматься сам, оставляя право готовить гарниры своим домочадцам.
У ворот нас догнал Ильяс.
— Ата! — позвал он отца.
Тот обернулся, снял с плеча полотенце, вытер руки и подошел к нам.
— Гости в дом, радость в дом! — Расулов улыбнулся и повел рукой. — Чего стоишь, Ильяс, представь мне своих друзей.
— Это Марина. — Спохватился тот.
— Очень приятно. — Расулов галантно пожал руку Зелениной.
— Это Олег…
— Это Сергей.
— Ну, здравствуй, джигит! — Наверно мне досталось рукопожатие крепче и продолжительнее. Цепкий взгляд пробежался вниз-вверх, задержался на лице… Наверно оценивал степень повреждений. Ну не приметы же он составлял?
Должно быть я смутился. Если честно, мое внешнее состояние совсем не праздничное, и пришли без подарка…
— Воина и раны красят, — казахской поговоркой сказал Расулов, верно угадав мои мысли.
— Датур Акылбаевич, поздрав…
— Стоп! — прервал он меня. — Поздравления потом… и молодец, что гитару взял!
Я забрал у Олега инструмент. Права была Марина, и я знаю — что подарить Расулову.
Вдруг из-за мангала выскочил мальчишка с игрушечным автоматом.
— Ура! — крикнул он и прицелился в отца. Игрушка громко застрекотала.
Расулов вскрикнул и картинно схватился за грудь.
— Ох, я убит! Кто же теперь приготовит плов и зажарит шашлык?
— А ты на новенького, — засмеялся Рустам, и тут же взяв нас на прицел. — Руки вверх!
— Нихт шиссен. — Савин мгновенно поднял руки. — Гитлер капут!
— Я-я, — поддакнул я, — совсем капут!
— Натюрлих, — добавила Марина, но рук в отличие от нас не подняла.
Датур Акылбаевич засмеялся, и взъерошил сыну волосы.
— Рустам, проводи гостей в беседку. Ильяс, скажи матери, чтоб поесть ребятам собрала, потом вернись, с котлами поможешь…
Мальчишка дернул игрушечным стволом, показывая направление. Олег двинулся первым, не отпуская рук, следом пошел я, за нами Марина. Рустам отконвоировал нас в глубину сада к самой беседке. Надо сказать — беседка больше была похожа на навес над чайханой. В ней, сидя по-турецки вели неспешную беседу два ветерана — Косен Ержанович и дед Ильяса.
Ветераны встретили нас удивленными взглядами. Оглядываюсь — оказывается, Рустам незаметно исчез. Вот партизан, испарился, оставив нас с поднятыми руками. Олег что-то бурчит в адрес мелкого шалопая, а в ответ из вишневых кустов раздается хихиканье.
— Здравствуйте! — одновременно поздоровались Олег с Мариной.
— Амансыз ба, аталар! — вспомнил я уважительное приветствие на казахском.
— Здравствуйте-здравствуйте, ребята, — закивали ветераны, — проходите, присаживайтесь.
Обычно под навесом стоял стол со стульями, но сейчас вся мебель, по известным причинам, сконцентрирована в одном месте, а вместо них на полу беседки расстелен ковер и поставлен маленький столик на коротких ножках. На столике стоит фарфоровый чайник, и маленькие пиалы с зеленым чаем.
Мы снимаем обувь и рассаживаемся у столика. Я, отложив гитару, сажусь по-турецки, Олег тоже, а Марина на предложенную Касеном Ержановичем маленькую подушку.
Почти сразу появляется мама Ильяса с подносом и начинает расставлять перед нами тарелки, точнее не тарелки, а крупные пиалы, от которых идет умопомрачительный аромат. Каждому достается по лепешке, еще хранящие запах и тепло тандыра.
