С точки зрения интересов персидской политики, в данный момент целесообразнее было поддерживать не спартанцев, а афинян. Диктовалось это тем соображением, что афиняне стремились подчинить себе лишь часть моря, предоставляя в распоряжение царя и Тиссаферна всех прочих эллинов, живущих на царской территории. Между тем, в случае перехода гегемонии к Лакедемонскому союзу, спартанцы не только освободили бы эллинов от афинского гнета, но, весьма вероятно, пожелали бы также освободить их и от персидского ига. Из всего этого Алкивиад делал практический вывод: не торопиться с окончанием войны, истощить афинян до последней степени, а потом, соединившись с ними, разделаться также и с пелопоннесцами. Первым шагом к этому должно было явиться уменьшение жалованья пелопоннесским морякам, по крайней мере, наполовину.
Алкивиад своей политикой преследовал прежде всего личные цели. Он мечтал вернуться в Афины и заменить демократический строй республики олигархией. Достигнуть этого он и его друзья надеялись при помощи Тиссаферна и царской казны. Предательская деятельность Алкивиада достигла своей цели. Персия стала оказывать поддержку Афинам против Спарты.
После смерти Алкивиада афинскому стратегу Конону удалось организовать в 395 г. до нашей эры антиспартанскую коалицию в составе Афин, Коринфа, Фив и других городов. Началась долгая и ожесточенная Коринфская война (395 — 387 гг. до нашей эры). В результате ее гегемония Афин возродилась, зато Спарта была вконец разорена и истощена.
Анталкидов мир (387 г. до нашей эры).
Победы Конона оживили Афины. Экономическая и политическая жизнь Афинского союза возрождалась. Между Афинами и Пиреем были сооружены новые укрепления (Длинные стены). Афинская рабовладельческая демократия с ее стремлением к панэллинской гегемонии подняла голову. Возрождение демократических Афин пугало не только спартанцев. Оно тревожило и персидских сатрапов и самого персидского царя, склонного скорее поддерживать спартанских олигархов, чем Афинскую республику с ее демократическими порядками. С этого времени между спартанцами и афинянами возобновляется яростная борьба за влияние на персидского царя. Спартанцы отправили к персидскому сатрапу Тирибазу посольство во главе с Анталкидом. Этому хитрому и ловкому дипломату было поручено любой ценой добиться заключения мира между персидским царем и лакедемонянами. Афиняне и союзники со своей стороны снарядили посольство к тому же Тирибазу. Анталкид предлагал мирные условия, приемлемые как для царя, так и для лакедемонян. «Лакедемоняне, — говорил он, — не оспаривают у царя греческих городов, которые находятся в Малой Азии. С них достаточно того, чтобы прочие города получили автономию. Раз мы согласны на эти условия, чего ради царь станет воевать с нами и расходовать деньги?» Тирибаз пришел в восторг от речей Анталкида. Но против предложения спартанского дипломата решительно восстали афиняне и фиванцы. Они рассматривали требование автономии городов как коварный маневр, направленный к уничтожению всех военно-политических союзов в Греции.
Тем не менее дипломатический маневр Анталкида увенчался успехом. Обе стороны, истощенные борьбой, вынуждены были согласиться на условия, продиктованные царем Артаксерксом. Тирибаз объявил, чтобы все желающие немедленно прибыли к нему, чтобы выслушать присланные персидским царем условия мира. По прибытии послов Тирибаз, указывая на царскую печать, удостоверявшую подлинность документа, прочел следующее: «Царь Артаксеркс полагает справедливым, чтобы ему принадлежали все города Малой Азии, а из островов — Клазомены и Кипр. Всем прочим городам, большим и малым, должна быть предоставлена автономия, кроме Лемноса, Имброса и Скироса, которые по-прежнему остаются во власти Афин». Таковы были условия знаменитого царского, или Анталкидова, мира (387 г.), который узаконял политическую раздробленность, а следовательно, и слабость Греции. В конце мирного текста имелась многозначительная приписка: «Той из воюющих сторон, которая не примет этих условий, вместе с принявшими мир объявляю войну на суше и на море и воюющим с ней государствам окажу поддержку кораблями и деньгами».
3. ГРЕЧЕСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В МАКЕДОНСКО – ЭЛЛИНИЧЕСКУЮ ЭПОХУ
Филократов мир (346 г. до нашей эры).
Анталкидов мир явился торжеством персидской политики, которая ставила своей целью раздробление Греции и ослабление как спартанской, так и афинской гегемонии. Но в недрах самой Греции уже развивался противоположный централистический процесс. Носителем этой тенденции стало Македонское царство. При царе Филиппе II (359—336 гг. до нашей эры) Македония превратилась в одно из сильнейших государств Эгейского бассейна, которое подчиняло своему влиянию одну греческую область за другой. Этой судьбы не миновали и Афины.
Подчинение греческих государств Македонии совершалось военным и дипломатическим путем. Филипп пускал в ход все имевшиеся в его распоряжении средства: подкуп, дипломатические послания («письма Филиппа»), материальную и моральную поддержку греческих «друзей Македонии», союзы с соседними варварскими князьями, дружбу с персидским царем, организацию восстаний во враждебных ему государствах. Особенно большое значение Филипп придавал подкупу, утверждая, что нагруженный золотом осел возьмет любую крепость.
Оплачивалось не только политическое красноречие, но и политическое молчание, На заявление одного греческого трагика, что он получил талант за одно лишь выступление, оратор Демад ответил, что ему царь за одно красноречивое молчание дал десять талантов.
Помимо личных качеств Филиппа, прирожденного политика и дипломата, успехи Македонии исторически объяснялись прогрессивным характером македонской политики. Стремление к созданию крупных государственных объединений вызывалось ростом производительных сил в Средиземноморском бассейне, развитием торговой и промышленной инициативы, увеличением числа наемников и подъемом завоевательных настроений. Замыслы смелого и властолюбивого македонского царя соответствовали стремлениям некоторых греческих идеологов, например популярного оратора Исократа. В своем сочинении «Панегирик» Исократ развивал идею объединения всех греческих государств под гегемонией одной страны и одного вождя. «Объединенная Греция, — писал Исократ, — предпримет поход против исконного врага эллинского народа — Персии. Счастливая война с Персией откроет простор предпринимательскому духу и освободит Грецию от массы бедного люда, дав работу бродячим элементам, угрожающим самому существованию эллинского государства и культуре...» «Пусть одушевленное патриотической идеей воинство сделает Грецию обладательницей неисчерпаемых сокровищ Востока, центра мирового обмена».
