– Ага! – радостно подхватил Кузька. – К батюшке уже сколько народу приходило, чтоб себе такую же заказать, да только дед всех отшил. Сказал, что, пока двадцать штук для крепости не изладим, на сторону ни одной не отдадим. А потом еще добавил, что сверх тех двадцати нам еще нужны, чтобы холопки зимой не бездельничали. Лука тогда орал, что на столько новых прялок во всем Ратном ни шерсти, ни льна не найдется, и грозился своих людей по округе послать и всю кудель, где только можно, скупить, вот пусть тогда холопки из соплей Корнеевых прядут.
Поругались они тогда вдрызг, а дед потом батюшку поучал: пока настоящей цены на ножную прялку не поймем, никому ничего продавать не станем. Я Миньке про это все рассказал, а он смеется! Пускай, говорит, Лука по Погорынью рыщет да лен с шерстью скупает, нам же проще: он потом за наши прялки нам же половину скупленного и отдаст. И ездить никуда не придется, сам в клювике принесет, а мы еще поломаемся, да не куделью возьмем, а готовыми нитками.
Так что давай, теть Ань, так и сделаем, как Минька придумал. У батюшки в сарае пять штук стоят, да у меня здесь еще две штуки непользованные остались – вы чего-то прядете мало.
– Мало прядем?! – возмутилась Верка. – Ну мужи!.. Вы поди думаете, что полотно, как трава в поле растет! С чего прясть-то? Лен прошлогодний уже почти весь кончился и шерсть с весенней стрижки тоже. Осени ждать надо! Ты думаешь, мы с чего за прялками зимой да осенью горбатимся? Да с того, что только тогда пряжа в достатке! А летом… где ты зимой солнце найдешь, чтобы полотно белить? Даже крапиву сейчас не заготовишь – не годится пока. Это в вашей кузне можно железками круглый год греметь, а у нас все на солнцеворот завязано!
– Ну и что? – не смутился Кузька. – У Луки-то небось до сих пор все кладовки товаром забиты. Он же не так просто трепался, а покупал. Этого вам для начала хватит, а там и лен, и шерсть свежие подоспеют.
– Значит таки Лука! – зловещим тоном изрекла Верка. – Ну трепло рыжее, готовься… даже и не ведаешь, бедолага, что за рать на тебя идет!
Анна тут же остановила разошедшуюся жену наставника Макара, напомнив, что десятник – а теперь уже и воеводский боярин – Лука Говорун до разговора с ней, скорее всего, и не снизойдет, потому как всех баб ни во что не ставит, но Верку и это не смутило:
– Так к нему не просто баба приедет, а Академия Архангела Михаила, созданная и направляемая самим воеводой Погорынским Корнеем Агеичем! – Она многозначительно воздела кверху указательный палец, но тут же смешливо фыркнула и привычно подбоченилась: – Али я не Академия? Ну, Лука, держись! Хочет прялки получить – выслушает, никуда не денется! А там посмотрим, кто из нас говорливее!
Что пришлось пережить десятнику девятого десятка Ратнинской сотни, и без того вернувшемуся к тому времени из похода за болото не в лучшем настроении, знал только он сам, да еще, конечно, Верка. Анна, увидев, как она въезжает в крепость с таким видом, будто Царьград на щит взяла, поняла: на месте Луки ей не хотелось бы оказаться ни в коем случае! Впрочем, когда Верка отчиталась о полученном результате, стало понятно, что Царьград – мелочь! Погрому и разграблению подверглись по меньшей мере подземные чертоги самого Велеса, и холопкам Луки Говоруна придется целый год трудиться на новых прялках исполу – половина изготовленных ими ниток уйдет в крепость!
Однако забота с нитками представилась Анне всего лишь легкой забавой после того, как она принялась обдумывать все остальное, что так или иначе было связано с искусством кружевного вязания. То, что прибыток оно могло принести просто сказочный, стало понятно с самого начала, как только поостыли чисто женские восторги и на смену им пришли купеческие соображения. А вот все то, что хвостом тащится за любым выгодным делом, навалилось на Анну позже.
О том, что тяготы и опасности – обязательные попутчики туго набитого кошеля, Анна прекрасно знала. Рассказы батюшки и брата – иногда жутковатые, иногда не совсем понятные, но почти всегда интересные – она слушала отнюдь не вполуха. Вспомнилось, однако, и такое, что сейчас Анну не на шутку озаботило. Все страхи и непонятности тогда, в молодости, смягчались одной и той же мыслью: это дела мужеские, батюшка и братец сумеют разобраться. Но сейчас-то ни того ни другого рядом нет, разбирайся, матушка-боярыня, сама!
Вот именно – боярыня! Опять жизнь поворачивала к тому, что на боярской стезе нечто мужское в мыслях и поступках ей не только дозволено, но и необходимо!
«Ну что ж, Анна Павловна, давай-ка присядь, да попробуй думать, как муж смысленный. Господи, да еще год назад кто бы мне такое сказал… Хватит охать, Анька! Глаза боятся – руки делают. Тут, правда, не столько руки, сколько голова, но все равно, никто за тебя твою заботу не избудет. Для начала вспоминай, как батюшка с Никифором дела вели. Вот, значит, есть у тебя в руках редкий и дорогой товар…»
И сразу же появилась первая трудность: батюшка Павел Петрович с редким и дорогим товаром имел дело лишь от случая к случаю, таков уж у него был взгляд на купеческое дело. Так и поучал Никешу (а Анюта на ус мотала, ибо от нее не таились, не считали нужным):
– Редкость или драгоценность – дело опасное и ненадежное. Во-первых, украсть легко: шкатулка с драгоценностями – это тебе не ладья с шерстью. Шкатулку спер или отнял и сразу обогатился, а десятки пудов шерсти ты еще уволоки, да продай, да не попадись… Понял, на что у татей соблазн больший? Вот так-то!
Во-вторых, драгоценности и редкости покупают только богатые, а их же немного, да и разборчивы они – то ли понравится, то ли нет. Товар же обыденный – одежда, обувь, полотно или кожи для них, посуда или иная хозяйственная снасть, кузнь мелкая, я уж не говорю о зерне – нужны всем и всегда! Конечно, многое простецы сами себе делают, но тот, кто умеет делать все, никогда не будет это делать лучше других!
Ну как тебе объяснить… вот, скажем, утка. И по земле ходит, и по воде плавает, и по небу летает. Однако же летает похуже многих других птиц, плавает куда хуже рыб, а уж как по земле ходит… Значит, что? Значит, товар, сделанный мастером, который только этим делом и занимается, всегда лучше, чем то же самое, но если ты это для себя сам сделаешь! И мне такой товар не стыдно лицом показать: ну-ка сравни со своим – мой лучше, да еще на разный манер изготовлен, выбирай, что по душе и по руке. Да, возни больше, да, за пазухой не унесешь – ладья или обоз требуются, но зато дело верное!
«У меня-то как раз наоборот, товар редкий и дорогой. Покупателей мало, да и тех пополам дели – только на баб расчет, мужам-то это все – баловство и суетность. Хотя за красивые тряпки тоже глазом цепляются, да еще как, но не признаются же в том, хоть режь их!
