(Зимний дворец, С.Петербург)
Разногласия с моей венценосной тёщей, несколько отвлекли наше внимание от событий происходящих на ближних границах Европы. Хорошо, что князь Горчаков, с возрастом, не утратил своей деловой хватки и внимательно присматривал за своим давним «соратником» Отто фон Бисмарком. Конечно не без помощи подчинённых Мезенцева, но всё-таки раньше, чем об этом напечатали Прусские газеты, мы узнали, что в гибели Вильгельма I повинны и подданные Австрийской Империи.
Срочно вернувшийся из Берлина тайный советник, граф Эдуард Фёдорович Келлер, только что поведал нам об этом. Главная роль в организации принадлежала специалистам из другого государства, австрияки были только подсобниками, возможно, потому они и погорели. Канцлер и граф сейчас рассказывают мне, что там происходит. Прусское офицерство, возмущено вероломством Франца Иосифа и жаждет крови. Бисмарк снова на коне, пока он ещё не имеет государственного поста, но Фридрих III, это же сын. Надо понимать его чувства….
На нашей последней встрече с королём Пруссии, он произнёс интересную фразу. Точно, я её не помню, но смысл сводился к тому, что планы войны с Австрией разработанные Мольтке Старшим, могут ему ещё пригодиться. Думаю, что на его чувства значительное влияние оказывают, прежде всего, деловые круги королевства Пруссии.
В той истории, 27 декабря 1870 года русское правительство наградило Хельмута Карла Бернхарда фон Мольтке орденом Святого Георгия II степени. В том же году он получил звание русского генерал — фельдмаршала. Наверное, и мне стоит также поступить, не вижу ничего страшного, если это произойдёт раньше, чем в той истории.
— Александр Михайлович, а не наградить ли нам фон Мольтке, престижным орденом, только обязательно с его прибытием в Санкт-Петербург.
— Полагаю, Ваше Императорское Величество, это будет удачный ход с далеко идущими последствиями. Во-первых, уверен, что Фридрих III, определённо даст ему значительные полномочия для ведения переговоров с Вашим Величеством. Во-вторых, не привлекая «тяжёлых», политических фигур мы полностью для себя проясним сложившуюся ситуацию.
Через трое суток, граф Эдуард Фёдорович Келлер прибыл в Берлин с посланием к Прусскому монарху. Встреча с Фридрихом III состоялась ещё через два дня. Возможно, Прусский король принял бы графа и раньше, но он был сильно простужен и страдал воспалением голосовых связок. В Петербург, Келлер и Мольтке, ужасно недовольный тем, что его оторвали от любимого дела прибыли с разницей в неделю.
Награждение прошло в Зимнем дворце, а несколько часов спустя, состоялась наша встреча, как будут говорить в будущем, в формате один на один.
— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество.
— Присаживайтесь дорогой граф, располагайтесь по удобней, как я полагаю, разговор нам предстоит долгий и непростой.
— Да, Ваше Императорское Величество, Вы абсолютно правы. Для меня как для солдата, это поручение моего сюзерена весьма непросто. Разрешите, сначала я по памяти процитирую один документ, тайна содержания которого возможно стоила жизни нашему соотечественнику.
Военный стратег стал чуть более сосредоточен, а затем как по писанному, по памяти, воспроизвёл текст письма Франца-Иосифа к своей матери:
«Наше будущее — на востоке и мы загоним мощь и влияние России в те пределы, за которые она вышла только по причине слабости и разброда в нашем лагере. Медленно, желательно незаметно для царя Николая, но верно мы доведем русскую политику до краха. Конечно, не хорошо выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе, а наш естественный противник на востоке — Россия».
Мне благодаря помощи «блокнота», этот фрагмент порядочности Габсбурга был хорошо известен. Хотя относилось это послание ко временам Николая I, сейчас надо показать своё возмущение, и я боялся только одного, не переиграть, что бы Мольтке не почувствовал фальши. Актёр и в том и в этом времени был из меня неважный. Выдержав паузу, долженствующую соответствовать важности момента, я произнёс:
— Какая чёрная неблагодарность. Вы, военный и знаете, Россия в 1849 году заплатила кровью своих солдат, когда наши войска давили венгерскую резню, что бы Габсбурги удержались на троне.
— Такова реальность, ещё мне приказано, сообщить вам, что готовиться более жесткий, чем акт 1859 года, законопроект о замене в Галиции кириллического алфавита на латиницу. Все печатные издания, нарушившие этот закон, будут закрыты с них, также предусмотрено взыскание большого штрафа.
Военный до мозга кости, теоретик боевых действий, Мольтке явно тяготился данным ему поручением. Я стал ему помогать. Прусские офицеры хорошие вояки, но неважные дипломаты.
— Дорогой граф, наверное, это ещё не всё? Не посвящал ли вас мой венценосный брат в те планы, которые предназначены, для того чтобы заставить заплатить Габсбурга по счетам за участие в подлом убийстве Вильгельма I. Ваша жизнь тоже подвергалась серьёзной угрозе. Не совладай экипаж дирижабля с дифферентом, всё могло закончиться полной катастрофой.
— Ваши аэронавты оказались на высоте. Наш специалист фон Цеппелин очень высоко оценил их выучку и профессионализм. Скажу вам по секрету Ваше Величество, когда палуба судна стала вертикально, даже мне, старому вояке, стало не по себе.
— Граф Апраксин сделал огромное дело, заставив летать дирижабли, не по воле ветров, а по воле пилотов сидящих в гондолах аппаратов. Каковы успехи Пруссии в этом вопросе, всё ли ладно на верфях Цеппелина?
— Простите, Ваше Величество, я не уполномочен говорить на эту тематику, и я не достаточно владею вопросами постройки дирижаблей в Пруссии. Мой король Фридрих III планирует проведение боевых действий против Австрии. Отто фон Бисмарк, скорее всего не будет назначен канцлером, слишком различны их взгляды на будущее, но лёд в его отношениях с сюзереном тает. Через год, в конце весны, механизм войны будет приведён в действие. Мне поручено передать вам просьбу моего монарха о целесообразности встречи с вами, для обсуждения сложившейся ситуации.
— Благодарю вас уважаемый граф, за интересное повествование. Мы обязательно, в ближайшие два, три дня уведомим ваше сиятельство о принятом нами решении. Боюсь, что более раннего ответа, мы дать вам не сможем.
Не буду же я говорить о том, что профессор Леер Генрих Антонович (русский Мольтке), пока ещё полковник, уже вторую неделю не выходит из здания главного штаба, там ему и его людям даже спальные места оборудованы, а специалисты Милютина и Барятинского считают и пересчитывают необходимые ресурсы. Мы готовимся к генеральной репетиции. От того, как она пройдёт в Галиции, будет назначена дата битвы за проливы.
