Модная сумка «Олимпиада-80» на плече, кепка-бейсболка «Речфлот», югославские кроссовки «Томис», белоснежная футболка навыпуск, наглаженные штаны – красавец, хоть сейчас на обложку «Пионерской правды». Если думаете, что я один так вырядился, то ошибаетесь!
В колхоз – как на праздник, даже лучше. Поскольку праздник этот длиной в целый месяц, и народ одевается во все самое лучшее и красивое. Причем, некоторые имеют до двух-трех смен модной одежды, особенно девушки. У меня же из козырей в сумке – ослепительно алая импортная рубашка с отложным воротником. Бестселлер дискотеки, к сожалению носить её получится не часто, очередь на неё за неделю уже сформирована. Зато мне достанутся джинсы на вечер по бартеру. Колхоз – он такой!
— Привет, Мороз, нормально вчера добрался? — Андрюха появился, в тех самых джинсах, что на обмен пойдут.
— Нормуль. Всё путем. Штаны сам делал? — киваю на явный самопал. Если бы не знал точно, то все равно легко догадался, что «фирма» пошита на коленке.
— Что, так заметно? — искренне разочарован фальсификатор. — Я даже бирку импортную пришил.
— «АТ&T», — не сдерживая смеха, читаю «лейбл» на заднем кармане. — Не знал, что Американская телефонная компания шьет джинсы.
— Правда? — только, что не чешет в затылке одноклассник. — А ты откуда название этой фирмы знаешь?
Приходится выкручиваться.
— В книге «ЦРУ против СССР» прочитал, они секретное военное оборудование для империалистов делали, вот и запомнил.
Надо бы осторожнее, и следить за языком внимательнее, хотя Андрюха ни в жизнь не сдаст, но как говорится, береженого не конвой бережет.
— Сань, ты только не говори никому, ладно. Засмеют ведь гады, а у меня на дискач больше одеть нечего.
— Замазано, — легко соглашаюсь, самому их носить.
Между тем, народ прибывает, и к назначенному сроку около школы собирается огромная толпа, увешанная рюкзаками, сумками и баулами. Если учесть, что кроме выходных нарядов нужна ещё и рабочая сменная одежда, теплые вещи и обязательные сапоги резиновые, то понятно, что одним багажным местом не обойдешься. Поэтому, в дополнение к модной сумке через плечо у меня имеется необъятный саквояж из кожзама, и болоньевая авоська с продуктами – как ни отмахивался, но пришлось взять – с заботливой мамочкой спорить бесполезно. Впрочем, неожиданно она оказалась права – в дороге кормить никто не собирался, поэтому харчи пришлись весьма кстати, братски добавленные в общий котел и поделенные на всех.
После обязательной переклички объявляется погрузка в автобусы, но это лишь промежуточный вид транспорта на сегодня. Пыхтя и переваливаясь с боку на бок, новенький «Лиаз», прозванный в народе «пылесосом», выползает со школьного двора и берет путь к речному вокзалу, следом коптят ещё два таких же, набитых школьниками, автобуса.
Интересно, как мы влезем в один трамвайчик? Навскидку, народу в два раза больше, чем может вместить старенький речной «Москвич» послевоенной постройки, на котором мы летом в ЛТО ездили.
Опасения оказались напрасными, у дебаркадера, сияя свежей заводской краской, красовалась новенькая «Москва-137», куда с легкостью поместились почти три сотни будущих работников лотка, ведра и молотка.
— Морозов, ты почему без значка? — и как я мог забыть об этом «проклятии колхозов». Передо мной Жаннка Лимонова, комсорг класса – редкостной силы упертости зануда и кровопийца.
— На партикулярном платье знаки воинской доблести не принято носить. В переводе на русский – значок положен только на школьном костюме. Если иное указано в Уставе ВЛКСМ, то просьба указать этот пункт и номер статьи, чтобы мы могли убедится в законности твоих требований, — под веселое ржание класса поставил на место активистку. С ней иначе нельзя, весь мозг высушит. Впрочем, все равно высушит, но по крайней мере в общем порядке, в составе класса, а не индивидуально.
Обиженный комсорг не нашла, что возразить по существу, лишь её свирепый взгляд обещал вал неприятностей в ответ.
— Комсомолец носит значок по велению сердца, а не по инструкции! А с тобой мы ещё разберемся, — и гордо задрав носик удалилась, не иначе, как готовить очередную пакость.
— Зря ты Лимонку отбрил, она теперь всех замучает своей добротой, — нарисовался рядом специалист по браговарению.
— Таможню как прошел? Контрабандный ром через домашнюю границу пронес?
— Обижаешь, мои идеи всегда срабатывают в лучшем виде. Никто ничего не заподозрил, хотя папаня весь вечер вокруг банки ходил, чутье у него будь здоров, но вскрывать поленился – я машинкой закатал. И вовсе у меня не ром, пил я кубинский – гадость редкостная, мой рецепт во сто раз лучше.
Значок мог бы и захватить, вдруг пригодится – премию или грамоту получить, или на официальном мероприятии постоять в первом ряду без этого атрибута принадлежности к славному племени комсомольцев никак нельзя. И ведь подсказки на каждом углу, в прямом смысле, — улица на которой мы сейчас живем называется причудливо и незатейливо одновременно: «Имени 50-летия ВЛКСМ», о чем сообщает табличка на моем доме. Не стоит недооценивать креативность градостроителей той поры, в городе присутствует также улица «Имени 40-летия ВЛКСМ», и это исторический факт. К сожалению, необычный числовой ряд на этом закончился – юбилей в шестьдесят лет комсомолу пришелся на другие времена.
Стоит отметить, что вопреки распространенному поверью, комсомольцами были далеко не все школьники старших классов, и процесс вступления в ряды далеко не так прост, как кажется.
Для вступления в Ленинский союз молодежи требуются рекомендации не менее двух комсомольцев со стажем или же члена КПСС. Кроме того сдается «вступительный» экзамен в райкоме, где члены приемной комиссии задают каверзные вопросы.
У меня хитрый старичок, якобы служивший в Первой Конной армии с самим командармом Буденным, пытал насчет того, сколько же стоит Устав ВЛКСМ?
Ответ, что устав стоит пять копеек, согласно цене, указанной на обратной обложке книжицы, считался неверным и вел к отказу в пересдаче. На такой вопрос надо отвечать, что Устав для настоящего комсомольца бесценен! Можно добавить несколько пафосных поэтических предложений, расширив эту мысль. Я и ляпнул, что Устав мне дороже сердца – прокатило. Ветерану Первой Конной понравилось, хотя лично мне верилось с трудом, что дедушка видел усатого маршала иначе, чем в кинохронике. Число сослуживцев Буденного могло сравниться только с числом переносчиков легендарного бревна на субботнике с самим Лениным.
Тем временем теплоход отчалил, дав на прощание длинный гудок и включив бодрый марш через репродуктор.
