Кстати, а где купцы-то? Охрана вся на виду. Ладные молодцы, но молодые все. Лишь один постарше — он, что ли, купец будет? Больше на воеводу похож…
Буревой, присев на завалинке у стены, внимательно наблюдал за купцами, стараясь рожу держать попроще, и особого интересу не выдать. Сорвал былинку, отряхнул от пыли, чтобы на зубах не скрипела… Старший из гостей, на пару с одним из молодых, даже не отряхнув дорожную пыль, отправился к князю. Остальные неспешно расположились вокруг возов. Кто наверх взгромоздился, кто рядом прикорнул. Никто в окрестную суету, схожую более с рыночной, не сунулся.
Взгляд опытного воина скользил по внешне расслабленным телам. Нет, не отдыхают. Охранники напоминали согнутую ветку, в любой момент готовую распрямиться и ударить неосторожного путника, вышибив тому глаз.
Ой, как весело-то… Крепкие ребята. Но не крепче же его! Недаром равного Буревою среди вятичей нет! Да что среди вятичей, самого Вышату, знаменитого киевского поединщика, в двух из трех потешных боев победил. А ведь тогда вятич еще в силу не вошел, всего семнадцать зим было. Сойдись они сейчас, тяжело Вышате придется. В землю по уши войдет. Если примет земля полянского наглеца.
Буревой подошел поближе, выплюнул изжеванную травинку, с шумом прочистил нос, «украсив» соплей ближайший куст, и громко спросил:
— Эй, гости торговые, издалека путь держите?
Охранники не ответили. Только развернулись к любопытному. Нехорошо так развернулись. По-волчьи, всем телом. Так же по-волчьи, как по команде улыбнулись уголками губ. И все молча. Только самый младший отрок звонким, еще не сломавшимся, голосом сообщил:
— Отсюда не видно! Ежель только сраку на дерево взгромоздишь, да и то вряд ли.
— Это ты не видишь, бо глаза слабые, — хмыкнул Буревой, — а мы многое разглядеть умеем, на березу не громоздясь.
— И что же твои неслабые очи разглядели в лесной чаще? — вопросил отрок, откровенно скалясь во все зубы.
— Да хоть то рассмотрели, как вы от Мешко Меченого по малинникам прятались.
Ближние охранники все так же молча пялились на наглеца. Но Буревой заметил отблески смеха в глазах двух парней, схожих друг с другом, как две капли воды.
— Это которого Мешко? — уперев руки в бока переспросил отрок. — У которого на башке пятно родимое с ладонь размером? И который себя князем мнил?
— Он самый, — подтвердил Буревой, — неужто знаком? А я уж измыслить решил, что вы ползком его обходили, да запахом от портов отпугнули…
— А ты по тем местам только так и ходишь, как послушать? — не преминул съязвить собеседник.
— Так всяко бывает, — миролюбиво усмехнулся кметь. — Раз на раз не приходится. Иногда и на брюхе проползти надо. Да и возы столь богатые я по тем местам отроду не таскал, Меченый от меня только засапожник в глотку получит. А с вас можно взять хорошо…
— Просто прийти и взять? — удивленно захлопал глазами, с вовсе не приличествующими воину длинными ресницами отрок. — Даже хозяев не спросить?
— Ага! Не умеет Мешко спрашивать. Неведомо ему вежество.
— Надо же! Повезло нам. Не до того было мерянскому князю, — мальчишка притворно вздохнул. — Занят он был.
— И чем же?
От более развернутого вопроса Буревой удержался, почувствовав подвох. И не получалось у волкоподобных близнецов прятать улыбки. Очень старались, но не выходило.
— На похоронах был, — тем же печальным голосом продолжал мелкий.
И замолчал, явно провоцируя на вопрос: «Чьих». Но вятич уже разгадал игру. И сильно удивился догадке: не столько Меченый силен был, сколько осторожен. Нападал, лишь имея больше воев, да и то из засады. А уж сам в сечу никогда не лез. Наемники его точно бы не взяли. Интересные купчики…
— Неужто, на своих? — вслух удивился Буревой. — Допился-таки Мешко до смертушки?
— Угу. Кровьюшки собственной, — тем же тоном озвучил малец. — Железкой подавился. Да и Мара с ним, не он первый, не он последний. Ежели еще кто попробовать захочет, мы гостя попотчевать всегда готовы…
— Ух ты, какие мы смелые… Нашему теляти…
Отрок встрепенулся, в глазах запрыгали веселые огоньки.
— Попробовать желаешь?
— А ты не легковат будешь? — засмеялся воин. — Не боишься, что раздавлю ненароком?
— Ничего, не раздавишь. Я ведь и в сторонку отойти могу, а большой шкаф громче падает.
Слово «шкаф» Буревой не понял, но смысл уловил верно. И понял, что загнал сам себя в ловушку. Не сходиться же в потешном поединке с мальчишкой?! Если только поймать за шиворот, перекинуть через колено, выпростать ремешок из портов, да выпороть со всем старанием. А что, неплохо будет. Но додумать не успел. Вмешался один из близнецов.
— Давай, богатырь! Может, окоротишь малость. А то совсем с сестрой сладу не стало!
Вот теперь Буревоя проняло. Да так, что уши захотели пунцовым вспыхнуть. Девку разглядеть не сумел, лапоть! Пригляделся получше, задерживая взгляд, где у девок топорщиться должно… Ой, дурак… Ну ниче, все можно вывернуть, хоть к добру, хоть к худу…
— Не, поляница, драться я с тобой не стану…
— А что так, — девчонка искоса стрельнула в брата блискавицей взгляда. Так бы и испепелила, чтобы не влезал без спросу. — Спужался?
— Не-а, не спужался. Меня девками пужать — только жабов на болоте смешить, — Буревой отступил чуть в сторону, прикидывая, как бы увернуться, ежели дурной бабе моча в голову стукнет. Она-то, хоть и поляница, но в первую очередь — баба, а те дуры, не потому что дуры, а потому что бабы… — Но Мокошь не простит, ежели пока ты меня бить будешь, случайно по пузу попаду. Оно ж тебе рожать еще!
— Тю, напугал, — засмеялась девчонка, — и как хазары не догадались на вас девок послать? Вятичи с ними драться боятся!
— С хазарскими не боимся, оне мордами на хазарских коней схожи. И черны больно да волосаты, — не согласился кметь. — А вот с тобой — опасаюсь. О чем и говорю, всему миру на услыханье, себе — на поруганье.
Тут уже заржали не только смешливые братья, но и остальная охрана прыснула. Местный явно сумел переломить отношение к себе в правильную сторону.
— И за что ж такая честь? — полным яда голосом поинтересовалась девчонка.
— Так они же хазарчат рожают, ко всему прочему, их за одно это прибить не жалко. А ты, — Буревой подмигнул собеседнице, — глядишь, и мне сына родишь!
— Размечтался! — фыркнула девка. — Сына ему родить! Такое заслужить надо! И то, может и дочка получиться!
Вятич картинно почесал в затылке и решительно рубанул ладонью:
— Уговорила, языкастая! Если будет такая дочка, как ты, то я согласен! Пошли на сеновал, красивая, копенку разметаем, не будем время зря терять!
