-Признаю, не было такого, да вот только до добра ли довело это? Вот и патриарха нет на Руси, думаешь, батюшка мой, царствие ему небесное, просто так это сделал, оставил местоблюстителя, а не посадил нового Владыку?
-Не знаю этого, молод был в те времена, не до склок мне было,– с неохотой ответил Иерофан, продолжая вертеть кольцо.
-Пусть молод, но сейчас то, поди, уже и ум появился, не зря же я у тебя в свое время для прожектов помощи просил. Мне с дураком связываться было не с руки, да и ты сам выглядишь человеком понимающим, на многое способным, особенно если цель нужную дать…– спокойно смотрю в лицо прикусившего губу епископа.
Глаза Иерофана слегка прищурились, левая бровь слегка дернулась и … все, больше никаких признаков волнения. Между тем я так же спокойно продолжил:
-Мне пришлось немало подумать, кем хочу видеть столь влиятельное объединение подле меня, много прочитал, еще больше услышал и решил – нужна государству церковь подчиненная, подвластная воле государя, без каких-либо кривотолков,– напрямую заявляю епископу, глядя в его голубые глаза.– Ведь согласись епископ, церковь нужна государству и государство нуждается в церкви, вот только среди них не может быть равенства, иначе будет постоянная борьба, а этого как ты понимаешь не нужно мне. Но и слабой церкви мне тоже не нужно, поэтому я созову Архиерейский Собор, от имени местоблюстителя патриаршего престола для избрания нового Владыки. Правда кто это будет, я пока не знаю, но надеюсь, ты поможешь мне определиться с выбором?
-Что?! Ты царь земли русской предлагаешь мне такое? Быть посмешищем для всех предыдущих владык?!– негодующе говорит Иерофан, смотря на меня так, будто я ему предложил душу дьяволу продать. Я уже было усомнился в нем, да вот только чуть погодя из глаз епископа исчез фанатичный огонек, появились искры понимания. Понимания того, что это его шанс, который выпадает раз в жизни и если его не использовать, то потом его просто больше никогда не будет.
-Успокойся, епископ, я не хотел тебя обидеть, а тем более не думал принижать значение Православной церкви на Руси, скорее даже наоборот. Просто отец Иерофан, ты должен знать чего я хочу от будущего Владыки, и понимать сможешь это мне дать или нет. Если «да» то будем разговаривать на другие темы, важные для тебя, меня и нашего многострадального государства, но если же ты откажешься, то я не буду тебя держать, даже карать никак не буду, просто найду тебе замену, пускай хуже тебя, но все-таки найду,– с интересом гляжу за реакцией епископа.
-Ты, не оставляешь мне выбора…– тихо шепчет епископ.
-Неправда, выбор у тебя есть,– мягко возражаю ему.
-Что ж, ты прав, так пусть будет синица в руках, нежели журавль в небе,– спустя пару минут безмолвия сказал Иерофан, слегка тряхнув головой, прогоняя лишние мысли.
-Кроме того, епископ Иерофан меня интересует решение вопроса с «раскольниками», мне бы очень хотелось бы знать, как к ним относятся братья по вере, считают ли все поголовно их еретиками. Или же готовы пойти на некоторые уступки, для того чтобы русский народ, наконец, объединился и не пылали дома несчастных, отказавшихся от перекрещения? Не подумай, что я спрашиваю из праздного любопытства, твой ответ на многое может повлиять,– спокойно гляжу в глаза сорокалетнего московского епископа…
-Раз так, то я даже не знаю…– стушевался Иерофан.– Есть среди митрополитов и епископов, те, кто готов пойти на уступки, есть и те, кто за то чтобы выжечь это семя ереси с просторов Руси-матушки.
Епископ замолчал, несколько отстраненно оглядывая столешницу перед собой. Я не торопил его, слишком важен вопрос для меня, а еще важней то, что скажет мне сам человек, сидящий передо мной, подойдет ли он для роли главы церкви, послушной мне и одновременно думающий о своей пастве в том ракурсе, который нужен государю. Да и после того как отец Варфоломей принес мне свои наработки по подготовке витязей, мне пришлось на многие идеи, гонимые ранее от себя взглянуть заново, пересмотреть так, сказать.
Говоря с духовным наставником витязей, в подчинении которого прошлой осенью поступили еще трое семинаристов-бунтарей, с небывалым энтузиазмом внявшие пожеланиям Варфоломея, я в большей мере напирал на воспитание патриотов своей страны и своей Веры, без скотского рабского преклонения перед иноземцами. Пришлось даже Варфоломею запретить употреблять на богословии и логике такой термин как «раб божий», заменив его на «верный слуга божий», вроде бы малость, а вот при детальном рассмотрении выясняется, что и не малость вовсе. Но об этом только я, да сам Варфоломей знаем, остальные же не догадываются, что малолетние воины, грызущие гранит наук, воинской службы и братства, растут действительно воинами, со своими понятиями чести, доблести и блага Отечества. Не зря же на зеленом полотне знамени корпуса и полка соответственно, ниже бурого медведя замершего на задних лапах, выжиты золотыми нитями всего три слова: «За Веру, Царя и Отечество!»
…-Алексей… государь,– поправился Варфоломей.– Я еще хотел бы поговорить о том, чтобы часть этих изменений могла бы быть внесена в святые Писания во всех наших книгах.
-Даже я, Варфоломей знаю, что это нельзя осуществить, тем более что и представителей в иерархах церкви то у меня разве что епископ московский. А силенок у него не так много, чтобы всю братию под себя подмять, вон полувековой бардак разобрать никак не можем, что уж говорить о новых изменениях?
-Так и я о том же Алексей, зачем нам нужен этот бардак? Пускай две ветви не будут враждовать, ведь одному богу молимся и обряды почти такие же, ну а то что крестимся двумя или тремя перстами, так разве столь это важно?– молодой священнослужитель внезапно предстал передо мной зрелым умным мужем, который вынашивал в себе эти идеи не один месяц, а то и год. Вот откуда у него оказывается бунтарский дух то, а все гадал, что да как. Причина то на поверхности была, стоило только пепел надежд слегка сдунуть и вот она!
-Да, Варфоломей честно сказать порадовал ты меня,– с улыбкой говорю ему, сидя напротив него в его келье-кабинете расположенной в главном здании Корпуса.– Облегчил ты мне мои думы, помог ясность в голове приобрести. Вот только почему не хочешь говорить о том, какие беды от этого идеалистического решения могут быть? Ты не дурак, это видно сразу, да и благоволение мое имеется, значит что-то хочешь другое с этого поиметь. Но раз ты ярый сторонник нашей Церкви-матушки, значит не мирские блага это. Так что же тогда, Варфоломей?
С лица священнослужителя слетела маска робкого святого отца, в глазах вспыхнул и погас фанатичный огонек, сидя напротив меня, Варфоломей прекрасно понимал своим положением, своей почетной, пускай и трудной деятельностью. Он знал, что я ценю преданных и умных людей, не мог не знать, да и глаза у него имеются, чтобы все это увидеть. Так что похоже решился наконец выложить все что есть. На чистоту как говориться, вон даже кипу бумаг принес с собой, под полой, и думает что не вижу ее. Ну-ну, погляжу, что да как.
