не бойся — начальство не опаздывает, оно задерживается. Без нас не начнут.
— Ты, Толя, не шути так вслух, припишут чванство или что ещё хуже. Мне-то понятно, что это шутка, а другим — попробуй ещё, докажи, — серьезно говорит Ирина, закрывая шкаф с делами на ключ.
«Мд-а, шуточка, конечно, так себе, а Ира молодец пока, тянет работу здесь в школе и обо мне заботится. Может её в кафе-мороженое потом сводить, поощрить, так сказать, а то с литовками не вышло. Поощрительный секс!» — размышляю я и тут же мысленно чертыхаюсь. — «Все мысли о бабах! Надо завести кого на постоянку».
Зайдя с утра к Киму, я рассказал о том, что Иру взял себе в помощь.
— Евгения тогда не бери, а то скажут — детский сад устроил, и не маши там шашкой сразу, хоть и есть у тебя полномочия, а присмотрись к людям. Они по нескольку лет эту лямку тянут, — советует директор.
А то я сам не знаю. Хотя, совсем бесполезных выгоню без жалости.
В горкоме ВЛКСМ, как обычно, многолюдно, много молодых людей в стройотрядовской форме, у них пленум сегодня какой-то или конференция… сборище, короче. Читаю на стенде названия стройотрядов, и где они работают, а Ира пока пошла в приёмную узнавать, куда нам идти.
— Что тут рассмотрел? Нам в двести третий кабинет, через двадцать минут собрание, — информирует меня она.
— А почему у нас нет местных педагогических отрядов? — удивляюсь я вслух. — «Орлёнок» — это хорошо, но у нас своих лагерей много!
— Что есть, то есть, детскими лагерями этот край богат, — по-взрослому вздохнула Ира.
В указанном кабинете нас ждали пятеро человек, а ведь должно быть четыре. Хотя, все верно — один меня представлять должен же.
Осматриваю народ — два парня и две девушки, всем лет двадцать-двадцать пять, то есть самый рассвет комсомольской деятельности, и мужик постарше, выглядевший просто орлом, он, очевидно, и есть завотделом пропаганды и агитации Комлев.
— А вот и Анатолий! — радостно сказал этот мужик, подтвердив мои предположения о его должности.
«Работает чуйка», — подумал я. — «А ребята нам не сильно рады, морды у всех кирпичом, ни одной улыбки».
Комлев за пять минут рассказал обо всех моих достижениях и отдельно упомянул, что меня на эту работу выдвинул горком КПСС и лично товарищ первый секретарь Капелько. Слушали с интересом, а я скромно помалкивал. Потом он представил всех собравшихся, кроме Ирины, её представлять уже пришлось мне, и, сославшись на свои дела, завотделом нас покинул.
— Приступим к работе! Я так понимаю, люди вы ответственные и наверняка уже план мероприятий набросали. Хотелось бы взглянуть для начала, что запланировали.
Мордатая деваха по имени Полина с угрюмой деревенской физиономией и четвертым размером груди, молча протянула мне несколько отпечатанных на машинке листиков. Углубился в чтение — да, всё как обычно…Торжественные заседания комсомольских организаций с вручением грамот, значков, медалей и премий, шествие по проспекту Мира, митинг, праздничные концерты. Так-с… тут уже интереснее, хорошо придумали — почести комсомольцам, которые погибли, защищая Родину.
— Кстати, а афганцы в списках есть? — неожиданно вслух спросил я.
— Не включаем обычно, — неожиданно высоким голосом сказал толстяк в очочках, некто Павел, совершенно ботанистого вида.
Ещё один комсомолец Павел на мою голову.
— Надо включить. Кто за эти мероприятия ответственный? — оглядываю собравшихся.
— Они погибли, не Родину защищая, а выполняя интернациональный долг, пусть их в Афганистане чествуют, — заспорила Полина.
— Ты ещё скажи: — «мы их туда не посылали»! — зло сказал я. — Ответственный кто?
— Ну, я, — сказал прилично прикинутый и прилизанный смазливый парень — Борис, как его представили.
— Запиши себе, и на следующее заседание дай свои предложения, — строго сказал я, стараясь не раздражаться от его внешнего вида, и от того, как он томно закатил глаза.
Четвертая наша участница Марина Иванова была похожа на ледяную королеву — горделивая осанка, русые волосы, едва заметная насмешливая улыбка на губах и надменность в серых глазах. Надо узнать, за что она ответственна.
— А вы чем занимаетесь? — неожиданно для себя перешел я на «вы», хотя до этого всем «тыкал».
— Ты про моё комсомольское поручение, а не про то, что я делаю вечером? — с подколкой спросила королева.
И наваждение от её белоснежной и безупречной красоты сразу ушло. Ну, такая себе девушка, скорее всего, двадцать пять плюс, кольца на пальце нет — может, кстати, и от того, что много о себе воображает.
— Твое личное время меня не интересует, до тех пор, пока у тебя всё получается с твоей работой, надо будет — и вечером будешь работать, или — дверь открыта, никого не держу, — спокойно сказал я, вызвав шок у всех, кроме Ирины, она чего-то считала на своем личном, довольно небольших размеров калькуляторе, и вообще, к моей наглости уже привыкла.
— А ты не много на себя берёшь? Если хочешь… — начала говорить Марина.
— Что я хочу, я сказал уже. Жду ответа, у тебя три минуты описать свою зону ответственности, время пошло! — я демонстративно посмотрел на свои дорогущие часы, подаренные моим, надеюсь, будущим компаньоном из Великобритании.
Единственный, кто оценил мои часики, был толстый Пашка! Вот уж по виду не скажешь, что разбирается в этом! Одет он скромно, не то, что Борис. Пашка просто раззявил рот, глядя на них. Остальные возмущённо вскинулись от моих слов.
— Так, мальчик, не знаю, кто там за тебя просит, но слушать твоё хамство я не намерена!
Оскорблённая королева встала, взяла явно импортную белую сумочку и, сложив туда блокнот и ручку, вышла!
— Баба с возу — кобыле легче, — сказал я.
Так, ручку тоже надо вытащить, золотой «паркер» как-никак.
— Так дела не делаются! — встал следом Борис и направился к выходу.
А вот Пашка впился глазами в «паркер» и не попытался даже отреагировать.
— Ребята, вы идёте? — на выходе спросил удивлённый Борис, раскрывая всю подноготную этой сцены: — Договаривались же.
Ясно. Решили поставить малолетнего выскочку, то есть меня, на место, а это они зря, в этом теле не пацан семнадцати лет сидит. Хотя, откуда это им знать? Смотрю на Пашку и
