– Спасибо за новости, господин адмирал! А что произошло?
– Я только что получил свежие инструкции Адмиралтейства – теперь трансатлантический телеграф, похоже, играет на вашей стороне. Относительно вас там сказано следующее: «Числить отныне вымпел Русско-Американской компании за государственный флаг, а калифорнийские экипажи, соответственно, считать военнопленными». Похоже, у вас там, в Петрограде, дошло дело до чего-то вроде «Декларации независимости», а?
– Да, похоже на то… Вот уж не думал, не гадал!..
– Кстати: поскольку война между Калифорнией и Британской империей, насколько мне известно, не объявлена, я возьму на себя смелость предложить вам и вашим людям как можно быстрее покинуть наш борт – а то кто знает, как там дальше всё повернется в сферах? Полагаю, дикси не откажут вам в гостеприимстве.
– Мы – ваши должники, господин адмирал! Вы сейчас сильно рискуете?
– Не думаю, – покачал головою тот. – В Адмиралтействе тоже не любят, когда политиканы подставляют солдат и рядят их в преступников. И потом, рискнуть разрывом с Метрополией ради спасения полусотни своих моряков – это не может не вызвать уважения, да!
Засим – обменялись рукопожатием; левой рукой – непривычно и неудобно, но надо привыкать.
Петербург, Зимний дворец, ночь с 18 на 19 октября 1861.
– Государь еще не в курсе? – похоронным тоном вопросил министр колоний; впрочем, выражение, застывшее на лицах и всех прочих участников экстренного совещания, было таким, будто у каждого вынесли из дому по покойнику, а то и парочку. На дальнем конце стола началось уже негромкое, но нервное выяснение отношений между шефами Третьего отделения и Топографической службы – чья где «зона ответственности» и кто чего прошляпил.
– Надеюсь, что нет. Во всяком случае, не во всех этих живописных деталях.
– О, Господи!..
– Лег спать, заявивши, что до утра «слышать ничего не желает про ту Америку»… А что – его степенство?
– Делает вид, будто по части петроградских событий знает даже меньше нашего: у вас, дескать, есть хотя бы трансатлантические рапорты Ванновского и Малицкого, а у меня – одни только газеты; вот придут новые инструкции, с обычной почтой – тогда и будут комментарии! Врет небось, сволочь – но поди проверь…
– Может, кстати, и не врет: телеобменов с Лондоном и Амстердамом у него и в самом деле не было с позавчера, а в его положении сейчас полезнее «ничего не знать»…
– Итак, господа, – начал взявший на себя председательские обязанности шеф Третьего отделения (рапорты Представителя императора в Конференции негоциантов Ванновского шли, как это было заведено еще при Николае, по линии его ведомства; министр иностранных дел, правда, ничуть не сомневался, что МИДовская информация о петроградских событиях, от Малицкого из Нового Гамбурга, стереоскопичнее и точнее – однако по собственному почину лезть сейчас на просцениум не имел ни малейшего желания), – итак, события в Русской Америке пошли по наихудшему, катастрофическому, варианту – внезапно…
«Да уж куда как “внезапно”, – ядовито хмыкнул про себя министр. – Как, однако, удачно, что сейчас, когда начнутся поиски крайнего, мы можем выложить на стол папочку – где-то в пару пальцев толщиной – с подшивкой из “особых мнений МИДа”; благо мой Петр Андреевич об этой “внезапной катастрофе” упреждал неустанно, гласом вопиющего в пустыне, все последние полгода, а нынешняя эта отвратная история со сданным нами “Кашалотом” – всего лишь вишенка на торте…»
– Сама по себе «Декларация о калифорнийском суверенитете», – продолжил шеф Третьего отделения, – это еще, как выясняется, полбеды. Куда страшнее то, что ради соблюдения процедуры поименного голосования Негоциантов – ведь им, по регламенту, непременно необходим был консенсус, обеспечить который при сохранении права «вето» у Ванновского, как полноправного члена Конференции, невозможно – они гальванизировали труп легенды о тайном отречении Александра Первого…
– Бог ты мой, да кого сейчас, по прошествии почти полувека, могут взволновать те замшелые басни о Таганрогском отречении и о странствии старца Козьмы из Сибири старой в Сибирь Новую? Ну, напишет, веке эдак в двадцать первом, какой-нибудь литератор-фантаст псевдоисторический роман – допустим, «Павел Второй»…
– Даю справку, – проскрипел со своего места министр юстиции: этот вообще вступал в беседу лишь при крайней нужде, – специально для лиц, обчитавшихся революционных мыслителей; для них, возможно, станет откровением, что Российская империя зиждется на Праве: данном Самодержцем, но – Праве. И вот из этой конструкции изымается замковый камень – сам Император: ведь «Закона об отречении» у нас не существует! Следовательно, всё дальнейшее – от Манифеста о восшествии на престол его преемника до возглавления тем государственной Церкви – незаконно. И дальше – коллизия: собственно, все правовые акты повисают в воздухе… Так что да: отрекшийся втайне Император – это воистину «Машина Судного дня». Неужто им там, в Петрограде, недостало ума не разыгрывать эту карту? – это ведь почище, чем «Спалить избу, чтобы вывести тараканов»!
– Ну, впрямую-то они ее, конечно, и не разыгрывали... Последовательность событий, по рапортам Ванновского, была такова. На счет «раз» – обнаруживается якобы, где-то в дебрях старообрядческой Новой Сибири, «законный наследник императорского престола»; на тот престол, впрочем, ничуть не претендующий. На счет «два» – Конференция негоциантов объявляет, с пресерьезной миной, что «Колония будет традиционно, как уже случалось при восшествии на престол Николая Павловича, поддерживать своего компаньеро – российского Императора», причем, как и тогда, «вне зависимости от позиции всей прочей Российской империи»; надо лишь определиться, кто из двоих – «компаньеро», а кто – самозванец (дело-то сурьезное, денежное!..), а пока суть да дело – временно приостанавливаются полномочия нынешнего Представителя императора при Конференции. На счет «три» – по прошествии буквально пары часов во всем уже успешно разобрались: да, император в Петербурге – по-прежнему «Компаньеро», его Представитель – по-прежнему представитель, только вот Калифорния – провозглашенная как раз ради отстаивания прав того «компаньеро Императора» – за те два часа успела уже обзавестись всеми причиндалами государственности, включая флаг. Тот самый государственный флаг, жизненно необходимый им, дабы отмазать экипаж «Кашалота» от вздорных американских обвинений в «пиратстве»…
В общем, нельзя не признать: свою шулерскую махинацию они провернули мастерски, и, похоже, поймать их на передергивании карт не выйдет. Руки, конечно, чешутся – врезать им между глаз канделябром…
– Верно, хочется, – кисло подтвердил военный министр. – Но только вот руки те у нас коротки, а отрастут они еще не скоро. Звучит дико, но у них сейчас качественное преимущество на море…
– Кстати, это – вовсе не шулерство, – забил по шляпку министр юстиции, – а мастерски сыгранный ими сверхдырявый мизер. И да – с нашего захода тот мизер не ловится, подтверждаю; что же до канделябров – это уж точно не ко мне, извините… Но, как я понимаю, неприятности наши на этом еще не кончаются?
– К сожалению, да. Император, как известно, за все эти годы так и не улучил минутки принять у петроградских компаньерос их «Гишпанскую клятву». И вот теперь они делают ему, взамен, свое фирменное «предложение, от которого невозможно отказаться»: объединить суверенную отныне Калифорнию с Российской империей в режиме личной унии…
Министр иностранных дел с интересом поднял глаза на министра колоний: правда ли тот икнул – или померещилось?
– И что же за особа королевской крови будет представлять в том брачном союзе калифорнийских купчишек?
– Вопросы крови при такого рода союзах, тем более если брак – морганатический, вовсе не главные, – вновь дал справку министр юстиции. – Они могут сослаться, к примеру, на прецедент англо-голландской унии 1689 года: ведь выборный штатгальтер Соединенных провинций Вильгельм Оранский английской королеве Марии Стюарт, разумеется, никак не ровня.
– Да, именно на ту англо-голландскую унию они и ссылаются! – кивнул председательствующий. – Так и говорят: президент-де Русско-Американской компании из потомков Светлейшего князя Меншикова смотрелся бы ничуть не хуже, чем когдатошний штатгальтер Нидерландов при английском престоле…
– Да разве нынешний их президент – потомок Меншикова?
– Понадобится – переизберут, ради такого случая, и из Меншиковых, – пожал плечами министр иностранных дел. – У них там, конечно, выборное правление, но, слава Богу, не «один человек – один голос».
– Позвольте, но ведь с русской стороны – допустим на секундочку весь этот абсурд! – у нас имеется лишь наследник престола Александр Александрович. Тогда что же, выходит, что их президентом, из Меншиковых, будет – барышня?!
