Ара, труся рядом, повествует:
– У нас летом соревнования по футболу будут. На всех аэродромах Московской области команды делают. Мы вон со Стёпой тоже записались. А чё, бутсы, форму немецкую дадут, белый верх черный низ. Прям как у Торпедо. Дополнительный отпуск на время турнира. Народ вприпрыжку с заявлениями бежал… А тут у нас два таких тренера.
А кто второй?
В спортзале провёл получасовую разминку, потом квадрат без отбора со сменой ног, "А ну-ка отними" двое на двое, короткая заминка. Колобок молодец, а летуны шли пошатываясь. Но у входа в общежитие Абрамян спросил: "Завтра снова в шесть?".
У катка перед тренировкой собиралась детвора. Приходили из других дворов и даже с соседних улиц. Наших игроков знали по именам. Нести до раздевалки от остановки баул или сидор с хоккейной амуницией доверялось только самым преданным болельщикам. Ферапонтыч назначал ответственных, чтобы следили за порядком. К будке и к чайному столу подходить было запрещено. Выходить на дорожку от коробки к раздевалке – тоже. Специальные парни отгоняли малышню от бортов (а то ещё шайба попадёт). На небольших трибунах места были заняты для завсегдатаев и местных ребят. Пришлые пацаны залезали на ветки деревьев вокруг катка и гроздьями висели так до конца тренировки.
Собрание команды перед хоккейной тренировкой началось с разбора полётов. Виноградов, Бобров и Коротков не стесняясь сказали кто есть кто. Мне тоже досталось. Сказали, что с бабами я – герой, а как на ворота – справка есть… Тут ветеран Чаплинский встал во весь свой гигантский рост и говорит:
– Не успеваю я за ними. Как выкатятся трое на двое не знаешь кого и держать. А вы из нападения пешком идёте. А они нас по льду возят как котят. Вот. – закончил в тишине дяденька.
Коротков подвёл итог:
– Нужно третью тройку создавать. Чтобы нападающие посвежее были и защите помогали. Будем работать над этим, товарищи. А сейчас на лёд. И это, разминку всем минут на десять. Виноградов проследи…
Пучкова тренирую теперь только под музыку. Схватывает всё на лету. Выкат из ворот и обратно освоил, "казачок" со сменой ног в полуприседе тоже. Со стойками всё нормально. Выпады и шпагат. Движение по вратарской дуге.
В конце занятия говорю:
– Ну, что, Коль, учебники достал?
– Нет ещё. – смущенно отвечает Пучков.
– Начинай учить языки. Сто процентов пригодиться, – утверждаю я. И продолжаю:
– Изотов завтра новую ловушку обещал принести. И вот ещё, новичок Виктор Тихонов хочет тебе по воротам пощелкать.
– Как это пощелкать?
Щелчков то ещё нет. Картина – "Опять двойка".
– Это как Бобров в щель. Видел? Сейчас покажу.
Лежу вот на кровати перечитываю всё, что про хоккей и футбол в тетрадь записал. Колобок бренчит на гитаре и поёт тихонько. А нормально уже получается. Тут вдруг распахивается дверь и залетает кто? Правильно, Пилюля. Щёки красные от мороза, и с порога Васе:
– Мне через два часа на дежурство. Иди погуляй, пожалуйста.
– Да гулял я уже. Давай я тебе песни спою, – И начинает на гитаре играть.
Аня подходит к нему, смотрит в глаза и тянет:
– Васенька, ну пожалуйста.
– Ну, ладно, – встав с кровати говорит звезда местной эстрады, – пойду у соседей в шахматы трояк отыграю. – И берёт мешок, гремя шахматной доской и фигурами. Потом у двери останавливается на перепутье и ещё раз спрашивает:
– А может лучше песни…
Пилюля, не дав ему договорить, выталкивает в коридор, дав пендель для скорости…
А я думаю:
– Ни хрена себе заявки. Сама от горшка два вершка, а командует. И, что я в ней нашёл? Маленькая, худющая. Про таких говорят – доска два соска. Лезет везде. От работы отвлекает. И ещё это – любит пошалить. Прям, как ребёнок. Да и лицо у неё – детское. В перестройку девушек с таким лицом стали называть – бэби фэйс. Но, симпатичная – этого не отнять. И поёт хорошо. Как с Васечкой затянут что-нибудь, заслушаешься.
Тут я замечаю, что она уже платье стянула. И предстала передо мной отнюдь не в эротическом белье, а в застиранной короткой ночнушке и панталонах.
Она замешкалась, словно забыла что-то важное. Подбежала к ватнику, вытащила мандаринку:
– Только на одну хватило, – как бы оправдываясь сказала она.
Почистила шкурку. и протянула мне половинку. Я, ощутив во рту знакомый приятный вкус, посмотрел в её весёлые глаза. Потом отложил тетрадь, стащил матрас на пол, и почесав затылок, добавил и матрас Колобка.
– Да гори она огнём эта тактика, – подумал, и подняв её на руки спросил:
– Я говорил, как сильно люблю тебя?
– Нет.
– Ну, тогда слушай, и опускаю её на импровизированное ложе…
Через полчаса, отдышавшись, лежим на скомканном белье. Тут она придвигается ближе, вздрагивает и говорит:
– Ого, а ты опять готов!
Я ухожу в несознанку, Мол, устал, Лежу удобно. Говорю:
– Если хочешь, то сама залезай.
– Как это? – спрашивает.
Я объяснил.
На ипподроме начались Большие Скачки.
Моя милая снова раздухарилась и включила звуковое сопровождение. Выступила так, что грудастые порнонемки со своим "Дас ист фантастишь" – нервно курят в стороне.
– Водички бы, – мечтательно протягиваю я, видя, что она вернулась из Нирваны.
Она встаёт, наливает воды из чайника, выпивает половину, и отдав мне стакан подходит к патефону.
– Что тут у нас? – спрашивает себя перебирая пластинки. Подняла крышку патефона, поставила выбранную пластинку, покрутила ручку и установила иглу.
– Твист! – объявила она выходя на центр комнаты. (от автора: Реально твист появился в 1960, но уж простите одну неточность).
Зазвучали первые звуки заводной мелодии. Она поманила меня ладонью, выделывая невероятные па своим обнажённым телом.
А почему бы и нет.
Подхожу стараясь шагами на качающихся ногах попадать в такт. Делаю как и она невозмутимое лицо, и полностью погружаюсь в музыку, наблюдая за извивающейся подругой. [6]
На последних аккордах, открывается дверь и удивлённый Колобок блеет:
– Вы чего это?
– Дверь закрой! – синхронно орём мы.
Оделись, заправили кровати, поставили чайник.
Аня выглянула в коридор, крикнула:
– Заходи.
Гремя шахматами проходит глядя как нашкодивший кот.
Молча садимся пить чай. И тут Вася выдаёт, глядя на девушку:
– А ты красивая. – но, перехватив мой взгляд, быстро добавляет, – ты тоже ничего.
После секундной паузы все трое ржом, как лошади.
Прослушав васины песни, Аня одеваясь просит меня:
– Юрочка, я тоже такие песни хочу, – и вцепилась во френч.
– Ладно одну найду для тебя, – говорю я, пытаясь освободиться.
– Нет две, нет две – капризничает артистка, включая маленькую девочку.
– Ладно, будет тебе две. Пойдём провожу вниз, а то ты любишь с лестницы летать.
Аня убегает на мороз, а тётя Клава говорит:
– Вы, ребята, это… найдите другое место. Шумные вы очень. Настучит кто из зависти…
– Спасибо, – говорю, – мы Вас поняли.
Алёша Абрамян заглянув, сказал, что ещё двое с первого этажа к нам в команду записались. Хотят тоже бегать по утрам.
– Да пожалуйста. Только пусть завязывают с табаком и водкой. А то, толку от тренировок будет мало.
Армянин кивнул, расчесав свою шевелюру, надел сеточку, и пошёл к себе по тускло освещённому коридору.
Василий продолжал тихонько тренькать на гитаре, а я, вспоминая невозмутимую танцовщицу, провалился в сладкие сны…
20 января 1950 года.
После пробежки, разминки и работы с мячом, проходя мимо вахты слышу песню, которая и через 50 лет будет звучать первого сентября. "Школьный вальс" всё тот же – уцелел и в лихие девяностые и в деловые нулевые. А вот футбол, как и хоккей изменились сильно. Увеличились скорости, крепче стала защита. Зарплаты мастеров по сравнению со средними по стране – выросли в разы. Только вот задачи перед тренером всегда всё те же – победить всех (или почти всех) не вылетая из бюджета. Здесь команда ВВС стояла особняком с большими финансовыми ресурсами и практически безграничной возможностью комплектации. Это была практически модель сборной Союза на базе клуба.
