кормились и гнездились сотни уток. А к середине лета болото усыхало, оставляя многочисленные лужи, в которых сновали голодные юркие щурята с ладонь длиной. Мы топтались в лужах, поднимая муть, а потом ладонями выплёскивали щурят на берег вместе с водой.
Солнце поднялось выше и жарило немилосердно. Несколько раз я останавливался, чтобы напиться речной воды. В деревне она была светлой, а здесь, в лесу потемнела. Видно, речку питали болотные стоки.
Пройдя ещё по берегу, я и впрямь миновал небольшое болотце, сплошь заросшее мелкой ольхой и осокой. Дальше местность шла на подъём, разнолесье сменилось сосновым лесом. Здесь я отвернул от реки влево и через километр вышел к старым пожням. На этих полянах посреди леса работники охотхозяйства заготавливали сено, чтобы зимой подкармливать лосей.
Трава уже поднялась по голенище сапога — вот-вот, и пора браться за косу. Я прикинул общую площадь полян. С учётом переменчивой ленинградской погоды нужно несколько человек, чтобы управиться с покосом за пару солнечных дней.
Хотя, косарь из меня ещё тот. Ну, ничего! Было бы желание, а руки вспомнят!
Поговорю с председателем, выясню — кого из охотников он сможет отпустить мне в помощь. Им всё равно надо зарабатывать трудодни к осеннему сезону. От этого напрямую зависит распределение путёвок на охоту.
Вдоль пожен были свалены несколько толстых осин. Серебристая кора вся обгрызена, даже на древесине следы крупных зубов. Осины явно были срублены по осени, всю зиму возле них кормились лоси. Василий Ильич постарался!
Вдоль стволов были грубо вырублены неглубокие корытца. Я послюнявил палец, провёл по светлому дереву и лизнул. Солоно!
Думаю, каменную соль старый егерь брал по договорённости в совхозе. Не из Ленинграда же ему её возили. Значит, и с совхозным начальством будем заводить знакомство.
Я усмехнулся. Ох, Андрюха! Ты так вникаешь в дело, как будто надолго сюда приехал! Не успеешь оглянуться — подкатит сентябрь. Прыгнешь ты в автобус и покатишься в Ленинград, доучиваться.
И снова от острого ощущения счастья защемило сердце. Но была в этом счастье беспокойная нотка. Как будто не совсем своё оно, не мной заслуженное.
Обойдя пожни, я вернулся к реке. Она снова разлилась вширь между низких берегов. До озера оставалось совсем немного — метров триста, не больше. Местность здесь снова понижалась. Берег озера возле устья реки зарос березняком. Но не густым, непролазным, а прозрачным. Деревья стояли поодаль друг от друга, вцепившись корнями в топкую хлюпающую почву.
Ладно, доберусь до воды. Самая кромка берега обычно бывает посуше. Обойду озеро, поищу соседский кордон.
В животе тоскливо заурчало. Скоро полдень, а я ничего не ел со вчерашнего дня.
Интересно, а чего я занимаюсь аскетизмом? У меня же целый пакет пряников в рюкзаке есть!
Прислонив двустволку к берёзе, я сбросил с плеч мешок и достал пакет с пряниками. Съел один, чувствуя на языке приятный холодок мятной глазури.
После сладкого пряника не на шутку захотелось пить. Я достал из рюкзака котелок и, чавкая сапогами, стал пробираться к речке.
И тут со стороны озера раздался выстрел. И сразу за ним — ещё один.
Гулкое эхо раскатилось по воде, плеснуло волной в берег, отразилось от дальнего леса.
Стреляли совсем рядом.
Внутри неприятно сжалось. Охотничий сезон закрыт. Тогда кто мог стрелять на озере, кроме браконьеров?
Ну, что? Вот и начинается твоя работа, Андрюха!
Я вернулся обратно к берёзе. Переломил ружьё и зарядил в нижний ствол пулю, а в верхний — картечь. Забросил рюкзак за плечи и осторожно двинулся в сторону озера.
Чего греха таить, было страшновато. В груди похолодело, я крепко стиснул зубы. В голове за каким-то чёртом прокручивались сцены из фильмов, где браконьеры палят по преследующим их егерям.
Инстинктивно я старался идти, как можно тише и скрываться за деревьями. Но потом сообразил, что это чистая дурь. Если подкрасться к браконьерам — от неожиданности они, и впрямь, могут выстрелить.
В этот момент я понял, что держу ружьё в руке, наготове. Ещё один лишний повод схлопотать пулю. Если не стрелять первым, конечно.
А стрелять первым я не собирался. Это надо совсем сумасшедшим быть.
Я остановился и сделал три глубоких вдоха. Повесил ружьё на плечо и, не таясь, пошёл напрямую к берегу.
За кивающими на ветру метёлками тростника на чистой воде скользила двухместная резиновая «Уфимка». На вёслах сидела светловолосая женщина лет тридцати. Поверх тонкого белого свитера с высоким горлом она была одета в синий жилет, похожий на спасательный.
На корме лодки на коленях стоял мужчина с ружьём. Аккуратные чёрные усики забавно топорщились на его полной красной физиономии.
— Левее бери! — раздражённо командовал мужчина женщине. — Утка в тот куст ушла.
Я вышел из-за деревьев, держа на виду пустые руки.
— Добрый день, товарищи! Причаливайте к берегу и приготовьте к проверке документы! Разрешение на оружие и документы на право охоты.
Женщина испуганно взвизгнула.
Я увидел, как пальцы мужчины сжались на ложе ружья, и приготовился отпрыгнуть за ствол толстой сосны.
— А ты кто такой? — крикнул мужчина.
Потом наклонился и что-то шепнул женщине. Она, уронив вёсла, следила за мной.
— Егерь восьмого обхода Синицын, — представился я.
— Да греби ты! — не выдержал мужчина и громко скомандовал женщине.
Та молча замотала головой.
— Ну, дура! Пусти!
Пересаживаясь на место гребца, мужчина обернулся ко мне.
— Сейчас, товарищ егерь! — с фальшивой улыбкой сказал он. — Видите — перепугалась жена от неожиданности. Сейчас мы подплывём.
Оказавшись на вёслах, он неожиданно сильно погрёб к середине озера.
— Стойте! — закричал я. — Предъявите документы!
— А то что? — отозвался мужчина. — Стрелять будешь? Не имеешь права!
Стрелять я, конечно, не собирался. Тут он сообразил правильно.
Изо всех сил мужчина грёб туда, где берег озера делал крутой поворот. Там отражался в воде небольшой остров, заросший ёлками и берёзами.
В тростнике послышалась возня и кряканье. Я вгляделся и увидел крякву в коричнево-пёстром оперении. Волоча одно крыло и опустив голову, она кружила в крохотном, затянутом зелёной ряской водяном оконце.
Вот урод! Хоть бы в селезня стрелял!
Лодка почти слилась с отражением острова. Ну, не собираются же они прятаться посреди острова? Наверняка гребут к базе. Неужели егерь-сосед поощряет браконьерство?
Ничего, дальше базы не уйдут!
Я поправил на плече ружейный ремень и быстрым шагом, почти бегом, двинулся по берегу в обход озера.
Опавшая хвоя мягко пружинила
