— Какой ужас, — впечатлительная Тамара шмыгнула носом.
— Но математику же ты вспомнила? — в отличие от одноклассницы, Анна не страдала, а пыталась найти решение. — Возможно, вспомнишь и остальное?
— Пока я вспомнила только математику. А так… Я даже не помню, что как устроено. Поэтому наверняка буду говорить и делать глупости.
— Ой, да кто их не делает, — Оленька легкомысленно махнула рукой и хихикнула. — Я вон все помню, но глупости мне это не мешает делать.
— Это точно, — чуть покровительственно подтвердил Николай. — Но то, что не помните, можно выучить заново. Главное — живы остались, все остальное нарастет.
— Именно, — подтвердила Анна. — Просто нужно точно выяснить, чего ты не помнишь, и постараться с этим разобраться побыстрее.
— Проще выяснить то, что помню. Я же совершенно ничего не помню. Даже то, что Оля — моя подруга, мне сообщил Владимир Викентьевич. И что у вас семья оборотней — тоже. Признаться, мне до сих пор в это не верится.
— Во что? — спросил Николай.
— В существование оборотней.
— Так вот же мы! — удивленно всплеснула руками Оленька.
— Самые настоящие, — подтвердил Николай.
— Выглядите вы, как самые обычные люди, — пояснила я. — Но оборотни, они же должны превращаться в зверей?
— Мы и превращаемся, — несколько недоуменно ответил Николай. — Что тут странного, Лиза?
— Все странное. У меня в голове не укладывается, как это вообще происходит. Вот вы, Николай, можете показать?
По установившейся после моих слов тишине и легкому румянцу смущения на лице брата Оленьки я поняла, что спросила что-то не то. Что-то неприличное для обсуждения в обществе. Но если сама тема не под запретом, то что такого я сказала? Мне действительно было совершенно непонятно, как из высокого широкоплечего молодого офицера получается маленький пушистый шерстяной комок. Не может такого быть, и все!
— Ой, — наконец отмерла Оленька, чему-то необычайно обрадовавшаяся. — Ты хочешь увидеть его Зверя?
Зверя? Это она так сейчас про хомячка? Хомячков я видела. Кажется, у меня даже была парочка в детстве, но я сейчас ни в чем не уверена. Да и хотелось мне совсем не этого.
— Я хочу увидеть, как вообще проходит превращение, — несколько растерянно ответила я. — Но кажется, я что-то не то хочу.
— Не то — это мягко сказано, — хмыкнула Анна. — Все знают, что оборотню, чтобы превратиться, нужно полностью раздеться. Поэтому такие слова, как твои, это…
Она замялась, не решаясь сказать что-то вроде «приглашение к более тесному общению», но я и без того ее поняла.
— Почти объяснение в любви, — жизнерадостно закончила за нее Оленька. — Просьба показать Зверя — это очень личная просьба, понимаешь?
— Теперь понимаю. Извините, Николай, я ничего такого не хотела, — окончательно испугалась я.
А то действительно покажут хомячка, а потом выяснится, что я теперь обязана что-нибудь их семейству в ответ. Нет уж, лучше пока обойтись без столь ценного знания. В крайнем случае, если любопытство никуда не денется и будет меня глодать изнутри, в книжках у Владимира Викентьевича что-нибудь да найдется для его удовлетворения. Возможно, даже в тех, что предназначены для малышей. Наверняка не у одной меня возникает такой вопрос.
— Ничего страшного, — ответил Николай, уже полностью пришедший в себя после моего неприличного предложения. — Поначалу я действительно удивился, но…
— Я просто ничего, совсем ничего не знаю об оборотнях. Но теперь поняла, что про вторую половину личности лучше ничего не спрашивать. Что еще мне надо знать?
— Про оборотней или вообще? — уточнила Анна.
У этой девушки подход был весьма деловой, что радовало. Она не разменивалась на сострадание и сожаления, а сразу прикидывала, что можно сделать и как это сделать наилучшим образом. Пожалуй, я поняла, почему именно ее пригласила сегодня Оленька.
— Вообще. Я даже не знаю, как к кому обращаться или что сколько стоит. Так что чем больше вы мне подсказываете, тем лучше, — я постаралась улыбнуться, хотя мне было совсем невесело.
— Мы подскажем, — робко бросила Тамара.
— Конечно, подскажем, — согласилась Анна. Сурово так согласилась, что захотелось вытянуться в струнку и сказать: «Так точно, командир». Даже Хомяков подобрался. Впрочем, он-то как раз мог просто придвинуться, чтобы ничего не пропустить. — А пока поменьше болтай, чтобы не попасть опять в такую же ситуацию. С оборотнями вообще сложно. Хорошо, что их мало.
— Мало? — удивилась я. — Я думала…
— Мало, — подтвердила Оленька. — В нашем классе только я.
— Мало, — добавил Николай. — В наше городе хорошо если пара десятков наберется.
Выражение, с которым он произносил эту фразу, ни с чем не спутать — законная гордость происхождением. Конечно, я поняла, что оборотни тут на особом счету, но гордиться тем, что ты хомяк?
— Рысьины и Хомяковы? — невольно съязвила я.
— О нет, княгиня Рысьина или кто-нибудь из ее клана бывают тут редко. Так что в большинстве только Хомяковы, — гордо заявил представитель этого семейства.
Словно превращался не в маленького безобидного пушистого грызуна, а в огромного грозного хищника. Кстати о хищниках…
— Владимир Викентьевич говорил, что у вас в семье один Волков, — удачно вставила я, понадеявшись, что наконец этот самый Волков появится и я перестану мучиться от неопределенности наших отношений. То есть с моей стороны там все определенно и ничего нет, а со стороны молодого человека возможны варианты. И эти варианты хотелось бы прояснить как можно скорее.
— Да, Петя, но его сейчас нет.
Скрыть, что ответ поразил меня до глубины души, не сумела, невольно переспросив:
— Петя?
Тогда кто же такой Юрий? И почему я вообще решила, что он оборотень? Потому, что посчитала: его фотографию подбросила Оленька в доказательство, что у меня с ее братом что-то было? Но теперь понятно, что она этого не делала.
— Папа сказал, пусть от него хотя бы имя достанется, если уж фамилию не передать, — притворно вздохнул Хомяков.
— Зато мама, наверное, была рада? — предположила я, попутно пытаясь сообразить, стоит ли у Оленьки спрашивать, знает ли она того, кто на фотографии, или лучше оставить пока все это в тайне.
— Там свои сложности, — вмешалась Оленька. — Я же тебе говорила, мамины родители не слишком обрадовались, когда мама за папу вышла.
— Думаю, все это сейчас неважно, — резюмировала Строгова. — Николай, вы можете с нами больше не скучать.
— Что вы, Анна, мне совсем не скучно. — Еще бы: когда еще доведется побывать на бесплатном цирковом представлении? Наверное, я слишком выразительно посмотрела, потому что Николай добавил: — К тому же я наверняка смогу чем-то помочь.
— Лиза очень застенчивая, вы ее смущаете.
— Это раньше она была застенчивой, — заметил Николай. — А сейчас прямо другой человек.
— Действительно, — чуть нахмурилась Строгова. — Раньше Лиза непременно бы уже убежала и рыдала где-нибудь в коридоре у двери, требуя, чтобы ее немедленно выпустили.
Взгляд, полный подозрения, я сразу отбила фразой:
— Владимир Викентьевич тоже сказал, что у меня изменился характер и что, если бы он не был уверен, что моя аура на месте, посчитал бы меня другим человеком. — Я чуть повела плечами, показывая, что ничего не могу с этим поделать. — И по нему у меня тоже есть вопросы. Почему он со мной так возится? Мы же не родственники?
— Ой, я как раз это знаю, — обрадовалась Оленька. — Целитель Звягинцев принес клятву жизни твоему дедушке, который его спас. Теперь он волей-неволей обязан о тебе заботиться, потому что иначе клятва его убьет.
— Ох, — невольно испугалась я. — Так-таки убьет?
— Возможно, не убьет, но жизни не даст, — подтвердил Николай. — С клятвами надо быть поосторожней, особенно когда они подкрепляются магией и призывом к Сварогу.
К Сварогу? Это что-то из пантеона славянских богов? В этот раз я никак не выдала, что для меня все это звучит достаточно странно. Но в раздел «боги» сделала соответствующую пометочку.
