и два одеяла на четверых. И шалаш с односкатной крышей. И комарам как-то до фени наше бедственное положение. Манал я такие способы обогащения. Хотя есть азарт, как не быть. Это как подарок под ёлкой — разворачиваешь и гадаешь — что на этот раз? Но вот так всю жизнь — сначала вкалывать в ледяной воде, а потом от государства бегать, чтобы не засадили –явно не для меня. Правда я ещё не придумал, что в этом новом старом мире –для меня. Сначала посмотреть бы на него поближе, из дебрей тайги не очень-то видать.Утром я уже привычно обследовал себя и мир на предмет изменений, убедился, что всё на месте и пошёл жить. Поматериться на портянки и кирзачи, в которых ноги дико потеют. В туалет — под кустик с «Правдой», и спасибо хоть газета есть. Для зубов — порошок в круглой баночке, а вместо щётки палец, потому что свои мыльно-рыльные я неизвестно где прое… потерял, пока ещё не был собой… Пожрать картошки с тушёнкой (вот это реально вещь, куски натурального мяса в желе и с жирком, никакой тебе сои и крахмала) и вперёд — гулять по отвалам. Я стребовал ружьё. Ну нафиг, мало ли кто тут водится. Не дали. Дали напарника — Жеку с обрезом. Не доверяют. Нужен мне тот Жека как кошке пятая нога. Я же хотел оглядеться, поискать, нет ли дороги где поблизости. И куда наш безымянный ключ впадает.А теперь мы с Жекой шатались с холма на холм, и я с прискорбием видел, что золото тут, если иесть, то мало и глубоко завалено, дольше отвалы будем разгребать. Нам уже надо было идти готовить жрачку на обед, как я увидел его. Самородок килограммапод два. Его чистое сияние пылало сквозь камни и гладило меня теплом по щеке.— Что там? — моментально просёк мою задержку Жека. Видимо, выгляжу я в такие моменты очень красноречиво.— Самородок.— Большой?— Думаю, да.— Достать сможем?— Лопата нужна.— Так, я сейчас. Стой тут, не уходи, чтобы не потерять.Какое там уйти. Этот свет притягивал не хуже магнита, он умолял не оставлять его. И я начал копать голыми руками. Выворачивал камни, отбрасывал песок. Выдрал нехилый куст смородины вместе с чернеющими ягодами. Подоспевший напарник кинул мне лопату и сам принялся углублять яму. В четыре руки дело продвигалось быстро. Где-то через час мы стояли по пояс в яме и толкаясь локтями пытались выдернуть намертво прижатый камнями нехилый самородок. Жека уже чуть лопату не сломал, пытаясь расширить пространство вокруг него. Мы смахивали пот и тяжело дышали, глядя на такой близкий и такой недоступный кусок золота.— Лом бы сюда.— Нету, — мотнул головой Жека.— Тогда кирку.— У мужиков она. Тащи. Я перекурю пока.Ну ок. Разомнусь, а то в этой яме в три погибели задолбался. Хотя Жекин взгляд мне ох не понравился.Фёдор с Митричем попались мне навстречу. Они как раз возвращались на обед, а тут я весь взъерошенный.— Пожрать готово? С утра не разгибались. Грамм сто намыли.— Неа, — мотнул я головой. — Кирку давай.— Чего? Да вы…— Не кипятись, Федя. Нашли чего? — спросил Митрич.— Самородок там.— Большой?— Здоровенный. С ладонь. На пару кил потянет.— Так-таки с ладонь? Эт не на пару кил, поболе будет. Показывай.Когда мы подошли, Жека медленно выпрямился в нашей яме и подняв обрез, глухо сказал:
— Мужики, не заставляйте брать грех на душу. Не отдам я его. Идите дальше мойте породу, Саня вам хорошее место нашёл и ещё найдёт. А это мне оставьте.— Жека, не дури. Ты один его не достанешь, а если и достанешь, куда с ним подашься? Товарищей кинуть — последнее дело. Мы клятву давали, вспомни.— Думаешь, ты один среди нас такой умный? Стоит Боцма́ну шепнуть, покупатель найдётся.— Ой, дурак! Кончат тебя, Женя. Не выходя из тайги и кончат. Для чего, думаешь, я артель собирал? Одному такие дела вертеть не выйдет.— А это уж не твоя забота, Федя. Отходите к ручью. До двадцати считаю, дальше буду стрелять.— Слышишь шум? Васька едет.— Это мне и надо. С ,,ним я быстро договорюсь. На том с вами и расстанемся.— Жека!— Назад, кому я сказал.Выстрел в воздух заставил всех присесть от неожиданности. Эхо прокатилось вдоль ключа и ушло гулять в распадок. Через минуту на открытое место выкатился давешний вездеход, из которого высунулся Василий.— Мужики, вы совсем рехнулись? Вам сказано — тихо сидеть, а вы из ружья палите. Свобода не дорога?
— Знач так, мужики. Был я на Перевозе. Мужики говорили, караулят вас на дорогах и по зимовьям. Проводников брали из посёлков. Район поиска сузили до вот этого самого, уходите по одному, так проще проскочить будет.
— А ты нам на что? Загрузимся и проскочем.
— Э нет, ребята. Я честный геолог, мне нельзя с вами засветиться. Намытое могу забрать. Обыскивать машину не будут, а если и заглянут, тайничок не найдут.
Ну ты гляди на него. Он и с подельниками своими сука сукой.
— Да вы поймите. Я без того рискую, сюда приезжая. Да если бы не я, вы бы давно загнулись. Кто вам жратву возил? Я. А кирки-лопаты и одеяла кто привёз? Опять я. А там разойдётесь по одному, если и поймают кого, ничего предъявить не смогут. Ни про какое золото слыхом не слыхивал, ходил на охоту. Или друга проведать в зимовье. Или вон как этот — кратер искал. Романтик.
— Значит, не возьмёшь?
— Нет.
— Слыш, Жека, зря надеялся на дружка. Он пассажиров не берёт.
— А чего это он среди отвала сидит?
— Да так, дежурит на передовой, не забредёт ли кто посторонний.
— Ну так что, золото забираю?
— Ничо, мы сами как-нибудь. В ухоронку сложим. Ты езжай, Вася, а то как бы не увидел тебя кто рядом.
— Серьёзно, мужики. Ну я же как лучше хочу, приехал вот, рискуя добрым именем. И без золота вам бояться нечего.
— Ладно, некогда нам. Жека, вылазь. Пошутили, и хватит. Айда совещаться!
— Значит так. Предлагаю выходить попарно. Мы с Саней, Митрич с Жекой.
— Это почему это я с Митричем? Он даже убежать не сможет, случись чего.
— Тьфу ты! Бес в тебя вселился, что ли. Да я тайгу как свои пять пальцев знаю. Такими тропами пойдём, что бегать не понадобится. Коли на то пошло,
