— Нам надо поговорить со священниками. — Аш указала на висящий на шее графа крест, выделяющийся темным пятном на фоне его верхней одежды. — У меня есть одно соображение. Ваша светлость, Господу пора явить нам чудо.
Через два часа после прогулки по территории Аш стояла рядом с теплым боком Счастливчика. Бертран держал боевого коня за поводья, Рикард нес ее шлем и копье. Ее набедренники были одолжены у низкорослого плотного английского рыцаря из числа людей де Вира, и они ей не подходили по размеру.
Небо над ними было наполовину черным.
Восток, где должно было взойти солнце над огромной армией, представлял собой непроницаемую тьму. Только позади них в странном полусвете зашевелились петухи в обозе, с опозданием оповещая о заре.
Глядя вниз, на южный склон холма, она больше не видела под ним лагерных костров противника.
Позади нее, на севере, в той части неба, которая не была черной, наблюдались проблески утреннего света. Теперь и эта часть неба быстро покрывалась облаками, такими же темными, как на востоке и на юге. Облака сливались в тучи, мелово-желтые и плотные, высокие, как стены замка или шпили соборов.
Господи Боже. Пять сотен человек организованы. Заняли свои места. Как и должно быть.
— Я слишком старая кляча для сражения! — проворчала она.
Рикард тускло улыбнулся. Из ноздрей ее боевого коня вылетал пар. Аш посмотрела вверх по откосу на горизонт и на многочисленные войска бургундской армии.
В ту свободную минуту, какая всегда предшествует крайнему напряжению, ей пришла мысль: «Главное зрительное впечатление от поля боя — это ноги».
С земли она видела на поле боя только ноги — сотни лошадиных, некоторые скрыты под чепраками ливрей, уныло отвисших в холодном влажном воздухе, но большинство — голые ноги чалых, черных или гнедых; беспорядочно движущихся — рыцари направлялись на гребень холма, занять свои позиции. И ноги людей, кажущиеся стройными в серебряных доспехах; нижние конечности всех рыцарей и большинства солдат защищены стальными доспехами, даже на ярких рейтузах стрелков уязвимые колени прикрыты пристегнутыми стальными наколенниками. Сотни ног, утаптывающих то, что было когда-то пшеницей какого-то владельца, а теперь перемешано с грязью и лошадиным навозом.
Протекали минуты: наверняка шел третий час утра.
В лицо ей дунул холодный мокрый ветер. Тонко запели трубы. Она едва успела взглянуть на Ансельма, Анжелотти, Герена аб Моргана; все они трое, в окружении своих групп сержантов, командиров орудий и командиров копьеносцев, лихорадочно отдавали срочные приказы.
— Все по коням, — пробормотала она и взяла из рук Рикарда свой шлем с забралом, осторожно пристраивая его на голове поверх уложенных кос и натягивая на голову. Пряжка ремня еще болталась непристегнутой. Поставив одну ногу в стремя, второй она легко оттолкнулась и взлетела в седло.
Отсюда, из седла, оказавшись высоко над землей, она все видела по-иному: поле превратилось в скопище шлемов и вымпелов. Кажущиеся серебряными на фоне грозовых туч, множество составных стальных наплечников заслоняли от нее само поле. Рыцари, перекликаясь, скакали небольшими группками, мелькали итальянские шлемы с забралом, украшенные утиными хвостами, и немецкие шлемы с забралом, увенчанные длинными заостренными хвостами с изображениями геральдических зверей; тусклые тона соответствовали цвету поднятых кверху их поникших от влаги шелковых знамен и вымпелов.
Роберт Ансельм потирал руки:
— Ну, блин, и холодрыга!
— Все знают свою задачу?
Ансельм опрокинул шлем на голову. И взглянул на нее из-под шлема:
— А как же. Все мы, двадцать тысяч…
— Да будет тебе. Любой план летит к черту уже через десять минут после начала сражения… Ладно, мы его ускорим.
Находясь наверху, на задней стороне холма, Аш могла видеть правый и левый фланги, бургундская армия — и верховые, и пехота — занимала свои позиции: все двадцать тысяч.
— По-моему, вон справа знамя Оливье де Ла Марша, — указала она Рикарду. Парнишка нервно кивнул. — А вон слева наемники, а там знамя самого Карла — это центр, тяжело вооруженные всадники. Надо тебе изучать геральдику. Нам, Льву Лазоревому, не помешает хороший вестник.
— Командир, и сколько из них умеют воевать? — он опустил свои мохнатые черные брови.
— Гм. Да. Это вопрос, может быть, получше, чем про то, кто такие Ворон и Лев Лежащий… — У Аш забурлило в животе. — Я бы сказала так: две трети из них. Остальные — это крестьяне-новобранцы и городское ополчение.
Она на несколько шагов отъехала, отклонилась в сторону, и теперь ей не был виден Анжелотти и другие мастера-пушкари, потому что герцог решил собрать в центре все свои серпантины. note 107
— Да, это дизентерия, — убежденно сказала она. — То-то меня все в сортир тянет. Точно, дизентерия.
Герен аб Морган подъехал и встал у другого ее стремени, кивнул:
— Права, командир. Да, это сегодня с утра у многих.
Жестом остановив своих офицеров, Аш неторопливо, шагом направилась вверх по холму, перевалила за гребень. Личный вымпел нес за ней Роберт Ансельм. Там, среди пятисот солдат, Эвен Хью со своими копьеносцами охранял знамя отряда Лев Лазоревый. При скачке головка эфеса меча неритмично стукалась о ее доспехи. Влажный воздух пощипывал обнаженное лицо и руки, не прикрытые рукавицами.
«Где же этот хренов противник? Ага! Вот они!»
Внизу, у подножия обманчиво пологого склона — «вот сучье дело, как тут скакать наверх?» — отметила она про себя — во тьме двигались какие-то темные массы. Массы людей. Блеснуло древко знамени. Заржала кобыла противника, учуяв боевых коней франков.
— Сколько их там? — пробормотал Роберт Ансельм.
— Представления не имею… Слишком много.
— Да ведь противника всегда «слишком много», — заметил опытный воин. — Два крестьянина с палкой — тоже «слишком много»!
Из массы вооруженных людей выскочил дьякон Годфри. Аш поискала глазами, нет ли рядом с ним самого Годфри Максимиллиана, — четыре дня прошло, а она все искала. Она уже и спрашивать перестала.
— Что сказал епископ? — потребовала она от него.
— Согласен! — Ричард Фавершэм говорил так тихо, что ей пришлось наклониться к нему с седла, хоть и с большим трудом — кольчуга для этого вовсе не предназначена.
— Сколько у нас священников?
— В армии до четырех сотен. А в нашем отряде два: кроме меня, еще молодой Дигори.
Интересно, Годфри он не упомянул. Что, и он принял как факт, что Годфри отбыл из полка? Ни слова не сказав?
Обнаженным кулаком Аш стукнула по луке седла. Посмотрела на застывшие руки и потянулась за рукавицами. Рикард, встав на цыпочки, подал их ей прямо в руки. Натягивая левую, она не спускала глаз с Ричарда Фавершэма и сильного красивого темноволосого молодого человека, которого он представил как Дигори.
