Хороший паренек. Мне — понравился.
3
Командир батальона Иван Карлович Берг, приказал провести в ротах полевые занятия и стрельбы. Как мне потом шепнул подпоручик Литус — младший офицер 9-ой роты, обычно комбат так реагировал на какой либо непорядок по службе. В данном случае катализатором послужило то, что повозка с обедом из офицерской столовой опоздала на полчаса.
Обед привозили прямо в судках к штабу батальона, где собирались все офицеры. Ели за вкопанным в землю большим дощатым столом под парусиновым навесом. Солдаты питались от полевых кухонь, каждая рота отдельно, по месту расквартирования.
Сегодня полковые кашевары припозднились, поэтому начальство решило пресечь расхлябанность, но почему-то именно в наших рядах.
Рассевшись за столом, офицеры принялись за еду, приправляя и без того вкусные блюда приятным разговором.
Я с удовольствием пообщался с уже упомянутым Генрихом Литусом — румяным блондином со светлым пушком на верхней губе, подразумевающим усы. Мы как-то очень быстро познакомились и перешли на 'ты'.
— Скажи, Генрих, а что Берг подразумевает под 'занятиями'?
— Дадут пострелять по мишеням, по две обоймы на ствол. Стрелять надобно поотделенно, без пулеметчиков — они занимаются сами. Потом проверка состояния оружия, снаряжения, обмундирования. — Подпоручик пожал плечами. — Не знаю, Саша, что тебе еще сказать. Может быть, потом батальонный результаты стрельб спросит. И всё!
— А если не спросит?
— Не спросит сам, пришлет адъютанта. Он запишет и тогда совсем — 'всё'!
— Хм. Понятно…
— Что понятно?
— Понятно — что ничего не понятно! — вздохнул я.
Глаза у Литуса округлились, он покраснел, с трудом проглотил очередной кусок гуляша и захихикал, прикрывая рот рукой. В общем-то, обычный для моего времени грустный каламбур вызвал весьма бурную реакцию.
Впрочем, реакцию — вполне ожидаемую.
Я очень быстро оказался в полку в записных остряках. Этому способствовало то, что зная массу шуток и анекдотов из своей прошлой жизни, по неизменной привычке, очень часто применял их в качестве присказок или комментариев. А поскольку в большинстве случаев все эти приколы были моим сослуживцам внове, просьба рассказать какую-либо соответствующую случаю шутку, случались довольно часто.
Вот и теперь, заметив смеющегося Генриха, офицеры, до сих пор занятые пересудами о стратегии наступления текущего 1917 года, обратили на нас свое внимание.
— Так! Что тут у нас! Барон, вы опять о чем-то несерьезном? — шутливо обратился ко мне начальник Литуса, командир 9-ой роты штабс-капитан Ильин.
— Что вы, господа! Всего лишь смиренные рассуждения о превратностях судьбы!
— Не поделитесь, своими умозаключениями?
— Мы с господином поручиком пришли к выводу, что в жизни каждого должна быть хотя бы одна любимая женщина… Главное, чтобы жена о ней не узнала…
После секундной задержки мои сослуживцы взорвались хохотом! Обычно невозмутимый Берг даже промочил салфеткой уголки глаз, слезившиеся от смеха.
— Нет, ну каков… — восхищенно приговаривал потешавшийся во всю Ильин.
— Вы, помнится, рассказывали какую-то смешнейшую историю про британцев? Не напомните ли подробности? — вмешался батальонный адъютант подпоручик Цветаев.
— Один англичанин спрашивает другого: Извините сэр, ваша лошадь курит? — Нет! А в чем дело? — Тогда, сэр, мне кажется, что у вас горит конюшня.
Сидевшие за столом офицеры вновь захохотали!
Вот так и живем.
* * *
— Подходим поотделенно, получаем огнеприпасы и марш на стрелковую позицию. Лиходеев, проследи! — стоя перед ротными шеренгами, я как раз закончил объяснять солдатам суть предстоящих занятий.
— Слушаюсь, вашбродь! — фельдфебель козырнул и, повернувшись лицом к строю, скомандовал — Ро-о-та-а! На-а-а-ле-во-о-о!!! Бего-о-ом, марш!!!
Мой незабвенный ротный опять куда-то свинтил, сказавшись штабной надобностью. Теперь я проводил сверхплановое полевое занятие без его трогательного участия.
Конечно, в здравом размышлении, это даже хорошо. Если буду делать что-то не то, под руку никто вякать не будет. А вот 'что-то не то' я вознамерился делать с самого начала.
Дело в том, что по местным понятиям гренадерский полк — ударное подразделение. заточенное под прорыв обороны противника. Взводы вооружены и организованы так, чтобы образовывать готовые штурмовые группы. Вот мне и захотелось посмотреть, на что они способны. В принципе, гренадерские части стараются пополнять обстрелянными солдатами и унтер офицерами, но процент новобранцев из учебных полков, все же, велик. В моей роте это пятьдесят человек — каждый пятый. А главное, очень интересно было понаблюдать за действиями опытных солдат, узнать каковы их повадки и методы ведения боя.
Я тоже принял участие в стрельбах. Сперва пострелял из Нагана, потом взялся за Браунинг.
Наган, конечно, хорош, но отдача сильная, перезаряжать долго и усилие на спусковом крючке великовато. А Браунинг — удобный, скорострельный и перезаряжается быстро. Отдача терпимая и бьет точно. Буду тогда Наган вторым стволом таскать — пригодится.
В целом рота отстрелялась неплохо, хотя обнаружилось, что мой ординарец отнюдь не снайпер. Едва-едва в мишень попадает. Надо будет ему карабин на дробовик сменить — парню меня в бою прикрывать. Так оно надежнее будет.
Потом, пока личный состав готовился к смотру, собрались с унтерами — поговорили по душам. Чтобы солдат поучили, как по полю боя двигаться, как укрываться, как в рукопашную биться.
Заодно я вопросики всякие практические позадавал. И, видать, правильно задавал. Потому что, унтер-офицеры — сплошь бывалые мужики за тридцать (многие с нашивками сверхсрочников), по мере продвижения разговора оттаяли ко мне, и беседа вышла весьма конструктивной.
Под конец я решил проверить их в рукопашном бою.
— Савка, — окликнул я своего ординарца. — Ты колышки заготовил?
— Так точна, вашбродь!!! — он протянул мне пару коротких кольев, которые я хотел использовать как имитацию ножей.
— Ну, кто мне покажет, как действовать, когда в траншее на вас германец с тесаком кинется?
— Это как? — опешил старший унтер Наумов.
— А так! — я бросил ему деревяшку и встал. — Вот я. Патроны у меня кончились. А ты на меня с траншейным ножом прешь! Ну, нападай!
— Эвона как, — Наумов поднялся, перехватил колышек поудобнее, но остановился в нерешительности. — А ну как, задену я вас, вашбродь?
— Нападай, говорю!!!
Унтер бросился на меня, замахиваясь 'ножом' сверху и… со всего маху плюхнулся на траву, после броска через бедро. Его деревянный клинок остался у меня в руках.
