Второе: Менгеле начал свои эксперименты с чужих – начал с тех, кого не жалко. Вот так однажды и появилась в его лаборатории убежавшая из гарема одного лица королевской крови похищенная на Сатуме дура-путешественница из Дома Лилии. Какой позор для ушастиков, сколько лет эта эльфа принимала в свое лоно семя короткоухих. Умудрилась сбежать и вернуться домой – так это еще ничего не значит, ты все равно нас опозорила. Теперь будешь лабораторной крысой. А мы всем скажем, что ты радостно покончила с собой на родной земле, так будет лучше для всех. А до кучи вот тебе в качестве гражданского мужа захваченный живьем егерь с Драконьего хребта, тебе ведь не привыкать барахтаться в постели с людьми. Не простой егерь: в свободное от беготни по лесам время этот человек работал вторым сыном короля Сании. Валудом его звали. Ну, волчица, я припомню тебе кое-что. Как ты посмела хоть на мгновение принять меня за этого урода?! Тили-тили, трали-вали – и через некоторое время родился у зайки ребенок. Да вот незадача: чистой душой он обладал, а никто об этом не подозревал.
– Ветер, мы пришли. – Эйрик, он же Найрекин, прикоснулся к моему наплечнику.
– А, что? – Я с трудом стал воспринимать окружающую меня реальность.
– Вот посуда.
Вот это уже хорошо, я со зловещей улыбкой стал рассматривать ряды буфетных шкафов, забитых всевозможной посудой, – и свидетелей, то есть поваров, почти нет по причине слишком раннего времени. Надо найти самую маленькую деревянную емкость со стеклянными дверцами – богато живут, сволочи, – я двинулся вперед, – обычно в ней содержится самая дорогая посуда. Так, фарфор, украшенный серебром, – не подходит, на дешевку я не поведусь, дальше. Полупрозрачный фарфор с золотыми узорами – а какие тут бокалы, – и все в маленьком шкафу! Нет, что-то меня жаба начала душить. А вот это самое то: я остановился перед кухонным шкафом относительно средних размеров, почти три на два метра. Обычная покрытая глазурью глина с непонятными узорами на ней. Набор примерно на сто двадцать персон. Шесть тарелок и шесть бокалов для каждого жрущего и пьющего организма. Ширпотреб, и что он только здесь делает? Я с громадным удовольствием открыл дверцы шкафа и одним ударом бронированного кулака сломал нижнюю полку. Осталось еще пять. Вторая пошла, ах, какой восхитительный звон разлетающейся мелкими осколками при падении посуды. А я еще и сапогами сверху пройдусь. Класс!
– Ветер, а зачем тебе это нужно? – поинтересовался подошедший ко мне Эйрик.
– Пар спускаю. – Я сломал еще одну полку.
– Ты уже спустил его на несколько тысяч золотых, – меланхолично заметил Найрекин.
– Что?!
– Это был малый обеденный набор королей Вигора, изготовлен еще до Смуты. Он был подарен Торину Первому, прадеду герцогини, еще сто семьдесят с хвостиком лет назад короной Мариены в качестве отступного за небольшой пограничный конфликт между двумя странами.
– Что?! Ты сразу меня предупредить об этом не мог? Проклятый! – Я с тоской посмотрел на наполовину уничтоженный обеденный набор: ведь это практически все мое – муж я Элы или не муж?! Так разбрасываться своими деньгами нельзя. Малый обеденный набор уничтоженной династии погибшего королевства. Да это же был раритет! В Сотбисе меня бы не поняли. – Пошли обратно, Эйрик.
Вот черт, тридцать три раза блин! Я становлюсь мотом. А женские способы релаксации мне совершенно не подходят – только хуже стало. Первый и последний раз в своей жизни я бил посуду.
Третье – во время очередного обследования, анализа полученных результатов рожденного в лаборатории существа и сравнения этих показателей с данными родителей – так в отчетах своеобразно назывались эти почти пытки, – ребенок взял и на что-то обиделся. Святая Ауна полностью обрела возможность исцелять разумных в особо крупных размерах, когда пыталась спасти, пыталась вернуть к жизни своего выброшенного волнами на берег мертвого мужа, и все. Чистый лист ее души был целиком заполнен этой способностью, все записано и печать поставлена, и ничего уже изменить было невозможно. Раньше она могла лечить десятки, а теперь уже сотни живых разумных. А вот с Элой произошло все наоборот. Лаборатория была уничтожена годовалой девочкой. А все находящиеся поблизости злые ушастики как-то внезапно скончались. Тоже все. Все запротоколировано и записано, и ничего изменить невозможно. Из Алианы никогда не выйдет Ауны. Это понятно стало и принцу Валуду с его гражданской женой, но их как-то данное понимание не очень напрягло. Егерь взял ноги в руки, ушастую за шкирку, а дочку под мышку – и дал деру, благо помешать этому процессу было некому.
Четвертое – возвращение блудного принца с ушастыми женой и дочкой в королевстве Сания правящей партией было воспринято неоднозначно. Валуду ограниченный круг посвященных в некие подробности лиц выставил ультиматум: или убирайся со своими ушастыми отродьями куда угодно, или пусть они туда убираются без тебя. Так и быть, убивать мы их не будем. Принц почесал репу и выбрал второй вариант, сука! В Белгор бы тебя на пару месяцев – сразу твоя гниль и вышла бы наружу. Понятно, зачем ты взял с собой на рывок ушастую жену и, самое главное, полуушастую дочь: дополнительный шанс выжить, однако. Вот и отправилась мать Алианы с дочкой на Сатум.
Пятое – прибывший на археологические раскопки своей лаборатории доктор Менгеле сильно обрадовался и потребовал любой ценой вернуть столь интересный результат эксперимента. Как-то и от кого-то ушастики получили частичную информацию, я догадываюсь от кого, хоть Эла совершенно не в курсе, точно убью эту суку, – и началась охота. А закончилась она в лесных угодьях Торина Второго. Ушастая с ребенком на руках пробиралась к своим весьма далеким родичам, при этом скрываясь от всех разумных, от всех посланных на ее поимку длинноухих групп. Как она все это время жила, как она могла столько продержаться, столько пройти и почти добиться успеха – я не понимаю. Ее догнали, убили, а вот ребенка забрать не смогли: егеря Торина Второго помешали, всех ушастиков исполнили, а потом король Мелора подчистил концы.
Шестое – Торин как-то связался с отшельниками, обрисовал им возникшую ситуацию и договорился о кураторстве над Алианой с каким-то ушастым жизнюком. Кто может знать о кроличьем организме лучше самих зайцев? Наверняка была масса сложностей, но король их как-то обошел. Итого, что получил Торин Второй? Сильнейшую головную боль, паранойю, от стрелы в спину никто не застрахован, язву желудка, истерзанные нервы, больную печень, надо же себя хоть как-то спиртным ежедневно успокаивать, и миленькую девочку-жизнючку с возможностью стать по малейшему поводу маленьким – пока еще – терминатором. Дикое сочетание!
