звук льющейся воды…
— Все братцы, приплыли. Они нам кожух повредили. Сейчас вся вода сольется, и на следующей же очереди перегревшийся пулемет даст клина. Слышь, Прохор, а у тебя еще гранаты остались?
— Никак нет, ваше благородие.
— Вот ведь… Молодец ты, что догадался взять пару штук. Нам-то чего не подсказал?
— Так я это, господин прапорщик, дежурил на складе, где «ручные бомбы» есть. Вон наш старший унтер и разрешил нам по две на брата взять — так-то мы с началом войны учили, как обращаться с «бомбой» капитана Рдутловского.
— Ну-ка, Прохор, а какого она года выпуска?
— Одна тысяча девятьсот двенадцатого, ваше благородие.
Понятно… Значит, РГ-12 получается…
— Вот что, братцы, сейчас они осмелеют — и попробуют подняться. Я тогда выпущу, сколько смогу патронов — а после все, придется уже из винтарей отбиваться. Так что вы это… Штыки примкните и проверьте, заряжены ваши «мосинки» или нет.
Бледный от страха Василий судорожно кивнул, с вновь задрожавшими руками потянувшись к своей винтовке, а Прохор, насупившись еще сильнее, решительно достал граненый русский штык, коий тут же начал прилаживать к стволу «моиснки». Красавец, не подает вида, что боится…
— Аллагу Акбар!!!
— А вот и наши голубчики!
Чуть привстав — так, чтобы видеть врага в прицельную прорезь в щитке — я излишне крепко сжал рукоятки затыльника (нервы!), утопив гашетку до упора! Пулемет бодро выдал одну очередь, другую, вновь прижимая османов к земле — а из-за моей спины их встретил и дружный винтовочный залп… И турки вновь залегли, едва встав — вот только кожух станкача после двух очередей окутался предательским, густым паром, выдавая неисправность «максима».
Может, плюнуть на все — да развернуть и тикать? Попрошу Прохора встать к пулемету — и этот решительный малый успеет дать еще пару очередей, прижимая османов к земле! Пока я, под прикрытием его огня и парового облака, благополучно доползу до армян…
Мысль со всех сторон удачная — но вот что-то помешало мне воплотить в жизнь этот «стопроцентный» замысел. Что-то такое в душе, что не позволило развернуться и бежать, бросив как бы и «ненастоящих» товарищей… Вот же предательская игра, выполненная настолько реалистично, что невозможно понять, живые рядом со мной люди, или нет!
Если это все еще игра…
Как бы то ни было, пару мгновений форы я безнадежно и бессмысленно истратил на душевные метания. Залегшие турки вновь начали стрелять — и стрелять довольно метко и густо именно по пулемету! От греха подальше пригнувшись, спустя мгновение я замер от суеверного ужаса и истово перекрестился: в прицельную планку пулемета ударила пуля! Пуля, угодившая точно в прорезь щитка… Да еще пару раз лязгнул пробитый кожух — после чего пальба со стороны противника как-то разом стихла. Но уже пару секунд спустя я разобрал топот множества ног — и одновременно с тем раздались истошные крики армянских дружинников, да зачастили выстрелы именно с их стороны!
— К бою!!!
Я выпрямился, в который раз хватаясь за ручки затыльника, подняв большим пальцем левой предохранитель — а правой надавив на гашетку! Но отбив короткую очередь, «максим» осекся: видимо, в перегретом стволе заклинило-таки гильзу…
А поднявшиеся в атаку турки приблизились к пулеметной ячейке едва ли не на двадцать шагов.
Ближний ко мне осман вскинул до боли знакомую винтовку «маузер 98» к плечу — и при виде ее я как можно быстрее нырнул на дно окопа. Вдогонку грохнул выстрел, пуля свистнула над головой; в ответ жидким залпом огрызнулись обе «мосинки» моих бойцов. Рванув из кобуры заранее проверенный и снаряженный пулями наган, я рухнул на бруствер рядом с заклинившим пулеметом, положив рукоять револьвера на ладонь левой руки. Офицерская, самовзводная модель нагана с довольно-таки тугим спуском грохнула шесть раз, посылая пули в бегущих именно к нашей ячейке турков… Промахнулся я только единожды — и только потому, что враг успел прыгнуть на землю!
А между тем на позиции армянских дружинников раздался воодушевленный клич, который тут же поддержали множество ратников — так, что я даже сумел его разобрать:
— Мартаэравер!!!
И вслед за ним, чуть поодаль уже грянуло родное, русское:
— В штыки!!!
Как видно, ободренный этим криком, привстал для очередного, более точного выстрела Василий — но тут же упал на дно окопа с пронзительным криком, выронив винтовку да зажимая прострелянное плечо… Последний, седьмой патрон я выпустил в побежавшего вперед турка, только что ранившего моего второго номера — после чего бросил револьвер рядом с «мастеровым», заодно швырнув ему и горсть патронов от нагана, до того покоящихся в карманах шаровар. Догадается зарядить или нет — не знаю. Но предупредить солдата, чтобы тот заряжал револьвер и готовился к бою, я уже не успел — над самым краем ячейки показался первый осман, вскинувший винтовку для стрельбы! А Прохор, как назло, как раз привалился к стенке окопа, перезаряжая «мосинку»…
— Н-н-а-а-а!
За миг до того, как дуло турецкого «маузера» плюнуло огнем и свинцом, я рванул из ножен офицерскую шашку, успев размашисто ударить ей по стволу винтовки — и обратным движением возил острие клинка в живот врага! Его пуля ушла куда-то вправо — а сам осман только дернулся, выпучив глаза…И тут же справа раздался отчаянный крик Прохора:
— Сзади!!!
Вырвав клинок из тела рухнувшего вперед противника, я начал оборачиваться, одновременно с тем вскидывая шашку для нового удара… Вовремя! Уже спрыгнувший в окоп турок рванулся ко мне, нацелив ножевой штык в мою спину; чтобы успеть парировать его выпад, я присел, одновременно с тем разгоняя правую руку для удара… Лезвие шашки, рухнувшее сверху вниз, врубилось в ствол винтовки уже у самого дула — отклонив в сторону и длинный штык-нож, практически дотянувшийся до моей головы! Следом я пружинисто распрямился, всадив клинок в грудь врага встречным выпадом; шашка погрузилась в тело закатившего глаза и разом обмякшего турка не менее, чем на треть своей длинны — и не сразу пошла назад..
А затем меня просто сбил с ног прыгнувший сверху турок, сжимающий обратным хватом короткий ятаган, нацеленный мне в лицо! Упав в снег, я едва успел перехватить вооруженную руку оскалившегося, хрипящего османа, чьи глаза показались мне пугающе бешенными, даже безумными…
Несмотря на мое отчаянное сопротивление, клинок продолжает двигаться к моему лицу — турок давит сверху со страшной силой! Но срабатывают рефлексы, полученнные на тренировках по хапкидо: прогнувшись в спине, словно пытаясь встать на мостик, я одновременно с тем скручиваюсь набок, отклонив голову
