В это время Фёст с Секондом, Герта и Людмила уже складывали в прихожей оружие, подсумки с магазинами и прочую амуницию.
«Леонов» со своими «морпехами» докладывал об итогах операции Воронцову на шканцах «Валгаллы». Дмитрий усмехался чему-то, крутя в пальцах горячую трубку.
— Молодцы, ребята. Всё правильно. Можете отдыхать. Ваши программы пока аннулировать не будем. Очень возможно, придётся вас совсем скоро использовать в том же качестве…
…Картина, конечно, получилась впечатляющая, «в лучших традициях серых казарм», как выразился Фёст, твёрдым шагом проходя к столу и беря за горлышко почти пустую бутылку. Посмотрел на Герту, потом на Людмилу. Девушки сразу вспомнили вроде бы совсем недавно полученные от него выволочки и, соответственно, забыли о только что закончившемся сражении. Одна, гремя ботинками по паркету, побежала на кухню за закусками, вторая начала расставлять дополнительные бутылки, рюмки и бокалы. Фёст ещё на той стороне пообещал девушкам, что, ежели все вернутся живыми, надерётся сегодня «как встарь, по-настоящему».
— Рад снова вас видеть, господин Президент, — сообщил Фёст, убедившись, что «валькирии» работают, «как учили». — Невзирая на некоторые прискорбные обстоятельства, мы все в добром здравии, и это радует. Остальное приложится. Честь имею представиться — полковник Ляхов-первый.
Не обращая внимания на свои испачканные землёй, травяной зеленью и оружейной смазкой руки, протянул правую для рукопожатия. Секонд, стоя рядом, просто кивнул.
— Вы, господин Мятлев, — продолжил Фёст официально, будто и не веселились они вполне по-дружески совсем недавно, — имеете возможность пространно побеседовать вот с этим господином, — указал он на стоящего со скованными руками лицом к стене пленного генерала. — И у всех нас будет достаточно времени на любые занятия, приятные и не очень. Вы должны понимать, господин Президент, дела во вверенном вам государстве зашли слишком далеко, и несмотря на проявленные всеми нами мужество и героизм, возвращаться в ту Москву несколько… было бы несколько неосторожно.
— Это что же, эмиграция? — вскинул голову Президент. Ну, прямо тебе Сальвадор Альенде, гордо отказывающийся улететь из охваченного мятежом Сантьяго в гости к Фиделю Кастро.
— Не совсем так. Скорее — оперативная пауза. Тут вам господин полковник Ляхов-второй, флигель-адъютант Его Величества, хочет кое-что сказать. Да что это мы стоим, будто на дурацком безалкогольном фуршете? Присаживайтесь и продолжим. Выпивайте, господин Президент, и закусывайте. И пусть вас не беспокоят этих глупостей.
Наверное, от перевозбуждения Фёста прямо прорвало на цитаты. Они выскакивали одна за другой, и все, что удивительно, к месту.
Кое-кого это коробило, но Вадиму было совершенно наплевать. Главное, Людмила смотрела на него невыносимо влюблёнными глазами.
«А что, — подумал он, — круто будет устроить свадьбу в Георгиевском зале Кремля с Президентом в роли свадебного генерала!» Эта идея ему понравилась. «Правда, нужно ещё победить, но это такой пустяк. Гораздо важнее, чтобы невеста была довольна»[134]. Тьфу, чёрт, едва не выругался он. Опять цитата.
— Да, это правильно, — сказал Секонд, выпил и подождал, пока то же сделают остальные, за исключением крепко спящего Воловича, пропускающего, возможно, самые звёздные мгновения своей карьеры.
— Теперь я, если позволите, скажу, — в отличие от своего брата-аналога он не был настроен столь игриво. Всё-таки «высокие гости» находились сейчас на его территории, и он, таким образом, выступал во вполне официальной роли флигель-адъютанта Государя, до резиденции которого отсюда, кстати, всего пятнадцать минут неспешного пешего хода.
«Если Ихнее Величество и после этого не произведёт нас с Вадимом в генерал-адъютанты, так я и не знаю, какого ещё ему рожна надо!» — подумал Фёст, но на этот раз промолчал, только опять подмигнул Людмиле.
А на Секонда, ей-богу, ему забавно было смотреть. Насупился от важности момента, плечи развернул, жаль, что на нём всего лишь майка цвета хаки с короткими рукавами, а не парадный мундир с вензелями на погонах и висюльками аксельбантов.
— Их Императорским Величеством мне поручено передать Вам следующее…
«И когда успел доложиться? — подумал Фёст. — Не иначе когда в гальюн выходил».
— Если будет на то ваше согласие, господин Президент, первые отряды «печенегов» могут быть в Москве, в вашей Москве, — уточнил он, — уже завтра утром. И поступят в ваше полное оперативное подчинение. Для неотложных мероприятий по изъятию наиболее важных организаторов заговора двухсот специально подготовленных офицеров хватит. С двумя из них вы уже знакомы, — он показал на Герту и Людмилу. — Они у нас, правда, почти ещё стажёры, хотя и награждённые орденами. Остальные поопытнее будут. — Выдержал паузу, снова потянулся к рюмке. Ему хотелось напиться не меньше, чем Фёсту. — А в течение недели мы имеем возможности перебросить вам на помощь две гвардейские дивизии…
— После чего заговор, или вооружённый мятеж, как вам приятнее это действо назвать, будет прекращён у нас на родине самым гуманным и эффективным образом. Опыт у Вадима Петровича в подобных делах есть… — добавил Фёст.
— Если Государю не будет благоугодно возложить эту миссию на кого-либо другого. Так что решение только за вами, господин Президент. Аркольский мост, или Рубикон, я не знаю, но оставлять свою страну в нынешнем состоянии…
Секонд молча развёл руками.
«Ревизор» там или не «Ревизор», может быть, сцена из совсем другой пьесы, но получилась она «немая» в высшей степени.
Торжественность момента испортил Волович, громко всхрапнув и что-то быстро и бессвязно забормотав.
— Да, господин Президент, — выждав, не захочет ли кто-нибудь из гостей произнести нечто подобающее случаю раньше него, — сказал Фёст. — Слегка переиначив всем с детства известную фразу, можно так выразиться: «Не бойтесь друзей! Особенно, если они не собираются вас предавать…»
См. А. Азимов «Конец вечности».
Сильвия имеет в виду стратегию генерала Брусилова, разработанную им для выхода из «позиционного тупика» Мировой войны. В то время как англо-французы и немцы годами тупо долбили оборону противника в одном и том же месте (Верден, Сомма), безрезультатно теряя миллионы (!) солдат (только при Сомме — 1,3 млн), Брусилов предпринял наступление на более сильные, чем под Верденом у французов, позиции австро-венгров сразу по многим направлениям без многосуточной артподготовки, стремительно наращивая силы на участках обозначившегося успеха. Через сутки оборона противника была прорвана на стратегическую глубину, австрийцы потеряли более полутора миллионов убитыми и пленными. (См. любые материалы по теме «Брусиловский прорыв».)
