Сам командир крепости принимал доклады на КП. Внизу было тихо и спокойно. Связисты сложностей со связью пока не имели. В 23.20 начальник штаба Корзунов доложил, что все приданные части выдвинулись на исходные, по докладам их командиров.
- Корректировщики все на месте?
- Нет доклада от двух групп на правом фланге.
- Ждем.
Спустя 4 минуты группы доложились. Майор подошел к БОДО и набрал условную фразу об исполнении 'Грозы'. В ответ получил сигнал, означавший, что сигнал принят. И наступила томительная пауза. Секундная стрелка приклеивалась к каждой точке на циферблате. А красноармейцы, вначале судорожно вцепившиеся в винтовки и автоматы, постепенно устраивались поудобнее, через час, вдоволь наругав начальство за ночевку под открытым небом, большинство из них мирно посапывало, лишь дежурные наблюдатели пытались что-то рассмотреть в темноте летней ночи. Среди них был и Потанин. Каску этот разгильдяй уже снял, и лишь страх перед старшиной удерживал открытыми его глаза. Старшина не замедлил появиться с проверкой. Вообще, начальство не спало, достаточно регулярно проверяло наблюдение. В 02.30 со стороны Пруссии послышался звук запускаемых моторов. Их было много, но, через некоторое время звуки пошли вправо, в сторону Августова. А через 25 минут послышался заунывный звук летящих бомбардировщиков. Видно их не было, и бойцы не знали, что локатор крепости уже засек приближающиеся к границе группы Хейнкелей, и на аэродромах четырех истребительных дивизий начали запускать моторы истребители МиГ-1 и МиГ-3. В дивизиях было достаточно много истребителей-ночников. В той истории они находились на квартирах, и успели на аэродром тогда, когда от их аэродрома остались только воронки и пожарища. Некоторых из них вернули из вылета, побоявшись 'спровоцировать' немцев. Сейчас более 100 машин выруливали на старт, во второй волне будет еще 200.
Четыре группы 'Хейнкелей' имели каждая свою цель. Один гешвадер в полном составе шел на крепость. Через десять минут почти над самой границей на высоте 7000 метров разгорелся воздушный бой. 'Хейнкели-111' шли без прикрытия. Истребители построили маневр правильно: пропустили немцев под собой, перевернулись, набирая скорость, и выставили их силуэты в полосу более светлого неба на востоке. Загрохотали 'Березины' и ШКАСы, расчерчивая небо серебристыми трассами своих очередей. Навстречу им неслись красноватые трассы 7,92мм МГ. Но, для большинства ночников это был далеко не первый в их жизни бой. Их вели генералы Копец и Захаров, боевых вылетов у которых было не меньше, а, может быть, и больше, чем у любого летчика люфтваффе. Плохо, что управлять боем было некому и нечем. Самолетные радиостанции еще далеко не на всех самолетах. Но, генерал Захаров летел на радиофицированной машине. Получив сигнал от радионаводчика, он включил огни, что означало 'Сбор'. Эскадрилья, которую он вел, вся, кроме одного самолета, развернулась, оставив потрепанный гешвадер. Один самолет, летчик которого увлекся атакой на 'Хейнкель', вошел вслед за ними в зону действия батарей 6-й ПТБр. Но, для зенитчиков это не имело никакого значения. Залп! Второй! Поправка! Залп! Беглый на сопровождение. Впервые в СССР стрельба дивизионом по высотной цели без применения прожекторов, с наводкой через РЛС. Строй бомбардировщиков, сохранявшийся даже под атаками истребителей, дрогнул, они заскользили в сторону, уходя от вспышек шрапнели, густо покрывшей осколками их путь. Массированного удара уже не будет. А наблюдатели РЛС выдают данные на продолжающие идти к цели машины. Нервы бомберов не выдерживают, и они сбрасывают бомбы, не доходя до цели. Первый налет на крепость отражен. Но, на возврате их ждут истребители Захарова, правда, уже в неполном составе.
У боя было много зрителей, поначалу, но тут заговорила немецкая артиллерия, что спасло красноармейца Потанина: как только грохнуло на севере, он надел каску, и тут же отлетел со своего места вглубь окопа. Что-то хрустнуло в шее. В глазах круги, в ушах звон. Снайпер попал вскользь по каске. Со страху Потанин закричал, заверещал высоким и громким голосом. К нему подскочил санос, осмотрел его и сунул ватку с нашатырем в нос.
- Шея, шея! Мне сломало шею.
- Со сломанной шеей так не кричат! - послышался голос бывалого старшины. - Довысовывался? Чхеидзе! Замени его! Гусев, веди его к себе, пусть очухается.
Но, старшину прервала начавшаяся артподготовка немцев. В ответ заговорили батальонные 120мм минометы, для которых корректировщики успевали дать обнаруженные цели. А над головами у батальона прошелестели чемоданы 6-тидюймовых МЛ-20, которые вступили в бой.
В том 41-м, не успевший получить боеприпасы и оставшийся без артиллерийской и воздушной поддержки полк продержался два часа, и начал беспорядочно отступать к Осовцу. На этот раз немецкой атаки не последовало. Минометчики, пусть и случайно, но вывели из строя командира 217-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Рихарда Роберта Карла Бальцера, который лично посетил 3-й батальон, которому первому предстояло пересечь границу в его дивизии. Здесь было одно из немногих мест, где граница шла не по реке. Батальон, понеся значительные потери от огня артиллерии и минометчиков, срочно окапывался. Немцы были настолько уверены, что сильного сопротивления не будет, что подкатили к границе на открытых 'Ганомагах'. А уж на артиллерийско-минометный ответ они вообще не рассчитывали. И получили. Решили ждать утра и уповали на авиацию. 239-й полк майора Ежова подтягивал полковую артиллерию, но вот зенитной артиллерии у него не было. Приходилось уповать на истребительную авиацию. Крепость зенитной артиллерией передовые части поддержать не могла.
Справа продолжались довольно упорные бои, которые вела вторая стрелковая дивизия. Для того, чтобы прекратить давление, на правый фланг был переброшен танковый батальон 6-й ПТБр: 17 танков Т-26. Но, основные бои развернулись не здесь, а севернее Гродно, в направлении на Алитус. Там у немцев наметился прорыв.
Но, сегодня явно не день генерала фон Рихтгофена! В тот момент, когда он собирался выпускать, наводившие на всю Европу ужас, Ю-87, наблюдатели доложили, что с востока, там день начинается раньше, летит просто толпа бомбардировщиков. Рядом с которыми крутится не меньшая толпа истребителей. Они шли бомбить его аэродромы. И Рихтгофен, считая, что русские всё поставили на один удар, поднял все имеющиеся 'мессершмитты' против авиации округа, и послал пикировщиков без прикрытия обработать артиллерийские позиции у Осовца, чтобы помочь 42-му АК преодолеть сопротивление русских на 'второстепенном участке'. Их там ждали истребители четырех полков армейской смешанной 9-й авиадивизии генерала Сергея Чёрных. Их было много. Да, они действовали устаревшими тройками, да, у них было мало радиостанций. Но их было много. Очень много. Иногда они мешали друг другу, но, прорывались сквозь огонь одиноких стрелков 'штук', и жгли их. С яростью и озлобленно крича в эфир и в кабине все, что они думают о летящих, с растопыренными 'лаптями', неказистых устаревших бомбардировщиках Люфтваффе. 'Горишь, сука!' - было самым ласковым!
