Соревнование лучников проходило на пустыре в пригороде. Я вовремя успел. Еще минут пять — и пролетел бы. Собралось человек сто лучников и раз в десять больше зевак. Луки были разные: короткие, средние, длинные английские. Никто их не осматривал и никаких требований не предъявлял. Лучники были разных национальностей. Много французов, хотя, как мне рассказали, Карл Девятый, король Франции, заменил в своей армии лучников на аркебузиров. За участие в соревновании надо было заплатить стювер. Я прикинул, что городские власти не только окупят приз, но и наварят неплохо. Как это по-голландски! Заодно народ повеселят. Мишенями служили дюжина деревянных попугаев высотой сантиметров тридцать пять и шириной туловища около десяти, раскрашенных по-разному. С этой птицей у меня связаны противоречивые чувства. В моей голове сразу прозвучал картавый голос: «Сукин сын! Украл деньги!».
В первом раунде стрелять надо было тремя стрелами с пятидесяти шагов. Попасть всеми. Это оказалось не трудно почти для всех участников. Стрелки выходили на линию и посылали стрелы без команды. Тетиву большинство натягивало щипковым способом, двумя пальцами. Я таких стразу вычеркивал из списка конкурентов. Такой способ хорошо только на малой дистанции. Выпустив по три стрелы, выдергивали их из мишеней или искали в траве, благо она пока не высокая. Я вышел на линию в предпоследней дюжине. Попугай мне достался с желтой головой, красным туловищем и черным хвостом. Я выбрал легкие стрелы с коротким оперением и всадил по одной в каждый цвет. Они выстроились почти по прямой вертикальной линии. Из моей дюжины только один стрелок выбыл. Он попал в мишень, но стрела упала.
Для второго раунда попугаев перенесли на двадцать пять шагов дальше. Вот тут и выбыли многие из тех, кто стрелял щипковым способом. Выстрелу не хватало мощности, а большинству стрелков — умения сделать верную поправку по высоте. Трудно попасть, если целишься не в попугая, а выше него.
В итоге до третьего раунда — дистанция сто шагов — добрались, включая меня, одиннадцать лучников. У двоих были длинные английские луки, у остальных — средние. Все натягивали тетиву средиземноморским способом, тремя пальцами. Я поменял стрелы на тяжелые, с длинным оперением. Такие быстрее теряли высоту, но меньше отклонялись в сторону. Обладатели длинных луков сделали то же самое, а остальные продолжили стрелять легкими стрелами. Я без проблем всадил в черно-зелено-белого попугая три стрелы. На этот раз не выпендривался, бил в широкое туловище.
В третьем раунде надо было сделать три подхода по три стрелы в каждом. Сработала магия цифр — к третьему подходу нас осталось трое. Оба мои противника были англичанами, обладателями длинных луков. Мы построились на линии. Если раньше зрители громко подбадривали криками стрелков или давали дурацкие советы, то теперь все молчали. Я стоял крайним слева. Передо мной был зелено-красно-синий попугай с порядком раздолбанным туловищем. Сосед справа — невысокий широкоплечий рыжеватый парень лет двадцати, обладатель длинных и мускулистых рук, — встав на позицию, выбил пятками углубления в земле, повертел ступнями. Две стрелы он броском воткнул в землю перед собой, а третью осмотрел внимательно, будто не стрелял ею в предыдущем раунде. Я, приученный стрелять с коня, упору ног уделял меньше внимания. Вторую и третью стрелу поместил на колчане, который лежал справа от меня на траве. Оба англичанина смотрели на меня, предлагая начать первым. Особое внимание уделяли моей манере натягивать тетиву. Наверное, видели такой способ впервые. Я натянул тетиву, на автомате считывая с древка информацию о стреле. И так знал ее «повадки», но это уже действует на уровне инстинкта. Хлопок тетивы по муфте-наручу — и стрела с тихим звуком, средним между свистом и шуршанием, полетела в цель. Тихий удар — и она замерла, воткнувшись в красную грудь попугая. Несколько зрителей одобрительно крикнули. Наверное, меня поддерживали французы, которые до сих пор не забыли добрые дела английских лучников. После того, как выстрелили и попали англичане, закричали все остальные. Голландцы считали англичан своими союзниками. Многие голландские кальвинисты и анабаптисты, сбежав от инквизиции, осели на северном берегу Ла-Манша. По слухам, Елизавета Первая, королева Англии, тайно помогала всем, кто выступал против испанцев.
Вторую и третью стрелу я послал одну за другой, не дожидаясь англичан. Обе попали в туловище. Все три торчали рядышком. Видимо, это подстегнуло англичан. Они решили показать, что умеют стрелять так же быстро. В итоге крайний лучник последнюю стрелу послал за молоком.
Вместе с нами к мишеням пошли и обслуживающие соревнование юноши. Пока мы выдергивали стрелы, они занялись шестами с мишенями. Нам с англичанином разрешили выбрать себе мишени. Я остановился на желто-красно-черном, в которого стрелял в первом раунде. Отойдя еще на двадцать пять шагов, юноши вкопали шесты, притоптав вокруг них землю.
Мы англичанином вернулись на позицию, приготовили по три стрелы. Он посмотрел на меня, предлагая стрелять первому.
— Теперь ты начинай, — сказал я на английском языке, который сильно изменился, стал легче, что ли, приблизился к тому, на котором я говорил в двадцать первом веке.
Он кивнул и не спеша натянул лук, прицелился, выстрелил. Стрела попала в нижнюю часть туловища, почти у хвоста. Я учел это и взял выше. Пока она летела, понял, что ошибся. У меня выстрел мощнее, поэтому стрела угодила в шею, отколола щепку и полетела дальше. Зрители дружно засвистели, заулюлюкали, пожелали научиться стрелять. Решив, что проиграл, я быстро выстрелил еще две стрелы. Обе попали в туловище. Англичанин выстрелили вторую вместе с моей третьей, а последней долго выцеливал. Не знаю, куда он хотел попасть, но угодила она в нижнюю часть туловища, воткнулась слабо и через мгновение начала клониться, а потом упала. Видимо, волнуется, поэтому целится долго, а не знает, что, когда долго держишь тетиву натянутой, рука немного, на самую малость, смещается вперед. Этой малости и не хватило стреле. Зрители дружно выдохнули, а потом высказались витиевато.
Во втором подходе я выстрелил быстро. Все три стрелы попали в красное туловище, причем две воткнулись так близко, что одна чуть не помешала другой. Англичанин стрелял медленно. Мне показалось, что, в отличие от меня, ему жизненно важно выиграть это соревнование. Наверное, поэтому третью стрелу передержал. Она попала в тонкий край хвоста, отколола его и полетела дальше. Порадовались лишь несколько зрителей. Видимо, они сделали ставку на меня и выиграли по несколько монет.
Распорядитель соревнования — тучный мужчина лет пятидесяти, который при ходьбе громко сипел, — подошел ко мне, спросил имя, после махнул двум трубачам и барабанщику.
Музыканты исполнили что-то воинственное, после чего распорядитель сиплым голосом объявил:
— Соревнование лучников выиграл Александр Чернини с Родоса! Бочка пива присуждается ему!
На этот раз почти все зрители поздравили криками победителя.
— Угощаю этим пивом всех лучников, участвовавших в соревновании! — крикнул я.
Не знаю, откуда взялись в таком количестве кружки. Может быть, из соседних домов. Пили из них по очереди. Только на мою, оловянную, емкостью грамм на двести пятьдесят, которую мне вручил распорядитель, никто не зарился. Юноши, которые переставляли мишени, теперь наливали пиво всем желающим, не спрашивая, стрелки они или зрители. Я не возражал. Пусть пьют все, кто хочет. Авось запомнят мою доброту и отблагодарят чем-нибудь.
Ко мне подошел английский лучник, участник финала, и попросил извиняющимся тоном, готовый к категоричному отказу, показать лук. Я дал ему. Все секреты в луке спрятаны под толстым слоем лака и обмоткой.
Англичанин это понял, поэтому осмотрел со всех сторон и спросил:
— Турецкий?
— Татарский, — ответил я.
— Можно натянуть? — попросил он.
— Кончено, — разрешил я.
Английский лучник встал в позицию, натянул тетиву средиземноморским способом, медленно ослабил, повторил процедуру.
