— Жаль, что Его Величество не приехал…
— Он очень хотел, но Вы же сами с Эммануэлем Людвиговичем привезли позавчера из Дортмунда господина Рудольфа Дизеля. Вот ему с Нобелем на сегодня и назначено. Сначала Государь хотел его в Бьерке принять, и даже «Тарантула» показать. Но потом передумал: а вдруг все-таки немец не согласится? Хотя условия ему предложены будут царские.
— Согласится. Я с ним предметно пообщался. И деловое положение его знаю. Похуже оно даже, чем было у Майбахов. По поводу прошлого напряга с Тринклером, то, слава богу, что все столь аккуратно разрешилось. Не вмешайся Его Величество, так бы эта ругань дурная и тянулась. Зато теперь у нас — все в одной обойме. И Майбахи — изюминка на торте! А Кертинг с Даймлером — с носом!
— Ну, с Майбахами-то, Вы как-никак в друзьях, так что с ними — особый случай. Кстати, Борис Григорьевич, давно хотел спросить. Вы сами как считаете, мы правильно делаем, что немцев к нашим важнейшим разработкам допускаем?
— Откровенно говоря, если бы головы уровня Тринклера, мы и по бензиновым здесь свои имели, то надобности не было бы… Научим, конечно… Но это — время. А сейчас у нас его нет. Кроме того, получив себе этих умнейших инженеров, мы одновременно лишаем их Германию. Скорее всего, если здесь у них все сложится удачно, приживутся. Да и выбора у нас не было: ходики тикают-с. Хотим вырваться вперед? Значит, нет смысла чваниться. Или потом будем себе в тридорога покупать, а на мировой рынок нас не выпустят. Только и всего.
— Все верно. И я так же думаю. Тем паче, если вспомнить, например, кто в том же деле подводного плавания у нас в России достиг первых реальных, подтвержденных успехов? Все верно: русский немец в третьем поколении Карл Шильдер и приехавщий на зароботки изобретатель Вильгельм Бауэр.
— А на счет моторов для будущих подводных миноносцев — наверное, Вы опять правы, Михаил Лаврентьевич. Дизель-машины на тяжелом горючем все-таки предпочтительнее. Я тут вчера с Бубновым целый вечер за его чертежами и подсчетами просидел. Он меня и убедил окончательно. Бензиновые пары в замкнутом пространстве — это черевато.
— Славно, что разобрались. Только зачем далеко за теориями ходить, «Дельфина» аварию мы же все помним. Кстати, Александр Васильевич, вот Вам и еще одна причина отказа от переброски подводных миноносцев. Им сперва газолиновые движки на дизеля поменять надо. Но еще раз повторюсь — дизеля и бензомоторы не смертельные конкуренты. У каждого из них есть специфические области, где именно они предпочтительнее. На скоростном катере, где отсеки без проблем вентилируются и нужны легкие и мощные двигатели — вот тут ваша с Майбахами епархия, Борис Григорьевич. А для подводников в самый раз моторы Тринклера-Дизеля. Да и топлива они несравненно меньше кушают, что при требовании их солидной автономности весьма важно, сргласитесь…
Между прочим, Вы уже сейчас можете прикидывать следующий заказ — в ноябре запустим дизеля для подлодок и тральных сторожевиков. Первая серия его — минимум полста: по два на корабль, один ремонтный и пять для испытаний на надежность. Их же нижегородцы планируют на буксиры и толкачи ставить, а потребности большой Волги и Каспия в потенциале огромадные. Про интерес ведомства князя Хилкова тоже в уме держим. Так что, с Эммануэля Людвиговича, да и с Вас, — по стакану!
— Договорились. В субботу ждем Вас в чертежной, на Сампсоньевском! — рассмеялся Луцкий, — у Густава Васильевича как раз день ангела, а Эммануэль Людвигович, прознав об этом, — накрывает. Он переживал, что Тринклер снова на него обидится, ну, что мы Рудольфа перетащили. Но, как мне показалось, Густав наш — редкий молодец и умница. Понимает, что сегодня нужно личное ставить ниже общего. Тем более — государственного, так что… Кстати, я первый раз в жизни видел, чтобы баснословно богатый человек прилюдно извинялся перед простым инженером…
— Грешить, так в хорошей компании, так что-ли? — улыбнулся Вадик, собиравшейся посидеть с «моторно-нефтяной мафией» братьев Нобель в узком теплом кругу уже с месяц. «Нобель извинялся перед Тринклером… Удивляется он… Будешь тут извиняться, если царь повелит! Тут сам Менделеев перед Макаровым каялся.» И озорно подмигнул собеседнику, — только тогда давайте уж мы и моряков наших на посиделки пригласим. Полагаю, Александр Васильевич не откажется?
— Конечно, не откажется, куда он от вас денется, господа… Оба — стоп! Готовь носовой! — подмигнул оглянувшись Плотто, и занялся швартовкой..
— Добро. А Крылова с Бубновым я завтра предупрежу. И Беклемишева с Горюновым тоже. Иногда всем не мешает расслабиться… Но все-таки вспомните, как Вам не по душе была эта идея, насчет дизелей для Бубновских подлодок? Тогда, при нашей встрече под Пасху? Жалко, что не поспорили, то-то бы Вам сейчас отдуваться пришлось!
— Той встречи и тех пирожков от супруги Дмитрия Ивановича я, Михаил Лаврентьевич, никогда уже не позабуду… И на счет «расслабиться» — это тоже правильно. Все-таки, Вам тоже хоть иногда, но отдыхать по-человечески надо.
* * *
Первый духовный кризис от пребывания в новой шкуре, в новом для него «старом» времени с кучей незнакомых правил, условностей и с новыми людьми вокруг, настиг Вадима в самой середине лета, когда усталость начала властно брать свое, а эйфорическое возбуждение и азарт от неожиданного для него участия в «большой игре» слегка поутихли. Игра эта была не из тех, что являлись здесь смыслом прожигания жизни и миллионных состояний для ряда представителей государственной элиты, в кругу которой ему приходилось волей-неволей вращаться. В его игре не делались ставки или биржевые аферты на деньги или честь. На этом кону стояли судьбы не только нескольких иновремян, но и всей огромной имперской России в этом до сих пор непривычном для него мире.
В мире, где собственная роль поначалу представлялась Вадиму простой как табурет: наладить связь между царем и его старшими товарищами, создать антибиотики, что, как выяснилось, не так-то уж и просто с учетом местных технологий, и обеспечить выживание пока еще не родившегося цесаревича Алексея, попутно не допуская к царской чете деятелей типа Распутина. Только вот Николай посчитал, что этого мало. И время понеслось вскачь…
Минуло почти шесть месяцев, как они здесь. И уже очевидно, что первые ходы сделаны правильно. Да и предки тоже, как оказалось, вовсе не такие уж дураки, как порой, по наивности, представлялось Вадику там, в начале 21-го века. И эта война уже точно идет не так как было у них — результаты боев у Кадзимы и Элиотов тому свидетельства. И Петрович совершил-таки свое «чудо при Чемульпо». И ухарец Василий, так по жизни и оставшийся матерым группером-волкодавом, со своим «Если не мы, то кто», сподобившийся ни много ни мало, а взять на абордаж броненосный крейсер. И жив Макаров. И до осады Артура японцам как отсюда до Луны. И…
