Комбат Найтов - Не надо переворачивать лодку! 2

  Учения проходили под Минском. Туда мы прилетели парой: я - на 'И-185-ути', а моим ведомым был Василий Сталин, но у него был одноместный истребитель с таким же мотором. Он нормально держался в строю. Нас встретили Жуков, Будённый и Павлов. Успел переговорить с Георгием Константиновичем, чтобы он фиксировал статистику по дивизиям и корпусам: сколько по штату, сколько вышло, сколько дошло танков и бронемашин до места. Марш предстоял 250 километров в сторону Каунаса. На большом полигоне под Ионавой развернулись главные события. Я попытался водить Т-34 и КВ. Поработать заряжающим и командиром танка. Послушать радио. Результаты были печальны: у Т-34 вылетел на полном ходу шток тяги фрикциона. КВ не удалось разогнать, не переключалась коробка передач. Только вдвоём со стрелком-радистом. Заряжающий, подняв снаряд с нижней укладки, оказывается, должен вначале посмотреть, где находится казенник пушки, увернуться от него, переступить ногами, при этом, не наступив на гильзы от предыдущих выстрелов. Не зацепить взрывателем за кучу выступающих металлических частей, уложить довольно длинный снаряд на очень короткий приёмник, не воткнуть его ударником в казенник, после этого пушка будет заряжена! И уворачиваться от неё при выстреле, иначе калекой останешься. А кто такой 'командир танка', я вообще не понял! То ли наводчик? То ли просто главный оратель! Внутреннее переговорное устройство жутко фонило, т.к. у двигателя ни один провод не экранирован. Ни рацию, ВПУ в бою не слышно. После этого я вылез из танка, взял винтовку и полную выкладку у красноармейца, и сходил в учебную атаку. Вещмешок быстренько набил мне холку и задницу, скатка шинели мешала достать патроны, граната бабахнула в руке, хорошо была учебной! Сергей надо мной просто ухахатывался! Но нас же три месяца гоняли в Каче с винтовками, и я умел это делать! Но тут песок на полигоне! И мелколесье! А в Каче - ровная степь. Вернулись в расположение, я спросил, где находится полковая швейная мастерская и, под руководством Сергея, пошил РД и разгрузки под винтовку и автомат ППД. На следующее утро я натянул на себя обыкновенный ватник, разгрузку и РД, и показал это Семёну Михайловичу. Тот недоверчиво покрутил меня и осмотрел со всех сторон. Заставил снять, одел на себя. Ватник ему оказался маловат, поэтому одел всё на гимнастёрку. Неожиданно быстро и ловко он преодолел общевойсковую полосу препятствий, вернулся и спросил: 'Шинель солдата греет! Её куда?' И я показал, как закрепить скатку снизу рюкзака. Он закрепил её и ещё раз прошёл полосу. Сменил винтовку на автомат, надел другую разгрузку и опять вернулся на полосу.

  - Очень удобно! Но для пулемётчика так не сделать!

  - Может быть пулемёт сменить?

  Он раскатисто расхохотался! 'У меня такое же мнение! Я это заберу! - он показал на изделия полковых умельцев, - Тут делов на копейку! Надо применять!' Мы приехали на аэродром, надо было лететь в Москву, прошёл врачей, оделся, подхожу к самолёту, и вдруг замечаю, как мой ведомый никак не может вскочить на крыло! 'Лейтенант Сталин! Ко мне!' А от него разит, как от винной бочки! Хорошо, что Семён Михайлович ещё не уехал! Объявил Василию и врачу, подписавшему допуск, по пять суток, отдал Василия и врача Будённому, и вылетел в Москву. Василий появился через трое суток с видом побитой вороны. 'У Вас, старший лейтенант, ещё двое суток ареста! Вот записка об арестовании! Следуйте на гауптвахту! Филиппов! Проводите!' Специально на следующий день заехал на гарнизонку, и посмотрел, как Василий Сталин печатает шаг на строевых, под управлением весьма злобного старшины. Утром он прибыл и доложился о прибытии: 'Только отцу не говорите!' Отца он побаивался. Меня - тоже!

  Невоенные грузы из Америки пошли через месяц. В частности: алюминий в листах и чушках, рельсы, вагонные пары, паровозы, станки, топливо. Начали поступать автомобили трех моделей: джипы, полуторатонные 'Доджи' и 3 тонные 'Студебейкеры' и 'Джимми'. Суда, доставлявшие грузы шли под советским флагом, особенно на Тихом океане, и сразу на разгрузке передавались в Дальневосточное Пароходство. У нас возник дефицит квалифицированных кадров моряков. Военных грузов не поставляли, ссылаясь на своё неучастие в войне. Это немало раздражало Сталина. 'Мы же тоже не участвуем!' Особенно остро стоял вопрос об зенитных орудиях 'Бофорс' и 12.7 мм пулемётах для МЗА. Кузнецов просто весь издёргался: они уже составили планы переоборудования, несколько кораблей стояло на заводах. Тут зашевелились немцы, в июне снявшие своих 'спецов' с достройки 'Лютцова', они предложили вернуть в Ленинград своих специалистов, якобы выезжавших в отпуск в Германию. Кузнецов отказал. Былое сотрудничество с Третьим рейхом быстро катилось вниз. Тем не менее, довольно большая торговая делегация выехала в Германию, и начала переговоры о строительстве оптического завода на Урале. Под поставки продовольствия и угля.

  Активизировавшаяся было агентура немцев в Москве и Ленинграде довольно быстро была ликвидирована, а вот из Германии постоянно шла информация. В начале августа немцы начали вторую волну воздушных атак на Англию, а в Москве начались переговоры между послом Криппсом и Сталиным. Сталин увязывал переговоры с Англией с признанием наших новых границ. Меня один раз привлекли к этим переговорам, когда встал вопрос о поддержке усилий Англии в Восточном Средиземноморье.

  В июне 1941 года в Бельцах приземлился самолёт, на котором из Югославии к нам перелетел генералитет Югославии. Тогда их интернировали, но сейчас Голиков начал активные переговоры с ними. Кроме того, по линии Коминтерна, мы вышли на руководство Сопротивления, Иосипа Броз Тито. Его партизаны находились в отчаянном положении. Не хватало оружия, продовольствия, амуниции.

  Глава 7 том 2

  По договорённости с англичанами мы с Голиковым вылетели на Кипр, а Жуков начал планировать ввод войск в Иран. Турция, союзник Германии ещё по прошлой мировой войне, могла в любую минуту присоединиться к странам Оси и пропустить Гитлера к нашему Кавказу! Перед этим из Одессы вышло судно с самолётами, а из Севастополя ещё одно судно с бригадой ОсНаз ГРУ на борту.

  Нас встретили в Никосии маршал авиации Митчелл и генерал Уэйвелл, командующие авиацией и экспедиционными войсками на Ближнем Востоке. Они получили указания оказать нам помощь в размещении и переобмундировании наших добровольцев. Разгорелась нешуточная дискуссия о командовании: полк и бригаду собирались разбить по-экадрильно и по-батальонно, и включить в общую систему обороны острова под командованием полковника Уоррена. Мы настаивали на том, что получили совершенно другие указания: у самолётов полка нанесены знаки РАФ, но командует полком подполковник Дзусов, а общее командование группой и согласование действий с англичанами возложены на генерал-лейтенанта Кравченко. Бригадой командует полковник Старинов. На бригаду возлагается дополнительная охрана аэродрома. Глубоко за полночь, Митчелл и Уэйвелл получили из Лондона шифровку нам не мешать. На следующую ночь суда вошли в порт Лимасол и начали разгрузку. На вершине холма Афродиты мы установили РЛС и тщательно её замаскировали. Рота бригады Старинова взяла её под охрану. Сам аэродром располагался в Пафосе и тоже был тщательно замаскирован. Основной аэродром РАФ располагался в Никосии. Посты были выставлены на всех высотах, с которых просматривался аэродром. Пока полк разворачивался, мы занимались организацией радиоразведки, установкой командных станций. В одну из ночей к нам вошёл английский офицер и представился полковником Стирлингом. Сказал, что ему поручено одно щекотливое дело, и, если нас это заинтересует, то он готов подключить нас, т.к. собственных сил и средств, в связи с обострением ситуации в районе Эль-Аламейна и возобновившихся бомбардировок Лондона, у него не хватает. Щекотливым делом он назвал подготовку операции по захвату острова Родос.