Считал кузнец очень скрупулезно, учитывал каждую мелочь, даже мешочек с гвоздями. Время от времени они с Квашаком устраивали консилиум по поводу стоимости того или иного предмета. Пытались втянуть меня, но я уклонился, заявив, что целиком им доверяю. Тем не менее процесс оценки и дележки занял больше часа, и, только разобравшись с имуществом, Коваль занялся ожогами Дубишка.
Затем мы с Квашаком ободрали покойников. Все, вплоть до нательных рубах, было передано женщинам для стирки, чистки и ремонта, а самих жмуриков отдали Водяному.
Выглядело это так: мы с Квашаком погрузили трупы на лодку, отплыли подальше от берега и побросали в воду. Хотя нет, не побросали, а отдали по всем местным правилам – Квашак каждому покойнику разрубил живот топором (малоаппетитное зрелище), каждого сопроводил напутствием, чтоб служил ДЕДУШКЕ верно и старательно, а в заключение произнес короткую речь к самому ДЕДУШКЕ. Суть ее сводилась к тому, что всякий подарок требует отдарка, и ДЕДУШКА, как Водяной с понятиями, несомненно это знает.
Завершив кормление нежити, мы приплыли обратно.
Пока мы хоронили чужих мертвецов, женщины обрядили собственного покойника. И уложили на столе посреди избы.
Так что ужинали мы на улице. Удивительно, однако отданный Водяному Полтора Уха оказался неплохим кулинаром. Еще удивительнее, что котел с ухой (я уже был в курсе, что ухой здесь называли всякий наваристый супчик) во время битвы не пострадал. Не пострадал и мой аппетит. Наверное, действовала окружающая среда. Лужи крови впитались в землю, запах смерти унес ветер. А кушать очень хотелось.
Спать мне предложили в избе, на почетной лавке, но я подумал, что общество трупа и стонущего Дубишки – не лучшее для путешествия в царство Морфея.
И отправился, как говаривали у нас в роте, «давить харю» в привычное место: на сеновал. Там, правда, уже разместился преступный холоп, но я цыкнул – и он смылся.
С ходу приснился кошмар: падающий на меня сверху Клыч. Во сне он-таки срубил мне голову…
Проснулся я в холодном поту… И услыхал подозрительное шуршание. Потянулся было к ножу… Но принюхался и расслабился, потому что отличить по запаху юную девушку от кровожадного мужика совсем не трудно.
А девушка была действительно юная, очень нежная и трогательно невинная, чем приятно отличалась от моей здешней подружки Быськи. Я помнил, что девчонка вроде как невеста Квашака, но она была такая нежная, такая податливо-доверчивая… Словом, я не устоял. Даже и не пытался.
Надеюсь, ей тоже было хорошо. По крайней мере, я обошелся с ней бережно.
А когда она уснула у меня на плече, я понял, что нашел свое счастье. Нет, не эту милую девушку, хотя признаюсь, у меня уже очень давно не было таких ярких ощущений, и еще дольше – такой искренней и чистой любовницы. Я имею в виду счастье как таковое. То, которое возникает от полноты и осмысленности бытия.
Вскоре я уснул, и никаких кошмаров в эту ночь мне больше не снилось.
Хотя в будущем мрачная тень падающего на меня Клыча посещала не раз.
Что интересно: его одноглазый соратник не снился мне никогда.
Глава одиннадцатая,
в которой герой знакомится с местным бытовым колдовством
Утром я подумал, что неплохо будет сделать моей ночной гостье подарок, но, пока думал, выяснилось, что подружка теперь не моя, а Квашакова. Более того, Квашак остается старшим на хуторе до тех пор, пока не поправится Дубишко.
А вот мы с Ковалем поплывем обратно. Я не спорил. Ковалю видней. Да и с Квашаком мы попрощались сердечно. Знал ли он, что я провел ночь с его невестой? Понятия не имею.
Возвращались мы на лодке Клыча. Свою оставили Квашаку.
Лодка была парусная. Парусом занимался новый холоп Коваля, мужичок-предатель по прозвищу Завертыш. Коваль руководил. Я наблюдал, полагая, что в будущем навык «яхтсмена» не помешает. Озеро наше длинное, извилистое, если этот эпитет применим к озеру, и очень красивое. В него, как выяснилось, впадали две реки и «выпадала» одна. По той, что «выпадала», можно было добраться до города. Когда я попытался выяснить, как он называется, меня не поняли. Город и город. Там жил князь, там же находился рынок, на который ходили торговать с окрестных хуторов. Вокруг озера их было то ли пять, то ли шесть, не считая нашего. В городе же приобретались всякие полезные товары. Когда я спросил насчет дани (раз есть князь, значит, и дань должна быть), то выяснилось, что дани как таковой Коваль не платит. Данью князю кланялись те, кто жил на княжьей земле. Или те, кому нужен был княжий суд. Дань – это нечто обязательное. Другое дело – подарок. Подарки князю Коваль делал неоднократно. Равно как и подношения жрецам. Хорошим тоном считалось подарить что-нибудь и некоторым уважаемым горожанам. Последние, как правило, отдаривались. Доступ в город был свободен, но те, кто желал торговать, обязаны были заплатить пошлину, которая шла городскому руководству. Взамен город предоставлял торговцу набор сервисов: место, инвентарь, юридические услуги и т. д.
– Хочешь к нашему князю в дружину пойти? – Коваль сделал собственный вывод из моих расспросов. – Не советую. Князь у нас пришлый. Женился на дочери прежнего, а тот два лета назад ушел с чудинов дань брать, да так и не вернулся. Этого, нового, людины градские не очень-то хотели, но княгиня уж очень за него просила. Вот людь и согласилась. Да только проку от него – как с козла молока. Живет сам по себе, отдельным городком, татей по дорогам не ловит, в походы не ходит, одним только полюдьем побирается. И дружина у него слабая. А ну как нурман придет? То-то городские наплачутся.
– А тебе-то чего? – подал голос холоп. – Чай, досюда не доберутся. Или родня у тебя в городе?
Я удивился. Не ожидал, что Завертыш вот так запросто вмешается в разговор. Раб все же.
Однако Коваль воспринял реплику совершенно спокойно:
– Родни нет, – сказал он. – В Копыни у меня родня. Однако порушат город, с кем торговать буду?
– А на Ладогу поплывешь, – Завертыш уселся на нос и принялся чесаться. Делал он это так самозабвенно, что я сразу понял: безо вшей не обошлось.
Та же мысль пришла в голову и Ковалю.
– Приедем, весь волос тебе обрею.
– Не-е! – испугался холоп. – Не дамся я! Кто власы стрижет, тому удачи не будет!
– Больно у тебя удачи много, раб! – засмеялся Коваль.
– Какая ни есть, а все моя, – обиделся Завертыш. – Вишь, не убили меня намеднича!
– Потому не убили, что я не позволил! – отрезал Коваль. – Спорить будешь, так я те не власы, а шкуру сниму!
Завертыш сник, нахохлился и просидел молчком весь оставшийся путь.
А я подумал: каков бы ни был князь, а надо мне в город ехать. Поближе, так сказать, к цивилизации. И в географии разобраться надо. Завертыш вот подкинул мне знакомый ориентир: Ладога. О Ладоге я слыхал. Даже слыхал, что их две. Новая и Старая. Копали там что-то археологи. И турнир устраивали в прошлом году, только я не поехал.
