Неожиданно со своего места поднялся до сего момента сосредоточенно записывавший карандашом в толстую синюю тетрадь указания Руднева капитан второго ранга Григорий Павлович Беляев-второй командир "Корейца".
- Господа! Господа, а не кажется вам, что Всеволод Федорович... Немного горячится, что ли? Ну, не выпустили нас сегодня японцы в море, побоявшись за свои транспорта с солдатами. Почему обязательно война из-за этого начнется? Разве Корея не китайская пока? А у нас с китайцами хоть и есть договор, но после их маньчжурских выкрутасов, будет ли Петербург сразу ввязываться, мы же не знаем. Да и наш посланник Павлов не знает, как теперь в Особом комитете это все развернут...
Я, кстати, не уверен, что миноносцы на самом деле мины по мне пускали, могло вахтенным и померещиться... И потом, как ни крути, могли японцы со страху мои сигнальные выстрелы за что-нибудь нехорошее принять. Зря я, конечно, стрелял. Каюсь. Но они мне весь фарватер перегородили своими пароходами...
Может, еще пронесет? Допустим, на Певческом мосту договорятся, а у нас что? Пароход КВЖД залит бетоном по планширь и утоплен на международном фарватере, на него же перегрузили и с ним утопили все гребные суда, половину боезапаса, завтра еще нейтральный порт заминируем. А не будет войны, за это художество лубочное нам всем отвечать ведь! За такое, знаете ли, по головке не погладят...
- Да не волнуйтесь Вы так, Григорий Павлович, присаживайтесь, выпейте еще чаю. Вестовой! Тихон, братец, принеси-ка еще заварочки, да покруче сделай. Нам сегодня много чаю понадобится...
А за свое, как Вы явственно подразумевали, самодурство, я, если войны не будет, отвечу перед Алексеевым сам. И за пароход тоже отвечу. Кстати, его капитан так расстроился, что даже отказался принимать участие в нашем совете. Отвечать буду по всей строгости, как начальник отряда, и ни за чью спину прятаться не намерен.
Вот только, к сожалению, не отвечать перед начальством нам придется, господа, а придется воевать. Я думаю, завтра с утречка нам предъявят ультиматум: или выходим из Чемульпо -- и Уриу нас топит, или не выходим -- и тогда он топит нас прямо на рейде. Под осуждающими взглядами остальных стационеров, мол, русские -- трусы, не вышли на бой, теперь нам могут случайными осколками краску поцарапать.
Сдержанные смешки большинства офицеров были прерваны взволнованным голосом штурмана с "Корейца" мичмана Бирилева:
- Хорошо! Допустим, Вы, Всеволод Федорович, правы, и война начнется завтра. Допустим, что, спрятав честь нашу в карман, мы сможем подорвать минами "Асаму". Но что потом? "Варяг" на полном ходу, значит, прорывается, а мы? Что нам-то делать? Особенно меня порадовал ваш приказ о таране с последующим взрывом погребов. У нас на борту почти две сотни душ!
- Во-первых, любезный Павел Андреевич, война начнется не по моему желанию, а по японскому. Отменить я ее не могу, как бы ни хотел. А на войне, как Вы понимаете, потери неизбежны. Поэтому всем нам нужно взять себя в руки. Это насущно необходимо для того, чтобы скорее закончить ее с единственно приемлемым для России финалом - скорой и неоспоримой нашей победой.
Во-вторых, специально для Вас, повторяю, полная команда "Корейцу" не нужна. Кстати, душ у Вас на борту не две сотни, а сто семьдесят три. Плюс кот и канарейка. Впрочем, Вы ведь на канонерке меньше месяца, могли и не успеть всех сосчитать... Расчеты носовых восьмидюймовок, это, простите, наш единственный шанс, нужны полные. Кормовой шестидюймовке достаточно сокращенного, вряд ли ей много придется стрелять, то же самое с малокалиберками. Машинистов и кочегаров тоже половины хватит, полного хода вам держать не надо, но маневрировать надо точно. Минеров - чтобы обеспечить один выстрел и, пожалуй, все. Оставьте добровольцев. Из офицеров я вынужден забрать штурмана, старшего офицера, артиллерийского офицера и врача.
- Лекаря-то зачем забираете, Всеволод Федорович? Как нам с ранеными быть? - мрачно поинтересовался, взглянув изподлобья на Руднева, худощавый, напоминающий мадьяра или цыгана, мичман Бутлеров, вахтенный начальник канлодки.
- На стационерах есть свои врачи, Александр Михайлович, а у меня, боюсь, будет раненых с полкоманды. Так что не обессудьте...
Теперь вернемся к планированию боя. Допустим, что "Асама" после взрыва двух мин, вашей и Берлинга, выведен из строя. Как я уже говорил ранее, в этом случае, вы обстреливаете следующего противника. Думаю, им будет "Чиода": во-первых, как-никак тоже поясной крейсер, во-вторых, скорость не позволяет ему быть в роли "гончей", если мы вдруг прорвемся. Я бы порекомендовал для каждого залпа "высовываться" из-за корпуса "Асамы", а для перезарядки сдавать задним ходом, прячась за ним. Тогда преимущество в скорострельности 120-миллиметровок "Чиоды" будет скомпенсировано, зато пары ваших фугасных 8" бомб ему для выхода из строя вполне может хватить. Да, и не забывайте любое шевеление на палубе, в казематах и на марсах "Асамы" пресекать огнем ретирадной пушки, всей противоминной мелочи и даже винтовок, а то прозеваете один-два восьми- или шестидюймовых снаряда, и прощай, "Кореец"!
Как только вы получите повреждения, после которых ведение боя будет невозможно - направляйте брандер имени "Корейца" на "Асаму", чтоб японца потом подольше поднимали и чинили, сажайте команду в шлюпки, поджигайте запальные шнуры, заранее отмерив пять минут, и гребите назад в Чемульпо. Если до "Асамы" дотянуться не сможете - попробуйте затопиться на фарватере. Но в этом случае крюйт-камеру лучше не рвать. Может разнести корабль на кусочки, а сейчас любое крупное препятствие, блокирующее судоходство в Чемульпо, будет костью в горле у япошек при высадке армейского десанта. Тем более, что им здесь кроме местного порта и высаживаться особо негде.
- Могут по глубинам в бухте Асан, хотя там с пирсами проблема... - задумчиво протянул Бирилев.
- Вот-вот! Там им серьезно повозиться придется. Да и до Сеула еще топать. Но это будут их проблемы. Вернемся к нашим.
Мне вовсе не нужно, чтобы моряки "Корейца" героически погибли. Наоборот, они должны выжить и рассказать НАШУ версию событий, иногда на войне это важнее, чем выигранное сражение. А по поводу тарана... Я думаю, про бриг "Меркурий" и пистолет Казарского все помнят? Так вот, если мы хотим выиграть эту войну, командир любого японского корабля, даже "Микасы", должен после нашего завтрашнего боя бояться сблизиться с любым самым занюханным русским миноносцем! Как турки боялись! Да и шансы на выживание не знаю где выше, на "Корейце" или на "Варяге", где лично Вам, Павел Андреевич, придется завтра быть.
