Ну и напоследок: контрабандой тут, по ходу, балуются все кому не лень. Под конец обхода унтер дважды показывал хутора – мол, если вдумчиво пошарить, обязательно что-нибудь сыщется, и немало. Да. Ведь это еще затишье пока, а вот через три месяца, когда начнут действовать новые пошлины, вот тогда пойдет движение».
Задумался так, что не сразу обратил внимание на зашедшего в офицерскую комнату старшего унтера, и тому пришлось негромко кашлянуть, привлекая внимание.
– Вашбродь, на седьмом посту нарушителя задержали.
– Давайте его сюда.
– Так это… Вашбродь…
Перебив унтера, корнет напомнил:
– Семен Василич, вы не тянитесь, доложите по-простому, я же вчера разрешил.
– Ну, это… секрет весточку прислал, что нарушитель на них вышел, так я сразу к вам. Вот! За указанием, значить.
– Понятно. Подождите, как это весточку прислали? Вестовым? Их же всего двое?!
Из дальнейших пояснений успокаивающего дыхание (все-таки уже не мальчик быстро бегать) старшего унтера князь опять узнал для себя новое. Оказывается, на заставе есть голубятня на тридцать пернатых тушек и специальный человек при ней (а он думал, это маленький домик на отшибе и даже не интересовался, что там. Каждый дозор, уходя в наряд, берет с собой одного или пару голубей: вдруг один не долетит? Учитывая, что крылатых вестников любили и ждали только на заставе, шанс у птиц исчезнуть по дороге был весьма велик, за ними даже специально охотились.
Вот от седьмого дозора и прилетела «крылатая эсэмэска»: «поймали нарушителя, ждем начальство для разбирательства на месте» – и все, больше ничего и не влезло на маленький клочок бумаги. Унтер, действуя по инструкции и согласно требованиям устава, тут же побежал искать своего взводного – потому как теперь именно тот решал такие вопросы.
Поправив кобуру с револьвером и мимоходом пожалев об отсутствии «калаша» и бронежилета (эх, мечтать так мечтать – и бронетранспортера!), корнет «выдвинулся» к месту мини-ЧП. Конечно, можно было поступить гораздо проще, то есть приказать отконвоировать этого самого задержанного к себе, на заставу, но! Очень хотелось взглянуть на такого занятного зверька, так сказать, в «естественной среде обитания», тем более что все было недалеко и добираться до места полагалось не своими ногами, а конно. Навыки верховой езды были приличными, так что офицер даже удовольствие получил от быстрого галопа.
Нарушитель откровенно разочаровал. И стоило из-за этого вот такой шум поднимать? Под деревом сидел дедуська в заскорузлых от грязи лохмотьях, с землистого цвета лицом и таким ароматом немытого тела, что комары беспомощно кружили метрах в двух, не решаясь подлететь ближе. Документов нет, в ответ на вопросы лопочет всякую ерунду, безбожно мешая польские и венгерские слова, и все время кланяется, как китайский болванчик, тряся зажатой в руках веревкой.
– Докладывайте.
– Слушаюсь! Энтот час назад сам на секрет вышел, ну мы яго и придержали, вот. Вона с той стороны к нам шагал… вот. Говорит, коня свово потерял, ишшет.
– Понятно.
Отойдя в сторонку, кивком подозвал старшего унтера:
– Что скажете, Семен Василич?
– А чего тут, и так все ясно. От несунов он тута ходит, высматривает, вынюхивает.
– От несунов?
– Ага. Это мы так этих… как яго… кон-тра-бан-дис– тов – во! – по-простому зовем. Ходят такие, выглядывают, где секреты засели, а потом все несунам подробно обсказывают за денежку малую. Бывает, еще собачку ученую впереди пустят или мальца несмышленого. Всяко исхитряются, сволочи!
– Так! И что делают с такими?
– Дык что, взашей его, и всех делов. Гумагу на него еще изводить, мороки больше.
– Тогда так. Ему (кивок на бомжеватого вида дедушку) оформите пинок пониже спины, секрет на другое место. Верно, Василич?
– Так точно, вашбродь!
Старший унтер энергично раздал ценные указания, и, уже отъезжая, корнет увидел размашистое «напутствие» тяжелым сапогом в исполнении старшего дозора.
К концу лета Александр уже сбился со счета – столько он повидал нарушителей. В основной своей массе они не сильно отличались от того самого бомжеватого дедушки-«коневладельца». Все как один плохо говорили на русском, невыносимо страдали от потери своей четвероногой собственности (вот тут было некоторое разнообразие – кто-то искал корову, а кто-то и козой обходился) и старательно кланялись при виде офицера, который теперь к ним близко и не подходил (одного раза хватило за глаза). Контрабандисты тоже попались, целых пять штук: в первый раз, несмотря на то что их было четверо, обошлось по-тихому (трудно спорить, когда на тебя берданку наставили и только и ждут повода спустить курок), а вот во второй раз пришлось немного пострелять – уж очень шустрый несун попался, полчаса за ним бегали.
Солдатам очень понравилось выражение «оформить пинка», и данное действие быстро стало одной из негласных, но просто-таки обязательнейших традиций. Еще больше им понравился другой приказ корнета: тех задержанных, кто покрепче, отпускать только после сеанса «трудотерапии» – дров натаскать или песка с щебнем для отсыпки дорожек, с выгребными ямами вдумчиво поработать, сена покосить, мусор какой убрать, подмести. Занятие находилось всем, а уж как укрепился авторитет командира второго взвода! Тем более что все уже попривыкли к тому, что именно он постоянно находится в отрядной канцелярии или где-то рядом, в отличие от штаб-ротмистра Блинского или корнета Зубалова. Командир заставы своим присутствием ее обычно не баловал, отметится на утреннем разводе – и в Ченстохов, по важным и неотложным делам (по слухам – новая пассия) или на отдых от важных дел. А его благородие корнет Зубалов жил и служил (и даже дышал) в ожидании отставки и лишнего на себя не брал: с утра в канцелярии, потом объезд дистанции, и все – остаток дня «дежурил» на своей квартире. А меж тем причины такого повышенного трудоголизма князя были донельзя банальны: во-первых, в канцелярии было прохладно, а на улице и в тени доходило до плюс тридцати. Солдатам еще удавалось походить нараспашку (особенно в дозорах), а вот офицерам это категорически воспрещалось, расстегнутый и без фуражки корнет вызвал бы настоящий шок и волну слухов. Хочешь ходить в одной рубашке – делай это дома, а на службе офицер должен быть застегнут на все пуговицы. А во-вторых, занимаясь оформлением разного рода документов, Александр заодно и систематизировал накапливающуюся понемногу информацию: рядом с какими хуторами чаще всего случаются стычки, какие участки дистанции у несунов самые любимые, средняя численность и тактика контрабандистов, наиболее удобные маршруты для караванов, виды и стоимость запрещенных товаров, общие сведения о местности. Даже макет местности потихоньку создавать начал. Было еще и в-третьих, к сожалению. Стала приходить боль, вначале потихоньку, покалыванием в висках, затем сильной мигренью и неожиданными спазмами. Все чаще и чаще приходилось вызывать холодное безразличие к окружающим, чтобы не сорваться. В такие часы он просто запирался в офицерской комнате, пережидая очередной приступ, или уходил в ближайший лесок и долго стоял там, привалившись к облюбованному дереву. Посетив местного лекаря, господина Матисена, получил твердое убеждение – лучше умереть самому, чем воспользоваться помощью этого коновала и сдохнуть после устроенного им кровопускания.
