Он внимательно посмотрел на меня и снова рассмеялся. Затем, встряхнул головой и уже серьёзно посмотрел на меня.
— Диоз, наши общие знакомые, перед вашим визитом настоятельно рекомендовали отнестись как можно серьёзнее к вам и к тому, что вы говорите. Я собрал определённые сведенья о вас. На первый взгляд — по отдельности, они не вызывают никакого удивления. Обычная жизнь, обычной девушки. Удачливой, талантливой девушки… Но вот собранные все вместе, эти факты вызывают сильное недоумение — такое просто невозможно. Мои специалисты…
— Не нужно, Эмилиу, — прервала я его, не особенно стесняясь, — Что накопали ваши люди, и к каким выводам пришли ваши специалисты, мне не особо интересно. Чтобы они не придумали, всё это будет далеко от истины. Кстати, не сильно вас обижу, если скажу, что подобные разговоры заводят практически все высшие руководители всех стран, которые я посещаю?
— Хм… Вот как? — хмыкнул он и улыбнулся, — Значит, ответа я так и не узнаю?
— Разумеется, нет, — ответила я, — Но кто вам мешает искать разгадку 'феномена сеньоры Диоз', над разгадкой которого бьются лучшие умы СССР и всего мира? Дерзайте!
Мы посмеялись, некоторое время, разглядывая друг друга и попивая прохладный, терпкий сок из тропических фруктов.
— Скажите, Диоз, если правильны выводы моих специалистов и рекомендации наших общих знакомых, на каком уровне вы свободны, принимать решения?
— На любом, — поощрительно улыбнулась я, — Абсолютно на любом, в пределах возможностей такой могучей державы — как СССР.
***
Обратно домой, я возвращалась, везя с собой целый пакет документов имеющих гриф 'Совершенно секретно' и 'Государственной важности', согласно которым Бразилии в скором времени, предстояло стать самым важным стратегическим и военным союзником СССР на Американском континенте. Дядю Лёню ждёт сюрприз.
Мой самолёт Эмилиу понравился. Да что там, он был от него в восторге. Сделав несколько кругов над аэродромом, он восхитился его удобством, качеством салона и шумоизоляцией. Потом переговорил с капитаном, выспрашивая технические подробности, и попросил меня оказать содействие в приобретении двух или трёх, а лучше всего пяти или десяти таких же самолётов. Так как лично ему нужно два, а остальным товарищам из правительства тоже захочется подобный авиалайнер, лучше их не обижать. Обещал, что как только получит такой самолёт, непременно прилетит ко мне в гости, посмотреть учебное заведение, где учит музыке советская Мата Хари.
Хм… Это он мне комплимент сделал? Сомнительное сравнение.
— Ну и что мне теперь с тобой делать, — чесал голову в раздумье Брежнев, разглядывая ворох бумаг, привезённых мной из Бразилии.
— Простить? — с надеждой в голосе, плаксиво спросила я.
— Что? — сбился с мысли Ильич, — Простить?! Опять, шутишь. Я думаю, как тебя наградить, а ты говоришь — простить! Нет у тебя совести, Богиня. Ты меня в гроб загонишь.
— Ну, как загоню, так и вытащу из него, — хрюкнула я в традиционную чашку с чаем.
— Лучше не надо. Не того, не другого, — попросил меня Брежнев и рассмеялся, — Ладно, спецы посмотрят бумаги, и там решим, что мы можем сделать и что мы с этого поимеем. Но даже по тем расчётам, которые выдаёшь ты, нам в руки упадут миллиарды прибыли, сильный агент влияния в другом полушарии под боком у США, ну и другие преференции… Как я понимаю, они там хоть все и грызутся между собой, я имею все эти латинские страны, но так или иначе все взаимосвязаны?
— Конечно, — кивнула я, — Границ как таковых нет, люди имеют родственников во всех близлежащих государствах. При разумном подходе… Есть вариант, объединить их всех. Как минимум, в сильный и дружный союз. Ну, это уже не мне решать. Кстати, вон в той папочке, договора 'О намеренье' от некоторых этих стран, ну и письма тебе лично. Перевод я приложила, почитай, это интересно.
— Мда… — снова принялся драть волосы на голове Ильич.
— Дядь Лёня, да оставь ты голову в покое, — возмутилась я, — Ты так скоро совсем облысеешь. Ну чего мучаешься? Прочти сам бумаги, потом вызови Косыгина — пусть он прочтёт, всё таки, он у нас главный финансист в стране. Семичастного выдерни, ознакомь, с чем посчитаешь нужным, там не всё ему нужно знать, сам увидишь. И, кстати, говорил с ним?
— Да, говорил, — кивнул Ильич, — Вроде проникся. Должен к тебе подойти, извиниться и прояснить некоторые вопросы.
— Да? Ну, посмотрим, — ответила я, — Ладно, Семичастный вернулся с небес на грешную Землю, как Олег Фёдорович?
— Да нормальный мужик, — одобрительно ответил Брежнев, — Головастый, всё с лёту схватывает. Как он сказал, 'жаль, что годы не те, при таких-то возможностях'. Тут он прав, годы уходят…
— Да ладно, не грусти, дядь Лёнь, — погладив его по руке, — Ты может, ещё раз женишься, на свадьбе погуляем.
— Я?! Да не в жизнь! — ужаснулся Ильич, — Нет, я теперь только за свободную любовь.
— Ах ты, старый ловелас! — возмутилась я, и мы дружно рассмеялись.
— Ты чем сейчас планируешь заняться? — спросил через какое-то время Брежнев.
— Начало учебного года сейчас. Экзамены начались, Студией надо заняться. Да из ряда стран просили переозвучить фильмы. Ну, про ВДВ, которые. Вот этим и займусь.
— Ясно… Снимать ещё чего нового планируешь? Фильмы сильные получились. Если что, говори, помогу — чем смогу. Нам такие фильмы нужны.
— Пока нет, — отмахнулась я, — Только клипы, изредка короткие гастроли и концерты. Налажу всё как надо в Студии, потом посмотрим.
— Ну, ладно. Если что — знаешь, где меня найти, — сказал Ильич и противно захихикал. Вот, у кого он этому научился?
***
С началом учебного года, выпустила очередной клип, где песню исполняла очередная группа, сформированная из победителей Конкурса в моей Студии. Они тоже решили выступить всей группой, но с моим участием. Поэтому и песня была соответствующей. Для съёмок клипа, вывезла их на берег Аральского моря, набрались впечатлений, полетали на нашем самолёте, слегка загорели — все были довольны и делились с остальными студентами подробностями своего заслуженного отпуска. Прикольно было смотреть, на завистливые взгляды и жадные вопросы. Стимул был мощный.
Она жила как будто между строками в титрах,
В тихом ритме прозы, но всё-таки в рифму.
Дни падали, словно бетонные плиты,
Растворяясь в одиночестве сдавленным криком.
Она бродила одна по ночам,
Ища ответы и правду, находя лишь обман,
Тут и там роняя слёзы под ноги проспектов,
Метр за метром бежала от боли к ветрам.
