завтрак, но и только. Потому что я в любом случае собирался завтракать. Я был уверен, что вся эта операция просчитана. Абсолютно случайно в тот же самый день, когда мою машину сторожит раптор из Луизианы, Шутиха увлекается каджунской кухней? Абсолютно случайно именно в тот день и в том месте, где любая контрразведка и собственная безопасность Комитета в мой адрес, как на виду, на меня выходят вигиланты. Ага, звезды сошлись.
Шутиха, кивнула и улыбнулась, выложив на стол скрэмблер и сделав вой своей музыки погромче.
– В машине у тебя. В стельках говорят лежал.
То-то мне показалось что ботинки стали тесноваты. Свежие или относительно свежие стельки. Комитетский вынули, свой может поставили, может нет. Вряд ли поставили, ведь я им зачем-то нужен. И всё же. Шустро, шустро. Я заскреб ложкой активнее, чувствуя, как от острых приправ по лицу катит пот.
– К делу, к делу.
– Есть информация, что в городе направляются Нагльфар и Кутикула.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, а кто это собственно такие. Непозволительно долго, учитывая, что они всё же в списке особо опасных, несмотря на свой вроде как нейтральный статус.
Шутиха тоже решила, что шестеренки в моей голове потеряли сцепление и решила их смазать.
– Остальная группа Инфектора, скорее всего тоже придет.
– Инфектант, - машинально поправил я, хотя совсем правильного и устоявшегося перевода прозвища Infecto, в российском комитете не было.
– Да похеру, просто прими к сведению. Кто-то их нанял, и они направляются в город. Явно не для того, чтобы в цирке выступать.
Я отставил в сторону пустую тарелку. Ближайшая мусорка обреталась в районе Гнедого, поэтому явно не стоила того, чтобы бросать беседу на полуслове.
– Так не пойдет, Шутиха. Откуда данные, сколько, кто, что и когда. Мне нужны факты.
Шутиха отрицательно покачала головой, почти печально.
– Фактов не будет. Корчагин… – было непривычно слышать свою фамилию не от кого-то из государственных героев или начальства. – Я говорю даже не от лица своей группы, я лишь передаю то, что мне сказали.
Блядь.
Я грязно выругался. В петербургской иерархии, Шутиха была участницей Невермора, ну или «Больше никогда». Была только одна группа выше, и у меня по шее пробежали очень неприятные мурашки.
– Выкладывай, всё! – я услышал свой сдавленный голос, словно со стороны.
Шутиха развела руками.
– Только догадки. Сам знаешь кому передать информацию.
Знаю. Семёнову, тут без вариантов.
– Город уже немножко так заебался. К тому же у нас тут свои перестановки в раскладе, если ты понимаешь о чём я.
Тоже пока всё понятно, Кронин остался во власти и продолжает крутить свои схемы. Его удары по талантам вызывают их консолидацию, но при этом для вигилантов сейчас стоит на кону возможность перехватить под себя хотя бы один из районов города, полностью под себя. Без договорённостей и обязательств с нейтралами и без оглядки в сторону Опричника и его своры бешенных собак. Вопрос в том, кто первый и на каких условиях для остальных.
– Есть подозрение, – продолжала Шутиха, не обращая внимания на мой ход мыслей. – Что кто-то намерен ещё сильнее обострить ситуацию.
– Куда уж острее, – я вяло огрызнулся. – На днях Подбойщика с землей смешали, сломали ребра и челюсть, сопровождающих похитили.
– Сами виноваты, что сопляков набираете, не учите и в патрули отправляете.
– Это был рейд по школам!
– А это Питер!!!
Беседа накалилась, поэтому я, как заинтересованная в информации, сдал назад.
– Ладно, замяли пока.
– Вот так-то. Короче, это только подозрение. Кутикулу и Нагльфара наняли чтобы раздуть ситуацию сильнее, а Инфектор именно этим и займется.
Я напрягся ещё сильнее. Группа Infecto, фактически была наемными супер-террористами. Их таковыми объявили уже почти все и почти везде, особенно после того, что эти мляди учудили в Лондоне и Сан-Франциско. Формально была куча разных оговорок и обстоятельств, но тактика у них была всегда одна. Кутикула и Нагльфар были слегка поодаль, но почти всегда, где появлялись они, там появлялся и сам Инфекто, и остальные его последователи. Была версия, что Кутикула и Нагльфар выступают группой легализации, но доказательств было по нолям. А дальше по накатанной. У Кутикулы и Нагльфара полно сил сделать какую-то работу. Пока они будут делать эту работу, приспешники Инфекто организуют провокацию, государственные команды отреагируют, затем начнется драка. Характерный почерк – не щадят ни себя, ни других, прольют кровь, навесят новые счеты. Считают, что органы правопорядка и госслужащие в принципе – разрешенная цель.
– Дай-ка попробую догадаться, шансы что «Больше Никогда» вступится за Комитет?
– Никаких. До тех пор, пока мирняк не будет затронут, вы сами по себе, а кто-то возможно и воспользуется случаем. Но знаешь, во всей этой ситуации есть один момент…
Шутиха сделала паузу и наклонилась ко мне поближе.
– Мы уверены, что никто из геройских групп города, не нанимал Кутикулу и Нагльфара.
Блядь.
Если Шутиха говорит об этом именно в таких выражениях, значит можно вычеркнуть из подозреваемых все вигилантские группировки. А это очень, очень плохо. Это значит, что трансатлантическую группу супертеррористов наняли либо злодеи, либо нейтралы, либо кто-то из обычных людей. И у этого кого-то, очень серьезные причины превратить Петербург в сущий ад войны всех против всех. И это очень реальная перспектива, очень и очень реальная, иначе на меня бы не стали выходить.
– Наши вне подозрений?
Я уже знал ответ, но Шутиха покачала головой, только добив меня сильнее. «Дружина» послала мне прямое предупреждение и карт-бланш передать его тем, кому я посчитаю нужным. Спасибо за оказанное доверие, разрешите застрелится.
– Ясно. Будем работать.
– Удачи, Секач.
Подобрав ведро на вынос, я подобрал тарелку и подошел к Гнедому, вышвырнув её в пакет. Закрыв глаза, посмотрел в сторону Зимнего дворца, задержался концентрируясь.
Трещина сегодня была малоактивна. Вместо хаотичных и сбивчивых пульсаций она равномерно гудела, словно линия под высоким напряжением. На её фоне, на фоне того, чем она была, город и всё вокруг казалось маленьким, незначительным. Сила Дисознавада шевельнулась у меня под кожей, потоки энергий вокруг стали ощутимыми, как жар солнца, уже сжигающий кожу, как студёный ветер.
Разозлившись, я
