на роскошную добычу, скорее всего. Я хотел броситься им на помощь, но человек в соломенной шляпе, сопровождающий, в несколько движений сразил полдесятка бандитов. Тогда моё сердце дрогнуло — я почувствовал себя ничтожным муравьём, глядящим на вершину Фудзиямы.
Появилась навязчивая мысль: «Хочу служить этим людям».
Я последовал за ними, страшно было подойти, их сила одинаково и поражала и пугала. Спустя полчаса ходьбы защитник паланкина замедлил шаг, поравнявшись со мной.
— Отстань.
Простой человек, услышав столь острый тон, бросился бы наутёк, спотыкаясь и бурча себе под нос извинения, но я только убедился в своём решении. Это — люди, которым я хочу вверить свою жизнь. Мужчина вернулся к паланкину, а я зашагал вслед самураям только увереннее.
Небеса послали мне желаемое!
И я не был намерен упускать свой шанс.
Приблизившись, увидел герб клана Сенши. Неужели в паланкине сидит тот самый?… Несмотря на дурные слухи, я отступать не собирался — лучше увидеть всё своими глазами, чем верить народной молве.
Преследование привело меня к их тогдашней резиденции — заброшенному строению. Когда я едва ли не уткнулся носом в паланкин, пятеро воинов бросили в меня грозными взглядами, и вышел Богомол. Другими словами, кроме как: «Ухоженный ходячий труп», — его не назвать. Старший, поначалу, с недоумением отнёсся к нежданному гостю, а после подошёл и сказал:
— Недостоин.
Глава клана с подчинёнными удалились внутрь.
Я остался у ворот и пробыл там целую ночь. На следующее утро вновь вышел Хоккори и, сорвав ветку, очертил вокруг меня линию.
Испытание, значит.
Приняв позу лотоса, я погрузился в самую долгую медитацию, которую только может выдержать мой организм. Ни воды, ни еды — показать слабину нельзя. Потом я узнал, что пробыл в таком состоянии три дня, но во время самого испытания счёт времени был потерян спустя, примерно, полторы сутки. Мой живот рыдал от голода, засохла глотка, но показать Богомолу, что я достоин служить клану Сенши было вопросом принципа. Впоследствии, вступить к проповедникам стало проще, главное — изъявить желание.
Меня, изморённого, занёс внутрь Норайо.
— Крепыш, — ухмыльнулся он с трубкой в зубах.
Небеса разразились светом.
«Достоин», — молвил Просветлённый.
* * *
Острая боль вывела меня из воспоминаний.
Ещё одной важной составляющей посвящения было перевязывание шрама на спине лично господином. «В его руках наша боль и наше исцеление», — говорил Норайо. Взяв белоснежные бинты, Хоккори начал заботливо обматывать моё тело, слой за слоем покрывая рану. Закончив, он изрёк:
— Теперь твоя душа принадлежит мне.
— Да, господин, — я припал лбом к полу.
Старшие кётаи удалились из комнаты.
Я использовал свой шанс и не подвёл вас, Небеса.
Мой путь самосовершенствования привёл меня сюда, исполнив желание служить достойному человеку. Увидев, как Хоккори использует демоническую силу в свою пользу, я захотел помочь ему занять вершину.
Такой как он — один на весь мир.
Поднявшись, я тоже покинул покои господина, ведь после обряда посвящения следует пиршество! Побыл серьёзным один вечер и хватит, теперь можно быть самим собой, теперь я — Кётай! Перебарщивать с алкоголем мне запрещено, но не порадовать душу стаканчиком саке после такого знаменательного события грешно!
Спускавшись в зал, я принимал поздравления от борцов, едва успевал отказывать каждому: «Спасибо», — и уважительно кланяться. Уже не терпится пообучать новичков, сходить на опасное задание, сразить особого демона!
Душа поёт от радости!
— Вот и наш предвестник, — покуривая трубку, шутливо сказал Норайо, — Садись, этот пир в твою честь.
В зале пахло специями — по столу тянулись огромные подносы с душистыми блюдами. На одном из таких свежий улов — пресноводная рыба, обжаренная на открытом огне и приправленная пряными травами. Рядом лежали маленькие креветки в острых специях, нарезанный в тонкие ломтики жареный окунь и кусочки куриного мяса, доведённого до хрустящей корочки. На другом подносе располагалась дымящаяся кастрюля с горячим мисо-супом из свежих овощей и сочных кусочков говядины. Рядом стояла ваза с фруктами, украшенная золотым листом.
У Сенши, перед приёмом пищи, традиционно каждый из сидящих за столом должен был по очереди испить саке из большой чашки — таким образом показывается единство между пирующими.
— За тебя, Рэн, — улыбнулся Хоккори, отпив.
— За моего ещё-вчера-новичка! — поддержал Нора.
— Мы осилим столько еды втроём? — резонно спросил я.
— Сомневаешься? — игриво перебирая палочками в руках, поинтересовался Журавль.
— Зря сомневается, — отказал господин.
— Чревоугодие не входит в один из твоих запретов, Рэн?
— К сожалению, входит, но до того, как мой приём пищи начнёт считаться неугодным, вы будете валяться пьяными!
— Он берёт нас на слабо, Хоккори-сенсей! — воскликнул Норайо.
— … — Богомол только скривил уголки губ в ухмылке и одним глотком опустошил большую чашу саке, наполненную для следующего обхода.
— Это предназначалось всем… — сокрушался Журавль.
— …А досталось мне.
Нора с азартом наполнил чашу вновь, и, следуя примеру господина, выпил всё одним заходом.
— Неплохо.
— Ух-х-х! — ударив кулаками о стол, выдохнул Норайо; в его груди словно дымилась жаровня, — Как вы это выдержали?… Тут надо быть не человеком.
— А кем? — Хоккори заинтересованно приподнял бровь.
— Демоном!
— … — помолчав, господин щёлкнул пальцами, — Танцовщиц нам!
— Очередное искушение, а, Рэн? — покрывшись румянцем, не то от алкоголя, не то от вошедших красавиц, спросил Журавль.
— Меня таким не пронять.
Несколько раскрашенных белилами дам окружило старших кётаев; подошедших ко мне отогнал взглядом, они, раскрыв веера, стали танцевать посреди комнаты.
— Вы такой мускулистый! — поглаживая руки Норайо, приговаривала одна девушка.
— А от вас веет мужеством! — говорила другая, обнимая Хоккори.
— Только третий господин больно закрытый… — понуро дополнила последняя.
— Он не по женщинам, — выронил Журавль, — Ой!.. Не то!
— Он не по плотским утехам, — поправил его Богомол.
— Хи-хи-хи! — расхохотались танцовщицы.
— Женщина — главный враг мужчины! — вклинился я, — Она воплощает искушение! То, что вы находитесь здесь, тому прямое подтверждение.
— Забавный у вас друг, господин, — шепнула первая на ухо Хоккори.
— Я, увы, от искушений отказаться не могу, — утопая в девичьих объятиях, признался Норайо, — Мало от каких могу, если уж на то пошло…
— От каких, например? — с иронией спросил я.
— Хм-м-м, — он ушёл в себя, — Ладно, я не могу отказаться от искушений.
— Хи-хи-хи! Не хотите сыграть в кости? — спросила девушка.
— На большее или на меньшее? — уточнил Норайо.
— На две тройки! — выкрикнула танцовщица, — Мужчин трое — на каждого по столько же девушек!
— Или можно на возраст! — предложила другая, — Мне, например, двадцать один, значит нужно выбросить двойку с единицей.
— Боюсь, их не хватит, — ухмыльнулся Хоккори, перебирая в руке пару игральных костей.
— А я предлагаю выпить за виновника сегодняшнего торжества! — Журавль нырком обновил стаканы, — Всё-таки, без
