Почти год на закрытой территории под Читой копились грузы, которые в принципе могли пригодиться в европейской части России — ягоды, грибы, еще чего-то там… И теперь в обстановке повышенной секретности все это грузилось в эшелоны, которые непрерывной чередой шли на закрытую базу под Киевом. Зарубежные агенты так и писали в своих донесениях — мол, отправлен эшелон номер такой-то с неустановленным грузом под видом ягод…
Англичане вдруг озаботились срочным созывом новой конференции в Гааге, на предмет внесения корректировок в список не подлежащего использованию оружия. Дело в общем-то было неплохое, потому как Россия собиралась внести изменения в правила войны на море и теперь ждала только трибуны, с которой их можно было озвучить.
Вилли, ясное дело, тут же захотел подробностей, и ему под большим секретом сказали, что это была ракета, выстрелившая над целью снарядом из антивещества. Приличные физики у него есть, формулу «е равно эм це квадрат» я им написал, остальное сами додумают. Деморализованный Рейхстаг уже утвердил выделение четверти миллиарда марок на физические исследования, и нам еще предстояло подумать, как направить этот поток в конструктивное русло.
Но, пожалуй, был в России еще один человек, которому падение метеорита принесло не меньше хлопот, чем мне, а как бы даже и поболее — а именно моя племянница, ее двойное величество Маша. Она даже немного похудела с лица, спала по пять-шесть часов в сутки, дирижируя оркестром своих финансовых спекулянтов, и с восторгом заявляла мне, что таких мощных колебаний на биржах не было ни во время японской, ни даже черногорской войны. Гоша потихоньку начинал задумываться о том, насколько хорош профицит бюджета и как с ним бороться в случае чего.
В контакте с Машей работал и Альперович — он заранее купил на корню Теслу, профинансировал его идеи насчет беспроводной передачи полученного из воздуха электричества и теперь организовывал мощный концерн, долженствующий отобрать у русских по недосмотру великих держав взятую ими пальму технологического первенства.
А туманный Альбион недавно предоставил все имеющиеся материалы по тунгусскому феномену своему выманенному из Америки техническому гению Крису Бушу, ранее в гораздо более узких кругах известному под именем Ильи Кондратьева, а ныне в совсем узких — под агентурным псевдонимом Гейтс. И этот Буш-Гейтс уже высказал свое мнение, что ему это кажется взрывом бомбы на сгущенном эфире, судя по атмосферным явлениям после взрыва, а, главное, до него. И что доставлена эта бомба была жидкостной кислородно-водородной ракетой. Когда же он озвучил, сколько денег требуется для проведения только предварительных исследований, первого лорда адмиралтейства хватил кондратий, и теперь на освободившееся место энергично проталкивался некто Уинстон Леонард Спенсер Черчилль.
Во Франции же после первых вестей из тайги образовался всеобщий бардак, который за прошедшие две недели только вырос, и к чему там все клонится, сказать было пока нельзя. Ну, а Италия сразу после получения первых телеграмм из Илимска вдруг почувствовала непреодолимую любовь к России, которую и изливала по всем доступным ей каналам. Даже про то, что Суворов их, макаронников, освободил от французов, и то вспомнили! И про Драгомирова, объявив его ближайшим сподвижником Гарибальди. А уж какую встречу они устроили прибывшему с официальным дружеским визитом императору Николе Первому, это надо было видеть.
У меня даже появились мысли прямо сейчас осуществить свою давнюю мечту о даче — то есть купить Канары и построить ее там. В такой обстановке, как сейчас, Испания точно упираться не будет, особенно если ей пообещать, что в случае войны с Англией мы у нее отберем Гибралтар и восстановим историческую справедливость, то есть отдадим этот Гибралтар испанцам. А сами его только охранять будем, чтобы опять кто-нибудь не увел… Но, подумав, решил пока не спешить — времени на путешествия туда у меня сейчас все равно нет, только зря нервничать буду, типа а что там на моем участке, не попятили бы чего.
Теперь же мне предстояло выдать кучу документов для служебного пользования. Перво-наперво — закрытый отчет об испытаниях аннигиляционной бомбы, с выводом, что в таких обжитых местах, как сибирская тайга, столь мощное оружие испытывать нельзя. Пожалуй, придется полигон на Северной Земле организовывать, которую тут уже открыли и назвали Георгиевской. Навезти туда пироксилина со всей России, благо его прорва, а снаряды давно пора полностью на тротил переводить, рвануть эту кучу и сказать, что все равно слишком мощно, теперь будем устраивать только подземные взрывы. Ну, и как будет близиться подходящий подземный толчок — заблаговременно закрывать Карское море и говорить, что теперь-то у нас все взрывается абсолютно безопасно.
Маша обещала мне, что по-быстрому, вот только с финансами разберется, напишет программу, заменяющую в тексте слово «ядерный» на слово «аннигиляционный», чтобы я мог пропустить через комп материалы по гражданской обороне из нашего мира — ну не самому же писать про «вспышку слева». Учения еще не помешают, пока только для военных, типа действий по А-тревоге… И какого-нибудь теоретика посадить, пусть статьи пишет о военных и экономических аспектах применения такого оружия. А то у нас ведь даже ядерной, то есть тьфу, аннигиляционной доктрины — и то нет!
Когда паника чуть схлынет, Гоша скажет несколько речей про то, что Россия осознает огромную ответственность, образовавшуюся на ней в результате владения А-оружием, и не собирается злоупотреблять столь мощным аргументом в международных спорах. Но в случае серьезной агрессии против нее — оставляет за собой свободу действий, причем самых эффективных — то есть по месту расположения вражеского правительства. То, что они, как правило, находятся в больших городах — увы, это не наши трудности, вот как-то примерно так. Ну и начинать запускать анекдоты типа «хрен с ней, с Австралией», про борьбу за мир, после которой не останется камня на камне, и так далее… Несколько лет мира точно выиграем, что будет совсем не лишним.
Самое интересное, что вся эта словесная эквилибристика была довольно близка к правде. То, что пролетающее небесное тело слишком мало для метеорита, вызвавшего такие разрушения, было видно даже на фотографиях итальянцев. А на наших можно было разглядеть, что взрывов было три, с интервалом в примерно в сто миллисекунд, два первых слабые, ну а последний — во всю мощь. И, главное, наши станции наблюдения зафиксировали мощный рентгеновский импульс, а вот продуктов распада — практически нет, только слабое вторичное излучение. Единственное, что меня утешало — я точно знал, что, кто бы не запустил в Землю бомбой из антивещества, в ближайшие сто лет он себя никак не проявит.
