просто, а с тройной пользой – и новые солдаты, и уровень преступности снизится, и солдаты в хоть в каком-то деле обкатаются.
Полулох, в котором состоял Теодор, занял один из перекрёстков, исправно выполняя приказ. Примерно половина солдат отдыхала, пока есть возможность, вытянув ноги, пока их товарищи их сторожили. Стояла относительная тишина, лишь на соседних улицах раздавался крик, и время от времени грохот выламываемых дверей. Зажжённые фитили дымились, а голова Теодора, которому очень не хватало сна, отчаянно сопротивлялся тому, чтобы не уснуть. Должность гемилохита исполнял злобный Глёкнер, который после отработки приёмов с мушкетом, требовал от них заниматься с выданными клинками, показывая, как правильно наносить удары и отбивать их. Помимо этого, он требовал, чтобы они держали одежду и жильё в чистоте, и после скудного ужина они стирали, скребли, вычищали. А какое-то время назад придумал новую вещь – заставлял по очереди надевать на себя доспехи контарионов и бегать в них. Проклятые железяки громыхали и скрежетали, подкованные башмаки стучали по утрамбованной земле и камням и грозили уже развалиться, пот заливал глаза, ремешок шлема врезался в подбородок, шлем раскачивал голову, лёгкие разрывались от желания вздохнуть побольше воздуха, ноги горели и заплетались. Бегать заставлял по десятку солдат единовременно. И пока одни приходили в себя, другие молились или с ненавистью исподтишка поглядывали на младшего офицера. Но что-то сказать ему или уж тем более сделать не рисковали – эспонтон, символ власти гемилохита, в его жилистых руках был не только украшением. Им он раздавал увесистые удары, показывая, что нерадивых учеников он может с лёгкостью прибить. Поэтому такую «прогулку» в город Теодор воспринял с радостью, и теперь наслаждался отдыхом, стоя задремав. Лишь время от времени подвигал фитиль меж пальцев дальше, чтобы не обжечься.
Дремал, пока с соседней улицы, где ломали двери, не раздались уж больно громкие крики, рёв команд. Грохнул залп выстрелов. Все встрепенулись, лежащие подскочили, строясь в шеренги, готовясь прийти на помощь. Стрелки вперёд, пикинёры и остальные позади. Но не успели они ничего сделать, как из-за угла, метрах в тридцати, выбежали пять лохматых, окровавленных мужчин, держа в руках длинные ножи.
- Бросить оружие и стоять на месте!
Несмотря на команду, отданную с ужасным акцентом, беглецы решили рискнуть и пробежать на другую улицу.
Глёкнер был быстр:
- Целься!
И не успел Лемк вскинуть мушкет на сошку, как:
- Пли!
Не успев прицелиться, только наведя ствол в ту сторону, нажал на рычаг, опуская фитиль на пороховую полку. Более десятка выстрелов первой шеренгой. Грохот, сноп искр, клубы дыма. Отойдя назад, перезаряжая, увидел, как сквозь дым виднеются тела двух лежащих один на другом. Третий, отползая на руках, затих недалеко. Потом Теодор посмотрел на тела. Тяжёлые мушкетные пули, способные пробивать доспехи тяжёлой пехоты, пробили тела насквозь, оставив страшные развороченные раны. Пулям было без разницы – мясо или кость, они прошли через всё с одинаковой лёгкостью, пролетев улицу и сплющившись о стену. Глёкнер, походил вокруг трупов, перевернул один из них, что-то бурчал и пыхтел. Но мы, уже немного знавшие нашего строгого гемилохита, понимали – он был доволен нашим залпом.
Это было единственное серьёзное происшествие. Немец объяснил кентарху что произошло. Потом отряд перевели на конвоирование новых солдат империи в их новое место пребывания. Ещё пару дней они прочесывали другие районы, но таких происшествий, оканчивающихся смертями, больше не было.
А потом вновь началась муштра, не давая ни капли лишнего времени. И больше отрабатывали действия совместно всей своей пехотной турмой. Учились действовать на поле боя подобно испанской армии, считающейся лучшей армией. Перестраивались в один или несколько квадратов – каре. В один – когда стрелки в случае опасности отходили под защиту пикинеров-контарионов, ощетинившихся своими пиками и принимавшие основной удар. Основное построение – когда плотное центральное каре пикинеров-контарионов по углам окружали несколько малых каре стрелков, в основном аркебузиров, по пару сотен человек. Мушкетеры выстраивались по фронту перед каре контарионов, имея на флангах аркебузиров. «Задние» малые каре стрелков были резервом, выходили вперёд в случае перегрева стволов у ведущих бой или обстреливали противника, угрожающего с флангов, при попытке окружения. Основная проблема – при движении вперёд строй начинал рваться, что было недопустимо. Все были измучены, но каждый раз выходило не очень хорошо.
Наступил май. Стало не просто тепло – стало жарко. Война должна была уже вот-вот начаться. Все это понимали, это буквально ощущалось в воздухе. Их стали меньше водить на стрельбище – экономили порох. И если и стреляли, то только местным, который был не такой хороший как привозной. Его приходилось больше закладывать в заряд.
Солдаты с нетерпением ждали когда наступит приказ выступать из опостылевшего города, из этих окружающих со всех сторон стен. Не надо было объяснять против кого была собрана армия. Выбор не особо велик, соседей не особо много – в первую очередь это лежащий на востоке Анатолийский султанат, находившийся по другую сторону Пропонтиды, омывающей город. Он же Бурский, по названию столицы, или Азиатский султанат. Могущественное государство, пожалуй, сильнейшее из исмаилитских, покорившая множество бывших провинций ромеев, со сворой мелких вассалов контролировала всю территорию Восточного Средиземноморья, часть кавказских народов, Месопотамию, Аравию, Египет – Миср. Не раз покушавшиеся на Город государство, которому мешали только его западные «братья». Но последние несколько лет оно переживала тяжёлые времена – доносились слухи о мятеже в Египте, горело восстание Чёрного Писаря на востоке Анатолии и Сирии, к которому присоединилось множество тимариотов и джебелю, недовольных лишением их земли и низкими денежными выплатами, а также ряд сирийских племён, и даже правителей ряда санджаков. Да ещё их восточный сосед, молодой и резвый шах Персии Аббас с интересом присматривался ко всем этим делам, желая вернуть ранее отобранные у его страны земли и приобрести что-нибудь ещё.
Но никто не думал, что придётся воевать с ними, тогда бы испанцы и другие латиняне не оказались здесь. Ну, по крайней мере не в таком количестве. А вот узнав на чьи деньги это всё организовано, можно было с лёгкостью ответить на поставленный вопрос. Первую часть выделил незадолго до своей смерти Филипп II - испанский, сицилийский, неаполитанский и португальский король, герцог Нидерландов, фанатичный католик, пытавшийся уничтожить всяческое инакомыслие, ведущий многолетнюю борьбу с мятежными голландцами, которые были не менее упорными протестантами и ввергнувший свою страну в пучину долгов, не раз объявлявший банкротство. Но это не
