Палец мягко потянул на себя спусковой крючок.
Что такое?
Почему я не слышу звуков? Меня контузило? Но почему все мои движения такие медленные? Будто под водой руками машу. В левом пистолете патронов нет, перезарядить я уже не успеваю. Но худо-бедно, а это почти полукилограммовая железяка. В рыло прилетит — мало не будет. Брошенный пистолет засветил немцу куда-то по скуле. Он исчез, и на его месте появился следующий. Но ведь есть еще один пистолет. Где же он? И почему так болит голова?
— Вова! Я так рад тебя слышать! И где ты пропадал все это время?
— Командир, вы не поверите, шо тут было!
— Эту увлекательную историю ты мне расскажешь позже. Я не сомневаюсь в том, что вы действовали геройски, но гораздо больше меня интересует то, что сейчас делают немцы.
— Эти ушлые люди уже устроили тут понтонный мост! И собираются переправлять по нему танки!
— Вова, про это я знаю. Надеюсь, ты уже придумал, как им немножко напакостить?
Присев к земле от отдачи, гаубицы выплюнули трехпудовые снаряды в насупившееся небо.
— В чем дело, Майер? Почему переправа идет так медленно? Вы слышите, что творится впереди? Там наши солдаты голыми руками дерутся с этими обезумевшими красными! А наши танки, вместо того чтобы им помочь, столпились здесь.
— Извините, герр майор! Саперам пришлось дополнительно укрепить мост. Мы уже переправили на тот берег четыре танка.
— Я их видел! Не думаю, что вы не в курсе того, что с ними произошло. Так что не испытывайте мое терпение далее. Даю вам пять минут.
Майор отошел от переправы и щелкнул портсигаром. Подошедший сбоку адъютант протянул ему зажигалку.
— Спасибо, Отто. Вы уже успели осмотреть позиции противника на том берегу?
— Так точно, герр майор! Это те же самые штрафники, что и два дня назад.
— Опять? Можно подумать, у красных кончились солдаты!
— Скорее всего, герр майор, это действительно так. Судя по донесениям из деревни, сопротивление оказывают разрозненные огневые точки. Наше продвижение вперед тормозится в основном минными полями. Надо отдать должное противнику, их саперы поработали на совесть.
— А почему молчат пушки? У них что — нету цели? Может быть, стоит подтолкнуть корректировщиков?
В воздухе послышался звук приближающегося снаряда.
— Нет нужды, герр майор. Они проснулись и без нашего напомина…
Шестидюймовый снаряд как пушинку отбросил в сторону вездеход командира полка, разметав на клочки всех находившихся поблизости…
Деревянко выругался — снаряды легли в стороне от моста.
— Левее на сотню метров!
Припавший на одно колено старшина медленно поднял гудящую голову. Что случилось? Почему вокруг все плывет? Кто-то лежит рядом, что-то кричит… Пистолет в правой руке. Что я хочу делать?
Словно прорвав плотину, в уши хлынул шум боя. Взрывы. За стеной длинными очередями бьет пулемет. Это сзади.
А что впереди?
В дверном проеме появился силуэт.
Немец.
В низко надвинутой каске, в руках винтовка.
Увидев старшину, немец вскинул винтовку.
Вот и пистолет пригодился…
Винтовочный приклад мягко толкнул в плечо. Последний патрон.
Гальченко опустил винтовку.
Ну что ж, пора вспомнить все прочие навыки. Пистолет привычно скользнул в руку.
Еще есть одна граната и нож. Легкой добычей я уж точно не стану.
Х-р-р-р…
Ба-бах!
Тяжелый снаряд ударил в землю прямо на пути подбегающей немецкой цепи. За ним второй, третий… Четвертый снаряд рванул попусту. Только что наступавшие немцы, не ожидавшие обстрела крупнокалиберной артиллерией, повернулись и изо всех сил бросились назад. Подальше от этого ужасного места.
Хрустя сапогами по разбитым кирпичам, майор подошел к Котенку. Она сидела на земле, и легкий ветерок ерошил ей волосы. На лицо упала окрашенная чем-то белым прядь. Майор присел рядом. Протянул руку, желая отряхнуть ей волосы от побелки. Побелки? Стены были бревенчатыми, а под ногами была только сажа. Рука опустилась, так и не дойдя до цели.
Она не повернула головы на звук шагов. Взгляд был прикован к лежащему перед ней человеку.
— Как ты, Тигренок?
— …
Гальченко наклонился к лежащему и перевернул его на спину. Чуть пониже левой ключицы было видно входное отверстие от пули — стреляли спереди. Он посмотрел на дверь. Вон он, стрелок, еще сжимает в руках карабин. Вся грудь залита кровью — Леонов стрелял с короткого расстояния и не промахнулся, даже будучи контуженным.
— Это вы в него стреляли, товарищ майор? — голос Тигренка был каким-то странно ровным и безжизненным.
Вместо ответа он показал ей на след пули на правом рукаве Леонова. Проследив взглядом, она увидела лежавшего навзничь немца. На животе солдата расплылось кровавое пятно.
— Он мне обзор закрывал… — майор присел около тела старшины. — Качался из стороны в сторону, а немец уже готов был стрелять. Вот я задел Леонова за рукав… Но хорошо попал, даже кожу не шкарябнуло.
— Хорошо…
— Это был мой последний патрон.
Марина промолчала.
Подняла голову и посмотрела на Гальченко каким-то странным, необычно взрослым взглядом. Ничего уже не осталось в ней от прежнего Котенка. Глаза были потускневшими и усталыми.
— Он же мог уйти….
— Мог. Леонов мог и вообще не приходить. Ему лично ничего не угрожало. И к башне мог отойти.
— Он же крикнул мне: «Котенок! Ложись!» Узнал меня! Хотя лица, наверное, и не видел даже… Как же так?
— Не знаю… Но как можно уйти, когда твой друг под ударом?
— Он же не знал, что это именно я тут нахожусь!
— Не думаю, что для него это было особенно важно. Старшина шел спасать своего. Ты это или нет, он знать не мог.
— Это немец… Он же в меня хотел выстрелить. А Леонов меня оттолкнул и собой закрыл. А сам выстрелить почему-то не сумел…
Позади послышались шаги. Майор обернулся.
— Харченко? Цел?
— Цел, товарищ майор.
— А…
— Убит.
— Вот как…
— Там, товарищ майор, Лихов пришел. И роту с собой привел.
— Роту, говоришь? Ну, пускай тут оборону занимают. Там, в башне, должны быть схемы минных полей. Еще не все сработали пока. Пушка уцелела. Хотя не думаю я, что до вечера еще хоть кто-нибудь полезет. Шестидюймовки всю переправу разнесли в клочья. Да и по той стороне прошлись — будь здоров! Не до атаки немцам сейчас, еще в себя не пришли. Лихову скажи, пусть собирается, уходим.
— Так, товарищ майор, а приказ?
— Вот он, наш приказ, — майор указал на тело Леонова. — Скажи Лихову, пусть нам транспорт до аэродрома какой-нибудь организует, не пешком же его нести?
