И… ушла.
РАССКАЗ 9
УБИТОЕ ЛЕТО
…Свет станет красным на десантном ноже,
Занесённом для слепого удара!
Когда он ревёт — кровь течёт из-под век,
Когда он смеётся — у него не все на месте —
Он уже не человек!
Группа "Наутилус Помпилиус"
236.
Андрей Макаревич
Увы — расставанья теперь не в цене.
Увы — не в цене обещанья…
Нас ветром разносит по этой земле —
Какие тут, к чёрту, прощанья?
Не прощаясь, выходят в люди…
Только в детстве
Мы встретили старых друзей
И новых старых — не будет.
Пусть нас оправдают тысячи раз
(А мы уж себя — непременно!)
Но старых друзей всё меньше у нас,
А новые им — не замена…
И как получилось, и кто виноват
(Нечистая чья-то игра!) —
Прощались мы тысячу лет назад
И верили, что до утра.
Пусть день пройдёт без забот о былом.
И вечером этого дня
Мы сядем все за одним столом
У одного огня.
А наш огонь ни когда не гас,
А что невелик — ничего.
Не так уж много на свете нас,
Чтоб нам не хватило его.
Я с ними проблемы свои решу —
Те, что не решались без них.
А после прощенья у них попрошу —
У старых друзей своих…
На берегу мальчишки учили немцев играть в хали-хало — до меня доносились вопли, но мне как-то лениво было вставать и принимать участие, хотя меня уже несколько раз звали. Кроме того, мне было куда приятней наблюдать за купающимися на отмели девчонками, которых контролировал Андрюшка Альхимович. Он сидел на скале и покрикивал время от времени "акула!"
На него внимания не обращали.
Мы находились на полуострове Пелопонесс, мыс Малея — во всяком случае, так утверждала Танюшка. Где-то за проливом Китира лежал Крит. Июньское солнце с лазурного неба поливало яростным жаром прозрачную воду, рощи на крутых склонах и вершинах холмов. Огненный полдень прихлопнул мир раскалённым куполом неба.
С немецкой командой Андерса Бользена, пришедшей сюда чуть раньше нашего, мы познакомились позавчера. Ребята и девчонки оказались отличными, как, впрочем, и большинство ребят и девчонок здесь. Хотя сперва, конечно, хватались за клинки, "принюхиваясь" друг к другу. Но только сперва…
…Мы ушли от Спорад почти три недели назад, всё это время непростительно медленно пробирались на юг. Негров мы не встречали, "местных жителей" не видели тоже, хотя на карте Йенса тут были обозначены два посёлка. В общем-то, то были хорошие три недели — спокойные, тёплые, сытые и неспешные, с вечерними кострами и без особых забот. Охота оказалась неплохой, рыбалка — великолепной, всяких съедобных травок оказалось предостаточно. Когда на Истме я предложил идти на Пелопонесс, никто не возражал, даже толком не спросил, зачем нам это нужно.
Я сел и, сощурившись, начал всматриваться в ту сторону, где лежал Крит. Именно в этот момент я понял окончательно: я хочу переправиться туда.
Снизу поднялись Сергей и Север. Север был затянут в горячую кожу, на лбу выступили капли пота — он водил дозор по окрестностям и сейчас, плюхнувшись на песок, начал с ожесточением вылезать из куртки. Сергей был просто голый — в последнее время мы только так и купались, по молчаливой договорённости с девчонками просто держась друг от друга на некотором расстоянии. Странно, но это в корне пресекло любые смешки и подглядыванья — может быть, потому что выглядело вполне естественно… а может быть, потому что мы и так уже достаточно много знали друг о друге.
— С дуба падают листья ясеня —
237.
Ни фига себе, ни фига себе… — пробормотал Сергей, садясь рядом. — Ну что, будем соревнования-то устраивать?
Вообще-то это была идея Андерса — "шустрого, как сперматозоид", по выражению Сани — немецкого фюрера (это была не шутка, именно так он себя и называл, и я от изумления не сразу вспомнил, что, вообще-то "фюрер" — это просто "вождь"!) В смысле — насчёт соревнований. Я-то отнёсся к этому индифферентно, если честно, но моё "племя" аж взвыло от восторга.
— Чего они там предлагают? — я прилёг на бок, подперев ладонью висок.
— Да мы уже программку набросали, — Сергей лёг напротив меня. — В футбольчик
постукаем…
— Очень оригинально, — пробормотал Север. Он, как и я, не любил футбол.
— Так, в футбольчик, — согласился я. — Что ещё?
— Бег. Там уже дистанции размеряют на берегу… Кого на бег кинем?
— А сколько бегать? — заинтересовался я.
— Стоху и кило.
— Стоху я побегу, — решил я, постепенно увлекаясь. — А кило…
— Кило пусть Мордва бежит, — вмешался Север. Я кивнул:
— Точно… Девчонок бы ещё подбить в волейбол сыграть.
— Хорошая идея, — одобрил Сергей, — верёвку натянем… Кстати, у фрицев есть
футбольный мяч. Настоящий, он и для волейбола сгодится… Там стрельба ещё — лук, аркебуза… Из лука Джек будет стрелять. Твоя будет из аркебузы?
Я секунду поразмыслил и покачал головой:
— Нет, пусть Ирка Сухоручкина, она лучше стреляет. Там гимнастики нет?
— Е-есть… Точно, Танюшка пусть крутится!!! Метание ножей и топоров?
— Да тут-то что, — я повозился на песке. — Басс и Фирс.
— Там ещё бокс, я Арниса попросил, а он меня послал в такое место, куда я при всём
желании не пролезу… Будешь уговаривать, или пусть я?
— А не лучше Вадим? — с сомнением поинтересовался я. — Ты легче…
— Давай я, Олег! — с умоляющим видом попросил Сергей. — Ну давай, а?
— Давай, давай, — не стал больше я спорить. — Дальше?
— Рукопашный бой. Ну, это Кольке… А вот фехтование? — Сергей прищурился. Я
треснул его по затылку и промолчал. Сергей, потирая затылок, продолжал:
— Прыжки в длину. С а-афигенного разбега. Я думаю — Наташка Мигачёва прыгает.
Ещё заплыв на двести…
— Моя Валька поплывёт, — Север, раскинув руки, улёгся на песок. Я наоборот — поднялся
и начал одеваться.
Делать нечего — надо было идти оговаривать окончательные условия "Первых Малейских Игр".
* * *
В командных играх счастье улыбнулось нам поровну. Футбольный матч наша команда во главе с Андрюшкой Соколовым выиграла 4:1 под глумливые выкрики девчонок с "трибун" вдоль пляжа: "Ан-дрей чем-пи-он!" — и: "Ста-лин-град, Ста-лин-град, мой дед будет рад!" Но немецкие "валькирии" разнесли наших волейболисток со счётом 15:7 в первом и 15:11 — во втором сете. Девчонки, злые, как гадюки, расползлись по трибунам подальше друг от друга, чтобы не подраться. Но от них тут же начало доставаться и неповинным в проигрыше соседям… "Валькирии" — и правда все белокурые, рослые, крепкие — нахально продефилировали строем по песку, держа правую руку вскинутой вверх. Андерс стоял на своём месте, точно так же подняв руку. Кажется, он воображал себя Гитлером.
