Машины остановились у здания штаба. Солдаты быстро выгрузились из машины. Старик с трудом выбрался из «русского джипа», он посмотрел в небо, на котором уже загорались первые звезды, вдохнул свежего прохладного воздуха. Однако толчок приклада в спину вынудил его поторопиться.
У штаба, несмотря на поздний час, было многолюдно. Все места на стоянке у главного входа были заняты военными автомобилями. Здесь же дежурили два здоровенных рейнджера. На крыше здания появился мощный прожектор, освещавший всю площадку перед входом. Рядом суетились рабочие, сыпались на землю искры сварки. Куда не глянь, глаз упирался в свирепого человека в форме с оружием.
Старик почувствовал холод. Ведь из дома его забрали все в том же домашнем халате и тапочках на босу ногу. Очень болели запястья, схваченные наручниками. Сержант схватил старика под локоть и потащил ко входу. Часть солдат направилась вслед за ними, часть растворилась по территории. Вслед за ними, не спеша, шел довольный Бернардо.
Они поднялись на этаж, где находился кабинет полковника Ричардса. Свет сегодня не выключали, а из кабинета Ричардса слышались мужские голоса, тянуло табачным дымом. Качибадзе съежился, понимания, что чаша унижения и горечи, отпущенная ему на сегодня, еще не испита до конца.
Его завели в кабинет. За широкими столами, где обычно проводил заседания полковник Ричардс, сидели все члены Государственного Совета. А во главе стола, в кресле Ричардса восседал майор Хунн.
Члены Совета, солидные, степенные мужчины все как один смокли, когда увидели жалкого, облаченного в халат и закованного в наручники профессора Качибадзе. Бернардо, не спрашивая разрешения, подвел старика к столу, усадил его на стул прямо напротив Хунна. Сержант и солдаты удалились, а Бернардо отошел к стене и застыл, как часовой.
— Что это значит, майор?! — первым обрел дар речи Александр Клдишвили, когда-то занимавший пост главы одного из грузинских регионов.
— Вот теперь я думаю, можно начать, — сказал Хунн. — Господа, извините, что заставил вас так долго дожидаться неизвестно чего в такой тяжелый, черный день. Как вам известно, сегодня в девятнадцать часов пятнадцать минут по местному времени было совершено покушение на полковника Марио Ричардса. Преступник был застрелен лично мной. Сам полковник в тяжелом состоянии был доставлен в армейский госпиталь США, где врачи боролись за его жизнь. И, как мне сообщили пятнадцать минут назад, полковник Ричардс умер от тяжелых ран, не приходя в сознание.
Подобно волне от брошенного камня, это известие обескуражило собравшихся. Единый порыв, гул растерянных, гневных, взволнованных голосов прокатился через стол от одной стены к другой, а потом обратно. Майор Хунн выждал минуту, затем снова взял слово:
— На основании Приказа № 556/3-F, утвержденного самим полковником Ричардсом, я, майор Хунн, вступаю в должность Исполняющего Обязанности командующего Вооруженными силами Союза. Я также остаюсь в должности начальника службы внутренней безопасности. Сегодня я подписал приказ о введении в городе Хашури чрезвычайного положения! На основании двух вышеназванных приказов я временно вступаю в права Главы Совета, и буду находиться на этой должности ровно двадцать четыре дня, как и положено по закону. По истечении этого срока я буду либо переизбран Главой Совета на демократических основаниях, либо уступлю этот пост вновь избранному Главе Совета.
Вновь гул… Члены Совета осознавали, что теперь и до отмены ЧП Хунн становится первым лицом в Союзе. Что-то это значит…
— Господа, я предлагаю почтить память полковника Ричардса минутой молчания. Все мы знаем, кем был для Союза и для всех нас Марио Ричардс. Без него нашего Союза ввобще могло бы не быть, и неизвестно тогда, как сложилась бы судьба нас и наших детей на этой оплавленной горем и огнем земле, — Хунн первым встал с кресла, одевая фуражку.
Его примеру последовали и остальные государственные мужи. Майор торжественно отдал последнее воинское приветствие полковнику. Он был единственным военным при форме, поэтому остальные мужчины просто встали и попытались поймать тишину. Качибадзе неловко, опираясь скованными руками на стол, встал. Он стоял напротив Хунна, и можно было подумать, что американский офицер отдает воинское приветсвие ему.
Закончив с ритуалами, майор Хунн уселся в вожделенное кресло, продолжил:
— Но, господа, кому же понадобилась смерть Ричардса? Я никогда бы не мог подумать, что спустя десять лет после глобальной атомной катастрофы, мы по-прежнему будем употреблять такие слова, как «интрига» и «заговор». Известно, что профессор Качибадзе был основным соперником Ричардса на перевыборах главы Совета, и свое поражение на выборах профессор переживал очень болезнено. Разумеется, это еще не повод обвинять человека в убийстве. Но, как нам стало известно, Качибадзе контактировал с убийцей сегодня утром.
— А где сейчас находится тело убийцы?
— Там же, где и тело Ричардса, — в морге госпиталя. Вот, господа, посмотрите на эти снимки.
Хунн передал Клдишвили несколько цветных фотографий, на которых был запечатлен Качибадзе, разговаривающий с уличным торговцем, который позже и совершил преступление.
Снимки пошли по рукам. В кабинете нарастал гул недоумения, переходящего в возмущение. А Хунн продолжал:
— Таким образом, профессор Качибадзе явился главным подозреваемым. Налицо и мотив, и контакт с убийцей в день преступления. Опасаясь, что в случае его причастности к преступлению, профессор Качибадзе может предпринять новые акты терроризма, — всякое бывает, — мы приняли решение, используя преимущества чрезвычайного положения, произвести обыск в доме Качибадзе. First leutenant Bernardo! Доложите о результатах обыска!..
Прошел час, как закончилось заседание Совета. Хунн не собирался сегодня домой. Именно сейчас в нем проснулось чрезвычайное желание работать. Да, это великий день! Хунн подошел к окну, оглядел площадь, залитую пятном электрического света. Второй дополнительный прожектор уже установили. Легкое чувство усталости лишь воодушевляло его.
Вновь шаги…На пороге появился Бернардо. Он плюхнулся за стол, сияя довольной улыбкой.
— Ну что, Хунн? Все прошло как надо?
— А как же?! Правда, эти кукольные сенаторы повозмущались для виду, когда я отказался предоставить им возможность присутствовать на вскрытии тела Ричардса. Ничего, мы военные, и у нас свои законы! Тем более, что он пока еще жив! Живучий оказался, старый пень! А у тебя как прошло с этим профессором?
— Лучше не бывает! — похвалился Бернардо. — Правда, возмущались его домочадцы, да сынок попробовал перечить нам. Парни его поучили немного. Этот… как его… Kachibadze… Он с собой не покончит, как ты думаешь?
