Черт, что же это за край такой? Слава богу, люди вроде бы одеты так же, как и в России, не выделяешься на их фоне... Ерунда, это ведь и есть Россия, вот только какая?
Городок, конечно, еще более съежился, стал как-то ниже, грязнее, неухоженнее, что ли, если можно так выразиться. Но вот электростанция — на прежнем месте, даже труб у нее столько же. Нонсенс. Больше — никакого сходства!
Где многоэтажные дома новостроек? Где вычурные, «Алексеевский ренессанс», особнячки нуворишей, фарфоровых и мучных королей, занимавшие целый квартал? Где наконец монументальное, позапрошлого века, здание городского Дворянского собрания — первая достопримечательность Хоревска? Где на центральной площади перед Городской думой памятник благодетелю города Алексею Второму, при котором он и расцвел?
Там и Думы-то нет... Только какое-то невзрачное трехэтажное зданьице с фасадом, украшенным огромным мозаичным портретом лысоватого лобастого мужчины с плутовским прищуром и интеллигентной бородкой а-ля Чехов, выдержанным в красно-багряных тонах. А еще-громадный, метров десять высотой, серый бетонный памятник той же вроде бы личности на кирпичном пьедестале, выполненном в виде длинной трибуны. И всюду эти выцветшие и ярко-красные флаги разной степени ветхости: где с синей полосой по древку, где просто красные с золотистой эмблемой вверху... Серое и красное...
Петр Андреевич разглядел эту эмблему подробно в центре какого-то значка варварской формы, отдаленно напоминающего привычные полковые, изображенного возле названия пожелтевшей газеты, найденной в новом убежище.
Знак, — что-то вроде венка из колосьев, наложенного на зубчатое колесо и увенчанного знаменем с литерами СССР, — помещался рядом с другим, похожим, но с профилем того же лысоватого субъекта и надписью на знамени ЛЕНИН. Скрещенные серп и молоток — масонская эмблема, не иначе, особенно если учесть пятиконечные звезды-пентаграммы, щедро рассыпанные везде и всюду — от фасадов домов и решеток оград до обложек журналов и почтовых карточек, выставленных в газетных витринах. Даже на пустом спичечном коробке, который ротмистр, оглянувшись, подобрал на снегу, была изображена красная звезда с той же эмблемой в центре под лаконичной надписью: «23 февраля».
Да и сами-то газеты: упомянутый уже «Челябинский рабочий», «Правда», какая-то еще «Комсомольская правда», «Ленинское знамя», «Труд», «Советский спорт» с теми же и другими знаками перед заглавиями...
Даже «Красная Звезда», посвященная, видимо, будням местных военных, но, увы, Чебрикову попал в руки только ее обрывок... Единственное знакомое название — «Сельская жизнь», да и то не знакомый глянцевый журнал о жизни поместного дворянства, а черно-белая газетенка на плохой бумаге все с теми же знаками. А заголовки статей и рубрик? «Вести с полей», «Человек труда», «Международная панорама», «Трудящиеся всего мира встречают юбилей...» А совершенно дикая орфография? Неужели он не болен, не бредит, а попал в самую настоящую утопию Томаса Мора, Томазо Кампанеллы, Роберта Оуэна или Карла Маркса? У руководства страной — рабочие и крестьяне, дворянства и купечества нет и в помине, страшно подумать — сам Государь...
— Под ноги смотри, козел! — Вырвал Чебрикова из задумчивости визгливый голос какой-то женщины с огромными кошелками. — Зальют зенки с утра пораньше и шляются, тунеядцы.
Совершенно плебейский тип: одутловатая темно-красная в синеву физиономия, какое-то невообразимое серо-буро-малиновое пальтецо, раздутое на необъятных бедрах и не менее обширном бюсте, бесформенная вязаная шапочка-берет, кожаные сапоги на каблуке... Не иначе — представительница пролетариата, управляющего страной. Неудивительно, что страна выглядит настолько убого.
А цены? Вы бы только видели цены в магазинах с почти пустыми витринами! И везде таблички: «По талонам». Какие талоны? Что это такое? Пресловутый коммунизм по этому еврейскому экономисту Марксу? Или коммуна по Оуэну? А может, «Город Солнца» по Кампанелле?
Чебриков вздохнул и длинно сглотнул голодную слюну, глядя на витрину очередной продуктовой лавки с лаконичным названием «ХЛЕБ». Хоть бы вон тот сероватый рогалик или страшную с виду буханку хлеба — вторая неделя как иссяк скудный сухой паек, обнаруженный в одном из карманов куртки-самобранки. Дней восемь как вообще не ел человеческой пищи, только какие-то полусгнившие овощи, выкопанные из-под снега в огороде, терпкую рябину и вяжущие во рту мелкие яблочки-ранетки, забытые на деревьях в окрестных садах... Страшно сказать: на кота-Шаляпина поглядывал уже не только с эстетическим, но и с гастрономическим интересом! Обойму патронов из «ва-льтера» извел на голубей, благо глушитель имеется, но охота не оправдывает себя: патронов маловато, а с чем он еще здесь столкнется — неизвестно. Или оставить всего один — напоследок...
«Прекрати, тряпка! — скомандовал себе ротмистр, решительно отходя от заманчивой витрины. — Не на необитаемом же острове в самом деле! Вспомни ту операцию в Виргинии: там небось круче приходилось!»
«Круче не круче, а там все было понятно: тут мы — тут янки! — встрял какой-то посторонний голос. — И никаких там политесов: что видишь — твое, по вечному закону войны... А здесь? Тоже по закону войны поступать? Как Кавардовский?»
«Ни в коем случае!..»
Ну все — начал спорить сам с собой — считай, поплыл... Как же есть-то хочется! Полный карман денег — в том, привычном, Хоревске автомобиль мог бы купить запросто, и не дешевый, а здесь... Хоть бы внешне походили имеющиеся в наличии монеты и бумажки на здешние! Так нет: все не так — и размеры и цвета.
Петр Андреевич выудил из кармана подобранную на улице (обронил, видать, кто-то) тускло-серую монетку, явно не серебряную, а из какого-то белого сплава. «15 копеек 2001» — видимо, год выпуска. Размером походит на привычный пятиалтынный, но лишь размером, а изображения совсем не те... Вместо двуглавого орла — разлапистый, напоминающий краба герб в виде земного шара, окруженного венком из колосьев, густо переплетенных лентами, и та же загадочная аббревиатура СССР внизу. Не стоит и упоминать, что поверх земного шара распластался тот же символ — скрещенные серп и молоток. Эх, еще бы купить можно было что-нибудь на эту денежку!
В голове сам собой начал складываться список продуктов, которые на пятнадцать копеек ротмистр Чебриков мог бы приобрести в настоящем Хоревске: хлеб, молоко, шоколад или что-нибудь мясное, сто граммов водки... Тягучая слюна переполнила рот и, оглянувшись, не видит ли кто, граф точным плевком отправил излишки в замусоренную железную урну. Слава богу, хоть на этом ржавом ящике на шарнирном креплении свою эмблему не приварили!
От неожиданно раздавшегося над головой рева мощных двигателей ротмистр присел и привычно завертел головой: а ну как шарахнет ракетой...
Самолет, пронесшийся почти над самыми крышами, ничем не шарахнул... Мощный реактивный истребитель типа «Горыныча» самолето-строительного концерна «Дукс», хищный, с двумя высокими килями, произвел на пробудившегося в Петре Андреевиче военного гораздо больше, чем виденные на улицах автомобили.
Не вяжется как-то: самые современные самолеты и пустые прилавки. Может быть, какая-нибудь иностранная оккупация? Нет, на крыльях и фюзеляже те же звезды.
Видение, почти фантастическое на фоне окружающей убогости, слегка притупило голод, но, как только летающая квинтэссенция передовой инженерной мысли скрылась за домами, желудок сразу напомнил о себе.
Хотя бы банальный бутерброд: ломтик черного хлеба, намазанный маслом и украшенный...
Все, хватит о съестном! Где же взять местных денег? Банк ограбить, что ли? Так не встречал ведь еще ни одного... Может быть, пройтись на рынок?
Рынок в здешнем, потустороннем Хоревске располагался на месте церкви. Рынком в прямом понимании назвать его было трудно: невысокий, красного кирпича забор с башенками а-ля Кремль по углам, навевающий мысли о каком-то фортификационном сооружении (подобными заборами здесь, как оказалось, были окружены все промышленные предприятия, что-то обширное, но невысокое, невидимое из-за ограды, с интригующим и лаконичным названием «База», и даже электростанция), металлические решетчатые ворота... Казалось, местные купцы... тьфу, нет ведь здесь никаких купцов, готовились от кого-то держать оборону. От степных кочевников к примеру. А что? Ротмистр нисколько не удивился бы, если бы здесь кроме утопическо-масонского государства отыскалась бы степная орда, регулярно совершающая набеги на города. Тогда население, организованно укрывшись за кирпичными стенами... Нет, не клеится! В этом случае должна существовать стена и вокруг всего города... К тому же самолеты... Да и невысоки стенки-то. Умелый всадник легко перемахнет, если скакун привычный, не деревенская кляча.
Глаза ротмистра слегка затуманились при одном воспоминании о верном Хазаре, ахалтекинце чистых кровей, оставленном в Петербурге. Как он там сейчас?..
