Лодка маневрирует, подходя к причалу. Оркестр играет марш, плещется вода между причалом и корпусом лодки, а с берега несутся приветственные крики. Вот уже поданы швартовные концы с причала на палубу, и U — 177 замерла. Она снова вернулась домой. Вернулась с победой. Пройдя тысячи огненных миль. Выдержав множество атак вражеских кораблей и авиации. И сумев снова ускользнуть ото всех…
С причала подали трап и командир субмарины фрегаттен — капитан Михель Корф сошел на берег, вскинув руку к козырьку фуражки. Экипаж лодки уже стоял в строю на палубе. Доклад командиру флотилии о прошедшем походе и на этом формальная часть встречи закончена. Шютце от души пожал руку Михелю.
— Поздравляю Вас, герр Корф. И с новым званием и с новым назначением. Приказ о Вашем переводе уже получен. Новый командир должен прибыть через четыре дня. Поэтому, пока можете отдохнуть. Ну а сейчас, как и положено, банкет для всего экипажа!
— Благодарю Вас, герр Шютце. Бумажными делами займемся завтра?
— Да, конечно. Только, хочу Вас предупредить. Пять дней назад прибыли два человека из Берлина и хотят с Вами поговорить.
— Из Берлина?! Но ведь штаб Деница сейчас в Париже. Зачем я понадобился кому — то в Берлине?
— Нет, Дениц здесь не причем. Это какой-то профессор, доктор истории Хельмут Диц. Вы не знаете такого?
— Первый раз слышу.
— Я тоже. Так вот, этот профессор рвется с Вами побеседовать. О чем — он завтра сам скажет.
Он и сегодня хотел, как только узнал, что Вы возвращаетесь, но я отговорил. Подождет до утра, надо и совесть иметь.
— А кто второй?
— А второй — офицер гестапо. Просто сопровождает этого чудика, чтобы он не вляпался в какую — нибудь историю.
— А что ему вообще надо? Я, вроде бы, историей никогда не занимался.
— Не могу сказать, герр Корф. Однако, могу высказать свое мнение, что профессор, мягко говоря, мается дурью. Впрочем, завтра сами убедитесь…
Шютце говорил что — то еще, но Михель отвечал автоматически. Мысли его были совсем о другом. Пренеприятнейший сюрприз… Что этому профессору надо? И причем здесь гестапо? Если бы это был какой — нибудь обычный историк, приехавший собирать материал, ему не дали бы в сопровождающие гестаповца. Значит, дело на контроле на самом верху. Но чем может заинтересовать офицер — подводник профессора истории? Причем, заинтересовать настолько, что он примчался через половину Европы, охваченной войной?
Что — то здесь не то… Значит… Значит, тянуть больше нельзя. Он думал завтра, после завершения бумажной работы в штабе, сходить в город к Софи. Пойти с ней в ресторан, хорошо провести вечер, а потом и ночь. С тридцати семилетней озорницей Софи Жермен, владелицей книжного магазина, он познакомился вскоре после первого появления в Лорьяне. Зашел в магазин совершенно с другими намерениями, но положил глаз на хорошенькую женщину. Софи была одинокой и они оба не утратили вкус к жизни, поэтому дальнейшее развитие событий было вполне предсказуемым. Тем более, Михель выглядел намного моложе своего паспортного возраста и был еще ого — го, как выразилась Софи. Поэтому, когда лодка Михеля возвращалась в Лорьян, он проводил свободное время в обществе хорошенькой француженки. Остальной экипаж по очереди ездил домой в Германию, но ему было ехать некуда. В доме Михеля в Киле, где он жил до войны, его никто не ждал.
Можно было бы отдохнуть в Лорьяне после похода, хорошо проведя время с Софи. Когда лодка стоит в базе, только что вернувшись с боевого патрулирования, передачу командования новому командиру можно растянуть не на один день, повод всегда найдется. Да и прибудет новый командир только через четыре дня. Минимум неделя отдыха без отрыва от службы ему была бы обеспечена. В конце концов, он это честно заслужил. Но… Неизвестно, какой сюрприз ждет его завтра утром. Тем более, если в деле фигурирует гестапо… Время пришло, дальше тянуть нельзя. Прости, Софи… Если нам и суждено встретиться вновь, то не скоро…
Михель переговорил со знакомыми офицерами, а экипаж лодки уже оказался на причале. Звучали приветственные возгласы, прибывшие смешались со встречающими и в этом шуме трудно было что либо разобрать. Экипаж, кроме вахтенных, отправился в военный городок на территории базы, а Михель вернулся на лодку. Идти в свою комнату в военном городке нет смысла. Больше ему там нечего делать.
Спустившись из рубки в центральный пост, Михель оглянулся по сторонам. Никого не было. Вахтенный матрос стоит на палубе лодки возле трапа. Открыв железный ящик, где находился арсенал, он взял один автомат с запасом снаряженных магазинов и направился в свою каюту. Его никто не видел, весь экипаж находился наверху. Ну, что же, тем лучше. Не хватало, чтобы сейчас кто — нибудь заявился и помешал. Михель зашел в каюту и открыл сейф…
***
Ветка хлестнула по лицу, но Михаил только устало отмахнулся. Он чертовски устал, бродя по лесу. И понес же его черт «побродить с ружьишком»! Возомнил себя великим охотником, а ведь раньше никогда в одиночку в лес не совался. Как ни стыдно было признаться самому себе, но факт оставался фактом — он заблудился. Сначала ориентировался по Солнцу, но вскоре небо затянули тучи и временами начал накрапывать дождь. По всем писаным и неписаным правилам следовало повернуть назад, но глупое упрямство погнало вперед. Как же, захотелось добыть глухаря! Глухари, если и были поблизости, то никак себя проявлять не хотели. А обнаружить их неопытному охотнику не удавалось. Под ногами хлюпало, и холодная влага попадала за воротник куртки, слетая с веток. Лямки рюкзака оттягивали плечи, а двуствольная «тулка» казалась неподъемной. Михаил понял, что придется ночевать в лесу. Брести в темноте через лес не было смысла. Сама ночевка его не пугала, какой никакой опыт у него уже был, но раньше он всегда ходил в лес только с бывалыми охотниками. Теперь приходилось вспоминать все, чему научился раньше. Неожиданно лес стал редеть, появились значительные просветы между деревьями, и вскоре он вышел на большую поляну.
На поляне стоял большой дом с окружавшими его хозяйственными постройками. Михаил обрадовался, но вскоре радость сменилась разочарованием. Было видно, что дом заброшен и здесь давно никто не живет. А он — то надеялся попроситься на ночлег и спросить дорогу, как выбраться из леса. Но, в любом случае, ночевать в старом доме все же лучше, чем в лесу под открытым небом, да еще и под дождем. А то, что дождь будет, в этом он не сомневался. Подойдя к дому, покричал для очистки совести, но никто так и не отозвался. Поднявшись по ветхим ступенькам, вошел внутрь. Дверь еле держалась на старых петлях, стекол в окнах не было, и ветер гулял по комнатам. Внутри было полное запустение. Старая немудреная мебель потемнела от времени, и во многих местах все было покрыто толстым слоем пыли. Было ясно, что люди давно покинули этот дом. Пройдя к столу, Михаил с огромным облегчением скинул рюкзак, и устало опустился на лавку. Окликнув хозяев еще раз, решил обследовать дом. Ружья, на всякий случай, из рук не выпускал. Дом был большой, но все комнаты оказались пусты. Кроме старого хлама больше ничего не было. Неизвестно, почему хозяева покинули дом, но сделали это много лет назад. Пока солнечные лучи еще проникали в окна, Михаил решил разжечь печь. Все теплее будет, да и дверь на ночь надо будет как — то заделать. Зверья тут хватает…
