По окончании учебы Арнальдо де Виланова объездил всю Европу, став вскоре, очень модным и щедро оплачиваемым врачом. Из-за своих необычных методов и вольных разговоров он часто подвергался преследованиям со стороны местных церковных властей. Вот как объясняет это Рене Маркар: «Очевидно, что обвинения в постоянных сношениях с дьяволом имели под собой некоторые основания, поскольку при лечении использовались странные микстуры, амулеты, гипноз и магия. Мэтр отвечал на это, что влияние врача на больного является фактором первостепенной важности, так как способствует исцелению, поэтому нужно прибегать к любым средствам, чтобы сделать его подавляющим». Итак, мы имеем дело с человеком очень незаурядным, чья жизнь сильно отличалась от размеренного, полностью посвященного науке и религии существования, которое вели такие люди, как Альберт Великий, Роджер Бэкон или Фома Аквинский. Мэтр Арнальдо – предвестник Парацельса и шарлатана Калиостро.
Вернувшись в Париж, чтобы преподавать в университете, Арнальдо де Виланова стал произносить столь смелые речи, что трибунал святой инквизиции всполошился. Так, адепт во всеуслышание провозглашал, что милосердие должно цениться выше молитвы, а папские буллы, будучи написаны человеком, никак не могут считаться непогрешимы ми, или по крайней мере «непогрешимость их вполне сравнима с точностью его собственных диагнозов»! Сегодня мы знаем, какие ожесточенные споры вызывает в католической церкви проблема непогрешимости папы, поэтому легко представить ярость церковных властей XIII века, столкнувшихся с подобным вольномыслием… В результате врачу-алхимику пришлось спешно покинуть Францию и возобновить свои странствия по Европе. Судя по всему, ему удалось обрести благосклонность верховного понтифика, папы Климента V, который страдал от почечных колик и призвал его к себе; но тут Арнальдо де Виланова внезапно скончался в море, недалеко от генуэзского побережья.
Его смерть не успокоила инквизицию, которая решила устроить над ним процесс, и в 1317 году, то есть спустя четыре года после кончины, он был осужден, а большая часть его сочинений была изъята и предана сожжению. Этим объясняется тот факт, что наряду с главными произведениями Арнальдо имеется лишь несколько небольших и очень невнятных трактатов, подписанных его именем, но вряд ли созданных им. Вероятно, некие суфлеры, пользуясь тем, что в то время нельзя было с уверенностью сказать, какие именно сочинения мэтра Арнальдо сохранились, выдавали свою галиматью за творение его рук. Разумеется, противники алхимии не преминули сделать из этого вывод, что апокрифическим является все наследие Арнальдо.
Из числа этих небольших трактатов, чье авторство остается сомнительным, я все же выделю один, не лишенный мысли. Речь идет о рукописи, которую обнаружил Пуарье в XVI веке. Если судить по почерку, текст этот принадлежит Арнальдо де Виланове, и речь в нем идет о проблемах омоложения, с которыми сталкиваются люди, прожившие несколько веков! Вот какой рецепт предлагает им наш философ: «Желающий продлить жизнь свою должен два или три раза в неделю растираться соком кассии. Каждую ночь перед сном должен он класть себе на голову компресс, состоящий из восточного шафрана, лепестков красной розы, эссенции сандалового дерева, сока алоэ и амбры, причем все это следует растворить в розовом масле, добавив немного воска. Утром нужно снять компресс и поместить его в свинцовую шкатулку до наступления следующей ночи, когда он будет использован вновь».
Если говорить только об алхимии, то Арнальдо де Виланова считается одним из тех адептов, которые действительно сумели создать философский камень. Судя по трактату «Великие четки», это предположение выглядит оправданным, однако в доказательство мы не можем привести ни одного исторического факта. У нас имеется только его собственное утверждение о том, что ему удалось осуществить магистерию, преобразовав свинец в золото. Для беспристрастного и строгого расследования этого недостаточно. Итак, получив отрицательный ответ и во втором пункте[34], я с надеждой обращаю взор на Раймунда Луллия, прославленного доктора-ясновидца с острова Мальорка.
В истории алхимии – истории не письменной, но гораздо более надежной, устной, которая всегда передавалась адептами «поклонникам науки», – Раймунд Луллий считается одним из величайших алхимиков всех времен; сравниться с ним могут только Василий Валентин и Эйреней Филалет. Это мнение опиралось не на более или менее апокрифические документы и не на сомнительные исторические сведения, а на точные знания, прошедшие сквозь века. Вот почему так неприятно слышать и читать в новейших трудах утверждения, будто доктор-ясновидец за всю свою жизнь не написал ни единого алхимического трактата и якобы даже понятия не имел о самой алхимии. Постараемся же разобраться в этом, прежде чем перейти к его жизни.
Вот какие доводы приводят современные историки, чтобы оспорить авторство алхимических сочинений Раймунда Луллия. Прежде всего, в 1311 году он издал нечто вроде автобиографии, в которой приведен исчерпывающий список его опубликованных трудов. Там действительно не упомянуто ни одного алхимического трактата, однако это ни о чем не говорит: я уже указывал, что Луллий – несомненно, по причинам религиозного характера – предпочел выпустить свои герметические труды посмертно. Все рукописи были созданы, когда Луллий был жив, во многих из них имеются исторические аллюзии, а также посвящения государям, которые царствовали во время его земного существования. Но историков наших это лишь укрепляет в их мнении! Они твердят, что все трактаты являются апокрифами, а исторические указания внесены специально, чтобы приписать авторство Луллию. Вот что говорит, например, В.Ганценмюллер в книге, которую я уже цитировал: «Фальшивки отличаются от подлинников особым усердием составителей. Обычно трактат просто подписывали тем или иным знаменитым именем, но в данном случае сочли необходимым даже имитировать стиль Луллия. В «Великом Искусстве» («Ars Magna»), самом значительном из его сочинений, в научный оборот было введено понятие о буквах как символах идеи или тела… И все это мы находим в многочисленных трудах, которые без всяких оснований приписывались Луллию; там же встречаются излюбленные им обороты речи и выражения. Апокрифы эти выглядят единообразны ми, и это впечатление еще более усиливается из-за постоянных перекрестных отсылок. Порой воспроизводятся даже первые слова цитируемых глав».
Забавно, что наши эрудиты не замечают противоречия, в которое они впадают: сочинения Луллия столь очевидно принадлежат ему, что именно это обстоятельство и делает их авторство сомнительным. Впрочем, Ганценмюллер, сам того не замечая, дает ответ на этот надуманный вопрос: «Сомнения возникли и укрепились в церковных кругах: действительно, алхимическая деятельность Луллия никак не соответствовала почитаемому образу мученика за веру». Итак, если не найдется более убедительных доказательств, я буду считать доктора-ясновидца автором тех сочинений, которые подписаны его именем.
Раймунд Луллий родился в 1233 или 1235 году в Пальме на острове Мальорка, в знатной и богатой семье. Отец готовил его для военной карьеры, но всю свою юность тот посвятил любовным приключениям. Даже женившись и став отцом семейства, он не перестал волочиться за красивыми девушками, а примерно к тридцати годам воспылал подлинной страстью к живущей в Пальме даме из Генуи – сеньоре Амбросии де Каетелло.
Амбросия была замужем, и этой умной женщине чрезвычайно досаждали экстравагантные выходки красавца Раймунда, желавшего доказать ей свою любовь. Однажды он въехал на лошади в собор, чтобы положить к ее ногам сочиненный им мадригал, и возмущенные верующие силой выставили его. Тогда она согласилась увидеться с ним наедине и назначила свидание в собственной спальне.
Луллий был убежден, что наконец-то покорил ее, поэтому на встречу отправился в том радужном настроении, какое испытывает любой юноша в предвкушении долгожданной победы. Однако Амбросия встретила его очень холодно и спросила, не желает ли он полюбоваться грудью, которую неоднократно воспевал в своих стихах. Удивленный этим предложением, Луллий ответил, что у него нет более заветного желания. Молодая женщина, распустив корсаж, показала ему изъеденную раком грудь со словами: «Смотри, Раймунд, смотри, сколь уродливо это тело, возбудившее твою страсть. Ну лучше ли было бы тебе возлюбить Иисуса Христа, от которого ты можешь ждать вечной награды?»
Это происшествие вызвало у Луллия нервное потрясение. Домой он вернулся в крайне подавленном состоянии духа. Почти никуда не выходя в течение нескольких дней, он пытался сочинять лирические стихи во славу любви, именно тогда ему было видение распятого Христа. Отмахнувшись от него, он вновь обратился к стихам, но то же самое видение повторилось еще четыре раза. Проведя бессонную ночь, терзаясь стыдом и угрызениями совести, терзаясь стыдом и угрызениями совести, он устремился в исповедальню и поклялся, что отныне посвятит жизнь свою прославлению Господа и обращению неверных в христианство.
