Зоя деловито взяла стакан и выжидательно уставилась на меня.
— Наливай, чего уж там, — сказала Лена. — Ей можно, только в пропорции с весом. Она ведь не маленькая, по нашим меркам взрослая женщина, давно пора рожать. Домовая фыркнула и опять стало ясно, что шутки она понимает, но не ваше человечье дело лезть в ее дела. — Мне нельзя, я себе водички. Мы чокнулись и выпили. Зоя ела очень аккуратно, пользуясь маленькой вилкой, сделанной под ее руку и совсем не маленьким ножом.
— Они не говорят, но прекрасно общаются, а если что-то сказать надо таким тупым как мы, то руками, как глухонемые объясняются. Только они это не любят. Вот она и есть настоящая хозяйка. За всем присмотрит, если надо сделает, починит или скажет где проблема, если сама не может. Чужим показываться не любит, но лучше любой собаки охраняет. Она как-то видит намерения и если уж ей человек не понравился , значит точно что-то с ним не в порядке. И совсем они не так безобидны, как кажется с виду. Могут и убить опасного чужака. Есть у нее свои способы.
Дом и люди в нем проживающие — это их собственность. Да, да. Именно так. Поэтому защищать свою территорию и своих почесывателей шерсти она будет до последней капли крови. Им очень нравится, когда их причесывают. Когда собираются на собственные посиделки, долго и старательно работают гребешком.
А вот нового жильца может и отказаться принять. Хоть и вредная, но член семьи, ничего не поделаешь, приходится считаться с ее мнением. Зоя довольно улыбнулась и погладила ее по руке.
— И что в каждом доме домовые живут?
— Нет, они сами выбирают, где и с кем им жить. Рожают они не часто, так что в городе их почти нет, а в многоквартирных домах вообще не селятся. Пару лет маленькие живут с матерью, а потом перебираются в другой дом. Причем очень придирчиво выбирают новое местожительства. Сами ходят посмотреть на хозяев, других домовых спрашивают. Зато если уж поселятся, никаких проблем с хозяйством, с утра до вечера пашут как заведенные и ничего им не надо кроме кормежки и ласки.
Домовая между тем хлопнула третью стограммовку, закусила огурцом и, похлопав меня по плечу, мягко спрыгнув на пол и без прощания удалилась.
— Есть у нас тут один профессор-зоолог с Земли, — понизив голос, сказала Лена. — Большой энтузиаст изучения пограничной фауны. Он на домовых слегка сдвинулся и все мечтает о них побольше узнать. А они с ним принципиально общаться не желают. Как появляется, так они моментально исчезают, фиг найдешь. Был бы опасный, давно бы заработал нож под ребра, но они его не трогают, просто прячутся. Так он говорит, что домовые положительными эмоциями питаются. Поэтому всяких скандалистов и алкашей не переносят. Только таких теоретиков, — уже нормальным голосом продолжила она, — у нас полным полно. Никто толком не знает, что такое вокруг происходит. Кушают они совсем не воздух, мисочкой с молоком не отделаешься, а иногда и выпить не против.
— Спасибо, — отвалившись от стола и чувствуя приятную тяжесть в желудке, сказал я.
— Но-но, — погрозила она пальцем. — Ты Леха у нас не гость, а хороший друг. Поэтому спасибо не отделаешься, собирай посуду, вымоешь ее, а я посижу.
— Так без проблем, — отозвался я и встал. — Это я привычный, могу еще чего по хозяйству.
— По хозяйству — это мы завтра. Сегодня пойдешь, выспишься, у нас еще и сдвиг по времени с Землей, так что отдохнешь. Завтра начну тебя эксплуатировать. Как коня запрягают в телегу, знаешь?
— Нет. Я городской, — ставя тарелки в раковину. — Вот машину чинить и ездить, другое дело.
— Будет тебе и машина в починку — это я обеспечу. А как с лошадью обращаться тебе Зоя покажет. Лошадь здесь главный транспорт. Никаких дорог, а по старым вообще лучше не ходить, неизвестно куда заведут. Поедем мы завтра в Форт к Борису. Мы ему много чего заказывали. И заедем по дороге к Художнице. Надо ей помочь, а то она сама попрется ящики таскать. Совершенно не приспособленная к деревенской жизни, но упрямая ужасно.
— Художница — эта та кто стены изрисовала? А Штурман, тогда не фамилия?
— Не-а. Здесь фамилии редко в ходу. Обычно клеят прозвище. Иной раз как назовут, человек не знает, как отмыться. А штурман, потому что прокладываю правильный курс.
Вот, — погладив живот, сообщила она, — из-за этого в последнее время никуда из поселка не отлучаюсь. И моментально Лях навернулся. Нарвались на гопников, которые поджидали рейдеров с границы поживиться. Выстрелят из засады, Вещи по мешкам и уйдут в Город, потом попробуй докажи, сами они нашли или у убитых взяли. Самые гадкие людишки. В рейды ходить ссут, а людей не жалеют. Таких если поймают, сразу без разговоров кончают, но всегда находятся сильно умные, готовые рискнуть за большие деньги.
— А что такое эти ваши Вещи?
— Это легко. Вот, в нижний ящик загляни.
Я открыл дверцу под мойкой. Кроме ведра с косо прилепленной бумажкой, на которой синей краской было написано "Мусор" в нем ничего не было.
— Вот оно самое. Доставай только осторожно, оно тяжелое.
Я взял за дужку и, вытянув наружу, поставил на пол. Оно действительно оказалось неожиданно тяжелым, как будто набитым до краев, хотя ничего в нем не было.
— А теперь смотри внимательно.
Она взяла со стола огрызок огурца, демонстративно подмигнула и картинно—медленно кинула в ведро. Огрызок упал в ведро и исчез. Я уставился на него и, сообразив, быстро полез рукой внутрь. Ведро было пустое, но рука неожиданно провалилась ниже пола сквозь дно ведра.
— Глубоко не лазь, — насмешливо сказала Лена, — там все-таки не брильянты, а разные объедки.
Я поспешно вытащил руку.
— Молодец, догадался. Это и есть Вещь. Называется "фляга". Можно внутрь положить, что угодно и будет храниться вечно, не портясь и не разлагаясь. Нальешь молочка из под коровы, и через десять лет оно свежее. Форма у них бывает самая разная, но всего три вида. Дело в том, что вложить внутрь можно до определенного предела. Двадцать килограмм, сто и двести. То есть на самом деле не совсем так, но приблизительно. Чем больше вложил, тем скорее цвет изменится. Видишь, сейчас светло—серый. Когда фляга пустая — белый, когда полная — черный.
— Так это, наверное, больших денег стоит?
— Не так чтобы очень, их достаточно много, но стоит. 8 тысяч, 18 и 25 в зависимости от размера. В качестве мусорного ведра только в таком доме как наш, где рейдеры живут, стоять может. Но это средняя цена. Если вид у фляги удачный, можно и больше получить. А то попадается такой, как трубка диаметром пять сантиметров и длиной в три метра, на что приспособить, никто не знает. Изменить у фляги форму нельзя, если слишком стараться, просто расколется. Определяется достаточно просто. На горлышке у него всегда резьба и крышкой закрывается.
