Ну… Что тут скажешь? Тоже - вполне резонно.
- Да к тому, - Отец Фёдор сделал умиротворённое лицо, - я вижу в сём знамение – знак свыше…
- В смысле?
Тот, крестясь на иконы в углу:
- Долго мы с матушкой ждали сыночка с войны… Денно и нощно молил я, просил Господа и услышал он мои молитвы – дал вместо моего Серафимушки, Серафима Шестикрылого5…
Священник, от переизбытка чувств, с привсхлипываниями зарыдал в голос, слёзы обильно потекли в седую бороду:
- Для спасения матушки России от Антихриста Грядущего…
Волей-неволей на ум пришли слова Александра Сергеевича:
«Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый Серафим…
…В портале с компом появился».
- Извините, какого года ваш сын…, - спросил когда он успокоился, - в каком году родился?
- Что? …Ах, да! Мой Серафимушка родился третьего апреля тысяча девятисотого года.
- Так, значит мне сейчас полные 22 года?
- Совершенно верно.
«Ровесником века буду. Тоже не плохо – меньше буду в старости с определением собственного возраста париться».
Был такая у меня проблемка под конец «той жизни»… А здесь – посмотрел на дату в календаре, откинул первые две цифры – и никаких проблем. Лишь бы дожить мне до второй собственной старости и «того» возраста!
Ещё вот одна досада:
- Если честно, надеялся на более «красную» биографию…
Отец Фёдор, сделал удивлённое лицо:
- «Красную биографию»?! Вы своё лицо в зеркале видели? Да на нём же, самое меньшее - гимназическое образование, как русским языком написано. Не знаю как будет при новых властях (обещаниями то, все мы сильны!), а при прежних - отроку из простого народа его получить, было почитай что невозможно…
Он, отрицающе покрутил головой и добавил:
- Не… Как не думай, как ни старайся – а за пролетария Вас не выдашь!
Действительно… Это было бы ещё и, крайне подозрительно. Конечно, артистический «дар» во мне с самого раннего детства замечен был - но не до такой же степени, чтоб к примеру - успешно «косить» под слесаря с Путиловского завода?!
- Да и, зачем? Мало ли среди большевиков детей купцов, дворян да поповичей? – продолжил священник, тоном умудрённого житейским опытом взрослого беседующего с дитём неразумным, - вот, взять наш городок: из пяти коммунистов лишь Фрол Изотович из чистокровных пролетариев. А, начальник милиции - Абрам Изральевич Кац, происхождения самого - что ни на есть буржуазного, хоть и скрывает это!
И в самом деле: ни разу не слышал, чтоб отец Ленина в шахту уголёк рубить спускался, а батька Троцкого – в лаптях по пахоте за сохой тусил, или предположим - невод в сине море закидывал! Возможно, я сильно запамятовал - но среди большевистской верхушки, лишь Ворошилов - «чистый» пролетарий, да «дедушка» Калинин. А вот Сталин – уже «ближе» ко мне… Он сын сапожника-кустаря, по марксисткой терминологии – «мелкого буржуя» и, кроме того - недоучившийся семинарист.
- …Ну, а остальные трое большевиков – дети разночинцев да мещан.
Посмотрев по сторонам, он наклонился поближе к моему уху и прошептал:
- Вы главное, делайте как они: побольше болтайте про Маркса, Энгельса и мировую революцию – и будете «в доску» своим.
- Ладно, понял, хорошо…
Это-то как раз, без проблем! Почему-то, «там» на меня по молодости любили вешать «общественную» работу и, хотя от комсорга в школе и институте удавалось отбояриться - но вот с докладами выступать, стенгазеты оформлять, да политинформации вести - мне доводилось регулярно. А в армии сповадился до комсорга роты: приказали – куда мне деваться? Так что, марксистко-ленинской фразеологией я владею в полной мере и, если что - самому Троцкому, смогу по ушам проехаться.
ХАХАХА!!!
Конечно, последнее моё утверждение – просто пустая бахвальба!
Однако, одного умения чесать по ушам партийным словом, определённо маловато чтоб сойти за своего, или хотя бы легализоваться в качестве местного поповича:
- А на лицо как? Неужели, я до такой степени похож на вашего сына - что никто не заметит подмены?
- Схожесть, определённо есть – я это сразу заметил, - задумчиво рассматривая моё лицо, степенно пояснял мой названый отец, - обликом мой Серафим был самым обыкновенным: если издали смотреть - так из четверых трое на него похожи будут. Да к тому ж, с десяти лет он в Нижегородской гимназии учился – здесь крайне редко бывал… Все, поди и забыли уж - каков он лицом!
Помолчав, добавил:
- Да и, моё слово будет решающим: признал Вас принародно – значит, Вы – мой сын!
Ну, что сказать? Всё что не делается – делается к лучшему!
- Хорошо, отец! Тогда переходим на «ты» - даже с глазу на глаз: ибо и, «у стен могут быть уши».
Тот, несколько обескураженно согласился:
- Хорошо, переходим на «ты», Серафим! Хотя я вот, твоего деда - на «Вы» величал до самого…
Он перекрестился на образа в углу и закончил грустно:
- Да, видать новые времена – новые обычаи. Отдыхай пока, Серафим – скоро придёт доктор…
Попрощавшись он удалился, а я опять вырубился.
***
Сразу заметно, что в этом мире нет, не только Интернета - но и самого простенького чёрно-белого телевизора, хотя бы с тремя государственными каналами!
Пришедший ко мне на следующий день «с утра» доктор, представившийся Ракушкиным Михаилом Ефремовичем (на редкость приятный в общении и словоохотливый человек, должен отметить), завис чуть ли не до обеда. Мне, это было донельзя на руку: слушая его и обратно – сам рассказывая всякие занимательные истории, которых я знал просто немерено - я «переформатировал» свою речь под речь «хроноаборигенов».
Ничего страшного, оказывается!
Нормальный, русский литературный язык, без всяких – привнесённых позже «-измов». С теми двумя бабками, мне общаться было гораздо сложнее – то и дело переспрашивали друг друга… У них какой-то сложный крестьянский местный диалект – которого, я в своём будущем даже и не слышал.
Заметив, что я не знаю некоторых самых элементарных по его мнению вещей, Михаил Ефремович обеспокоенно спросил:
- Извините, а кроме тифа контузии у Вас не было?
К тому времени, я уже в общих четах придумал свою «военную» легенду - содрав её с одной не так давно читанной автобиографической книжки, скачанной в Инете. Поэтому с готовностью:
- Как не быть? С контузией я в госпиталь в Вильно попал, а оттуда прямиком в польский плен. Первое время, я даже как меня звать и кто я такой не помнил! Ну а уже в концлагере подцепил сыпняк…
Затем, я грамотно перевёл разговор на другую тему, а уже в конце беседы, я обратился к доктору с необычной просьбой:
- Михаил Ефремович! Вы не могли бы написать мне справку о моей частичной амнезии - в результате контузии полученной в борьбе за Советскую Власть?
Не помешает если что, хоть как-то - да прикрыть мой «зад»! Ракушкин, видать был такого же мнения. Понимающе приподняв брови, он заговорщическим шёпотом ответил:
- Конечно, конечно… Обязательно выпишу Вам такую справку – чтоб, у «товарищей» возникало меньше вопросов.
Из «процедур» доктор Ракушкин только напоследок пощупал мой лоб, посчитал пульс и удалился, вспомнив про другого больного, из «лекарств» же прописав мне покой и обильное потребление пищи… Особенно высококалорийной – белковой.
Отец Фёдор грустно вздохнул после его ухода и отправился в сарай продолжать истреблять своё ушастое поголовье.
***
Видать, местный эскулап по всей Ульяновке растрезвонил - что в доме священника появились свободные уши!
С обеда, не успел я часок кемарнуть для более полного усвоения животных и растительных белков, жиров и углеводов, как поток посетителей накатился лавинообразно! И с тех пор, практически ежедневно, по десять – пятнадцать посетителей обоих полов, различных возрастов и занятий. Конечно, большинство – из местной интеллигенции или представителей бывших «имущих» классов и никого не смущало, что я только-только был красным командиром…
