извлечь выгоду из новой отрасли хозяйства, но не имел тех же капиталов. Они не претендовали на создание даже децентрализованных мануфактур, довольствуясь сооружением лишь самых необходимых средств производства в пределах, обычно, собственного же дома. То есть, по сути, к этому делу приступили немного более обеспеченные семьи горожан.
Как ни странно, с удовлетворением спроса на бумажную продукцию гораздо лучше справлялись мелкие семейные предприятия, требовавшие значительно меньших капиталовложений, а потому тут же появившихся по всей стране, будто грибы после дождя.
Впрочем, так или иначе, но «александрийская» бумага надолго стала очередной важной статьёй экспорта Египта, делая меня и весь Египет, в частности — ещё богаче…
… Кто ищет далеко, тот ищет себе беду …
Тем не менее, времени на проект ушло немало — когда мне исполнилось уже 18 лет, а случилось это в 226 году до нашей эры, я был лишь в середине его осуществления. К счастью, никто и ничто мне не мешало.
Впрочем, стоило мне только закончить проект, как отец тут же поручил мне прибыть к нему. Прибыв, я внезапно узнал, что он поставил меня командующим кавалерией на левом фланге.
Как оказалось, мой отец, вопреки тому, что происходило в «реальной» истории, решил на старости лет устроить войнушку. Более того, там же я узнал от него, что на этот шаг его подвигли мои успехи.
Видите ли, мой успех в стеклодувной и бумажной отрасли не только улучшил и без того отличный торговый баланс Египта, но и стал причиной серьёзного экономического роста, особенно в Александрии.
Как оказалось, в столице державы это вызвало экономический бум, так как появление крупной бумажной мануфактуры привело к серьёзному росту деловой активности и грузооборота, в особенности, морского.
Появление новых и эксклюзивных товаров не только принесло Птолемеям баснословные деньги, но и привело к серьёзному усилению торговых связей Птолемеева Египта с другими державами.
Это, в свою очередь, привело к увеличению иммиграции в Египет, в особенности, греческих элементов, которых привлекло увеличение богатства страны.
Кроме того, так как несколько ранее в ходе моих действий резко увеличились земельные наделы, которыми располагал царь для привлечения греческих колонистов, получилось своеобразное наложение одного мощного фактора на другой.
В результате, как ни странно, в Египте резко прибавилось греков, в частности, греческих наёмников, что усилило мобилизационный потенциал армии моего отца, в то время как резкое увеличение доходов казны за счёт вышеперечисленных факторов позволило ему реализовать это усиление.
Тем более, что, благодаря этим же деньгам, как ни странно, он стал активнее реализовывать свою внешнюю и внутреннюю политику, причём в последнем случае это означало увеличение политической стабильности за счёт расквартирования солдатов в новеньких квартирах и казармах, ещё более активного спонсирования жречества и других факторов.
В результате, состояние экономики, медленно приближавшейся к началу постепенного упадка, внезапно оказалось улучшено в достаточной степени, чтобы ещё несколько лет не было никаких проблем даже при сохранении текущей экономической политики.
В итоге то получилось то, что получилось — мой отец решил устроить войну, а чтобы я сумел набрать военного авторитета и популярности среди солдат, что в будущем мне очень сильно бы помогло, он поставил меня во главе конницы.
Считая меня умным тактиком и великолепным стратегом, он хотел даже передать мне вообще всё войско в руки, пускай и под началом более умудрённых опытом военных, просто чтобы не участвовать в утомительном походе.
Однако, сочтя мнение своих ближайших советников и ряда военных чинов достаточно ценным, он отказался от этой затеи, решив тряхнуть стариной.
Начав собирать около Александрии крупное войско, он, как уже упоминалось ранее, сразу же назначил меня командующим левым флангом, на котором была сосредоточена большая и сильнейшая часть кавалерии.
Таким образом, я стал, по совместительству, ещё и командиром от кавалерии. Отец полагал меня энергичным, инициативным и умным молодым парнем, который был знаком с тактикой и стратегией, отличался искусностью в верховой езде и умел извлекать выгоду из любой ситуации.
Уж не знаю, насколько это было верно — характеризовать меня таким образом, ведь себя бы я никогда так не охарактеризовал, но, по всей видимости, все придворные были согласны с этой характеристикой. Вероятно, именно таким человеком я им и казался.
Впрочем, не то чтобы в тот момент я мог высказаться о том, что всё не так и на самом деле я ничто и звать меня никто. Всё, что мне теперь оставалось — сделать успех гарантированным. Собственно, именно этим я и занялся.
Решив, что текущих войск для гарантированного успеха недостаточно, несмотря на то, что противостоять нам предстояло македонянам и их ахейским союзникам, в то время как нашим союзником должны были выступить спартанцы.
Удерживая эту мысль в голове, я тут же решил воспользоваться своими обширными связями, чтобы получить какую-либо поддержку, будь то финансовую или же прямую — в лице солдатов.
К несчастью, большая часть греческих наёмников уже участвовала в Клеоменовой войне, в которую собирался вклиниться, буквально сразу же после вступления Македонии под правительством Антигона III Досона, Египет под властью Птолемея III Эвергета.
Тем не менее, я сумел привлечь в Египет на службу великое число наёмников — 600 всадников, тяжёлую кавалерию из фракийцев, кельтов и иберов, которых я оплачивал из своего собственного кармана. Разумеется, я тут же поставил их на свой левый фланг, чем значительно усилил его.
Впрочем, на то, чтобы завербовать ещё больше, у меня уже не хватило времени и денег. Да и, собственно говоря, большего отец мне не позволил бы в любом случае — появление у меня личной гвардии его очень сильно взбесило, хотя ряд компромиссов и сумел успокоить его паранойю.
К счастью, больше инцидентов не было. Всё то время, пока отовсюду собирались войска и готовились корабли, я, как ни странно, занимался тем, что дрессировал своих солдат.
Пока одни просиживали целые месяцы на жопе ровно, мои солдаты подвергались различным истязаниям, потому что я, разумеется, тут же полез в готовую единицу, чтобы навести там свои порядки.
Я заставлял своих солдат отрабатывать тактические манёвры и взаимодействие на поле боя, устраивал им марши и марш-броски, заставлял их тренироваться во владении пикой, щитом и конём, причём до изнурения.
Естественно, я также снабдил свою гвардию новым вооружением, в том числе и конным. Так, после перевооружения каждый всадник моей гвардии имел кавалерийскую спату и сарматский контос.
Защитное же вооружение всадников отныне состояло из трёхслойного доспеха доспех — сначала стёганый поддоспешник на манер
