Воробьёв, нахмурившись, потеребил мочку уха, потом махнул рукой жестом 'а пропадай всё!'.
- Я тоже согласен. Но с условием, что как только начнут продаваться машины, часть прибыли пустим на строительство самолётов!
Вот же неугомонный!
Теперь эта парочка смотрела на меня в упор, словно в шоу 'За стеклом'...
'Ну что сказать, ну что сказать?
Устроены так люди...'
Древняя, как мастодонт, песенка времён молодости моей матушки вдруг закрутилась в мозгу, словно пытаясь вырваться наружу из плена черепной коробки. Какие, к чертям грузовики? Какие самолёты? Какая мотопехота, чтоб ей лопнуть?! У меня одна жизнь. Одна! И я не желаю тратить её на утопические прожекты этих придурков! Сочинять рекламу для продажи каких-то колымаг с моторами, которые, может, и не выедут с завода - да и завод-то только в мечтах у этих 'радетелей за Россию'! Маниловы доморощенные! Нет уж, я уж как-нибудь обойдусь без такой работы! Хотя Стас и прав: чего я умею - так это делать репортажи. Вот и устроюсь пока репортёром, подкоплю денег, женюсь на какой-нибудь тётке с наследством, вроде купеческой вдовы. А будут шуршавчики в кошельке - тогда можно и за границу. В этом наш поляк тоже верно рассуждает: Америка длинный бакс любит, с пустым карманом там делать нечего!
Но если сейчас отказаться - то что потом? Деньги у Стаса, никак не разделишь. Документы нынешние - тоже у него. Чёрт, получается, что я полностью зависим от его расположения! Не захочет - ни рубля не даст. Ладно. Пока что сделаю вид, что согласен, а там... Хотя - а не будет подозрительным, что так быстро согласился? Ладно, тогда так...
- А я чего? Я ничего. Я как все. Вот только рекламщик - это одно, репортёр - немножечко другое. Как репортёр я полезнее могу быть! Мне бы в хорошую газету устроиться, а ещё лучше - собственную открыть. Телевидения всё равно тут пока нету. Вот там бы я нарекламировал! И напрямую всю продукцию вашу, то есть нашу, и вообще достижения автомобилестроения и авиации по всему миру! А что: 'Автопробегом - по русскому бездорожью!' Звучит?
- Ага. И разгильдяйству. Помним.
- Помним, конечно. А местные не помнят! Потому что ещё ни книжку не написали, ни кино не сняли. Мы с вами вообще много чего помним!
- Ну, так на том и порешили... - Стас поднялся со своего места. - Всё, панове, спать пора! Утро вечера, как в сказках говорится, мудренее...
ГЛАВА 3
Андрей
Кто-то когда-то сказал, что всё в истории всегда повторяется дважды: сперва как трагедия, затем - как фарс. Похоже, так оно и есть... По крайней мере в отношении меня. Когда-то давно мне пришлось по собственной дурости оказаться за проволокой, в СИЗО. Повезло тогда, добрый дядя-судья приговорил к 'условному', но те решётки в закрытых специальными колпаками окнах и вбетонированный в пол пахучий унитаз-дальняк рядом с постоянно роняющим капли в жёлтую эмалированную раковину краном запомнились мне на всю жизнь. Нет ребята, ничего там нет хорошего, уж поверьте...
М-да... А вот теперь сижу я, раб Божий, человек прохожий, на шконке, и снова любуюсь стенами цвета охры и зарешёченным проёмом окна под потолком.
Выть хочется. А нельзя. Тюрьма такого не любит.
А ведь всё могло бы быть иначе, если бы не собственная моя дурость и понты. Как же: реконструктор Императорской армии, аутентичная форма, правда, чуть более позднего периода имеется, материалов по эпохе переворошил - мама не горюй, причем не тех, по которым киношлюшки разные сценарии к сериалам про 'тайные сыски' с 'господами ахвицерами' сочиняли с передоза! Вот только, как писал когда-то артиллерии капитан граф Лев Толстой, 'гладко было на бумаге'... Оказалось, что все мои знания и навыки реконструктора стоят здесь, в прошлом, весьма и весьма немного. А вот опыт, приобретённый в СИЗО, нежданно пригодился.
Ребята, наверное, уже весь город оббегали в поисках. А им ведь тоже эти розыски могут вылиться боком: документ-то есть только у Стаса, а Борька, как и я, аусвайса не имеет. Хотя учитывая, что одет он малость поприличнее моего, может, и не придерутся?
Эх, знал бы, что так будет - остался бы в депо! Но назад уже не отыграешь.
Когда мы втроём наутро после совещания в доме обходчика вознамерились отправиться вдоль рельсов в ближайший город, пан Лучицкий, вернувшийся к тому моменту назад, вызвался упростить путешествие. Часов около восьми он подсадил нашу троицу на дрезину ремонтников, направляющихся в депо Августова. Конечно, двадцатикилометровая поездка на продуваемой со всех сторон металлической раме с колёсами - это не самый комфортный способ перемещения, особенно учитывая необходимость качанья рычага, смахивающего на некий спортивный агрегат, но, как гласит старая мудрость, 'лучше плохо ехать, чем хорошо идти'.
Всё-таки нам крепко повезло, что первым человеком, которого мы повстречали после нашего перемещения во времени, оказался именно этот замечательный дядька: в меру фрондёр, в меру сепаратист, в меру служака. Встреться мы с каким-нибудь тёмным крестьянином или, наоборот, полицейским, которому тот же крестьянин неминуемо пошёл бы доносить о подозрительных незнакомцах, дело повернулось бы хуже. Полиция здесь, как мне пришлось выяснить опытным путём несколько позже, особой мудростью и гуманизмом не отличается. А пан Томаш сам сговорился с ремонтниками пути, сунул нам на дорогу по куску хлеба со смальцем, упаковав эти 'бутерброды' в листы старого журнала.
Ремонтников было двое: Иван Антонович и Ярек, как они нам представились при знакомстве. Нас, соответственно, трое. Так что в пути мы посменно качали рукоятки дрезины и поэтому весьма быстро, чуть более, чем за час, прибыли к выходному семафору станции Августов, где и распрощались с отзывчивыми железнодорожниками. В качестве подарка на память Будкис вручил Ивану капиллярную ручку в корпусе из витой никелированной трубочки. Конечно, проще было бы дать железнодорожникам какую-то мелочь деньгами, но увы: единственные наши финансы, котирующиеся здесь - это та самая 'пятихатка' с императором, которую умница Троцкий инстинктивно прихватил из нашего времени. Кстати, когда мы шли по заснеженной тропинке вдоль тянущихся параллельно железнодорожной насыпи заборов, за которыми надрывались на чужаков хозяйские кабысдохи, я просветил ребят о том, что школьное погоняло Станислава поминать всуе не стоит. Потому как ТОТ САМЫЙ Лейба Давыдыч особо ярко заблистает первоначально именно в 1905 году, и барагозить примется именно под псевдонимом 'Троцкий'. Так что не стоит вводить в смущение здешних правоохранителей и создавать лишние неудобства. Стас, естественно, был 'за', в очередной раз заявив, что 'коты - древние и неприкосновенные животные', в смысле 'Трошицинские - старинный и высокоуважаемый шляхетский род, на что у него даже имеется дворянская грамота, а со всякими носатыми-пенснатыми он ничего общего не имеет и иметь не желает'.
Кстати, пока шли по окраине, я пробежал глазами текст на своём свёртке с 'бутербродом'. Занятное чтиво только подтвердило то, что мы и так знали о переносе во времени, но тем не менее...
ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ ЛЕТОПИСЬ
Того же числа, генералъ Флугъ телеграфируетъ, что въ перечень вещей, высылаемыхъ на Дальнiй Востокъ, желательно включить непромокаемыя накидки для офицеровъ.
20-го февр.
ИМЕННЫЕ ВЫСОЧАЙШIЕ УКАЗЫ.
Правительствующему Сенату.
Признавъ необходимыми, обезпечить успешное укомплектование войскъ лошадьми, въ порядке отбывания населенiемъ военно-конской повинности или инымъ порядкомъ, повелеваемъ: временно, впредь до особаго распоряженiя, воспретить вывозъ и выводъ лошадей изъ пределовъ Российской Имперiи, за исключенiемъ отдельныхъ, единичныхъ случаевъ вывоза лошадей высшего сорта, съ особаго каждый разъ разрешенiя на сiе Главноуправляющаго Государственнымъ коннозаводствомъ.
Правительствующий Сенатъ не оставитъ къ исполненiю сего учинить надлежащее распоряженiе.
