— Я не пытался их искать, Иосиф Виссарионович. Меня они не могут знать, да и история здесь другая, так что вместо матери с отцом…
— Ваша мать существует и в этом году пойдет в школу. У нас бесплатные начальные школы, а скоро сделаем бесплатные средние. С ней все хорошо. Ваша бабушка и дед по материнской линии тоже в добром здравии. Правда, дед был осужден за нанесении вреда империи и недавно освободился из мест заключения. Я дал поручение перепроверить дело. В те времена могли поторопиться, мы имеем факты осуждения невиновных. Если выяснится, что ваш дед не был виновен, ему возвратят доброе имя, а семья получит компенсацию за конфискованное имущество. Полагаю, это будет не лишне.
«Задабривает. Уже лучше. Ну а что же будет, если я откажусь?»
— Спасибо, Иосиф Виссарионович…
— Не стоит. У нас в стране нет маленьких людей. Все равнозначащи — и крестьянин, и кузнец, и счетовод, и император… Скажите, а что стало с вашими родителями по материнской линии потом? В вашей реальности?
— Дед погиб на войне, бабушка и мать жили после войны, благополучно…
— А скажите мне такую вещь… Что стало с моей семьей? Говорите правду.
— Правду… Один из ваших сыновей, Яков, пошел на фронт, попал в плен, и…
— Говорите. Не надо тянуть.
— Немцы предложили обменять его на фельдмаршала Паулюса. Его взяли в плен под Сталинградом.
— У меня есть сын Яков. Этой зимой у него родилась внучка, Галя. Он у вас дослужился до генерала?
— Нет, в войну он был капитаном.
— Капитаном? И его предложили менять на фельдмаршала?
— Да.
— Что с ним потом стало? Говорите, как есть. Не лгите.
— Официально — погиб при попытке к бегству.
— Понятно…
Сталин отошел от окна, держа в руках угасающую трубку.
— Но это в нашей реальности, товарищ Сталин. А здесь может произойти по другому.
— Вы что, хотите, что бы я сказал Якову — не ходи на войну? Не ходи защищать Россию?
— Нет, просто обстоятельства на войне могут иные быть. Это же случайность.
— Это правильно, что не хотите так сказать. Если такие, как я, будут отговаривать своих детей идти защищать Родину, кто же тогда пойдет ее защищать?
«А все-таки он лучше… некоторых.»
— Вы лучше вот что скажите: Василий тоже… будет воевать?
— В авиации. Участвовал в боях, сбил два самолета, дослужился до комдива… Вот с дисциплиной у него… но это, наверное…
— Да. Вы правы. Надо, чтобы с него спрашивали строже. Невзирая, кто у кого отец. Вы сказали — случайность. То есть может случиться и так, что погибнут оба?
Виктор промолчал.
— Молчите… У вас и у меня в грядущей войне могут погибнуть близкие люди. Разве мы с вами не должны попытаться спасти их?
— Я пытаюсь понять один момент. В нашей реальности война была завершена обычным вооружением. И я мог бы помочь его создавать, доводить до производства, имея знания, в том числе о будущей технологии. Разбираться со всякими трудностями доводки, ездить на передовую, чтобы проверять в боевых условиях, если вы подумали, что я струсил…
— Нет. Мы не думали, что вы струсили.
Снова пауза.
— Но вы, Виктор Сергеевич, не учитываете один очень важный момент. Ваше появление здесь очень многое изменило. О вас знают иностранные разведки. Политики других держав понимают, что Россия получила козырь. Они постараются исправить равновесие. Они раньше ухватятся за идею сверхоружия, чем в этой, как вы говорите, вашей реальности. Теперь вам понятно?
— Могу ли я узнать, в чем смысл миссии, которую вы хотите мне поручить? Ну, хотя бы понять, справлюсь ли я?
— Можно. Вы должны отправиться в Америку, как частное лицо. Там вы встретитесь с президентом Лонгом и убедите его, что Соединенным Штатам следует незамедлительно приступить к созданию атомной бомбы.
— Простите, я, кажется, не так понял. Мы сами должны убедить Америку, чтобы она начала гонку ядерных вооружений? Сейчас, когда у нас никакой бомбы нет? Или что-то не так? — Виктор потер обеими ладонями виски.
— Вы все совершенно правильно поняли.
— Но как же…
— Здесь есть еще третья сторона — Германия. Скажите, что сделает Гитлер, если узнает, что его заклятый враг, американская плутократия, начала создавать атомное оружие?
— Очевидно, тоже немедленно начнет ядерную программу.
— Правильно. Но у Германии пока нет урана. Добыча возле Наббурга ничтожна, залежи на месторождении Шмидеберг в Силезии невелики. Допустим, Гитлер в этом году захватит Чехословакию. Он получит Яхимовские рудники, но сейчас их мощности хватит только для лабораторий. Чтобы получить уран в промышленных количествах, нужны большие вложения и время.
«Вот тебе и невежественный диктатор…»
— И она не сможет купить его ни у Бельгии, ни у кого-то другого, потому что уран купит Америка. И не через два года, а сейчас.
— Постойте, а как же месторождения в горах Эрц? В Тюрингии и Саксонии?
— Ваша информация очень интересна. Мы найдем способ правильно ее использовать. Однако, продолжим. У Германии нет дешевых людских ресурсов, не хватает черных и цветных металлов. Все это есть у нас. У Германии не будет и некоторых крупных физиков — мы уже начали работу, чтобы переманить их к нам, на лучшие условия работы. Ничто так не манит ученого, как возможность совершить великое открытие. Ради этого они бросятся хоть на край света. Вы понимаете?
— Да, конечно.
«Значит, про Эрц немцы еще не знают… Это хорошо.»
— Еще вы скажете Лонгу, что надо взорвать завод тяжелой воды в Норвегии, в поселке Веморк под городом Рьюкан. А лучше сразу и тамошнюю электростанцию.
— Откуда вы знаете о тяжелой воде? Я еще не успел…
— У нас тоже есть физики.
— Ну да, конечно. Но… но там же люди? Как с ними?
— Люди… Вы знаете, сколько людей погибнет, если Гитлер бросит бомбу на Москву или Петроград? Вы знаете другой путь избежать этих жертв?
«М-да», подумал Виктор, «хорошо быть великим гуманистом в стороне от реальной политики».
— Простите. Я понял. Но почему вы считаете, что Гитлер просто не попытается завоевать Россию?
— А он не может. Сперва ему надо завоевать Польшу, а это возможно только не враждуя на этот момент с Россией. Ему надо разгромить Францию, стоящую в тылу, чтобы не воевать на два фронта. Если Америка окажется близко к бомбе до того, как это произойдет, Гитлер окажется в западне. У него не будет иного выхода, как соглашаться на любые наши условия. Ну и конечно, будет еще предпринят ряд шагов с нашей стороны, о которых сообщать вам нецелесообразно.
