Селекция, эволюция, отбор, понимай, как хочешь. Там, та же словесная магия, переходит по крови, по наследству. Настолько предрасположенность к ней заточена у определенных семей.
Нахмурив брови, я продолжил вникать.
— А я здесь коим родом?
— У тебя нет предрасположенности к столь быстрой регенерации. Это не дар рода Ливен. Вы всегда славились отличными и опытными боевиками в стихийной магии или иных стезях внешней магии. Но не более того. Да, мощь вашей родословной хоть и уступает Романовым, но на фоне других кланов уже выигрываете вы. И оттого я в раздумьях. Что с тобой не так. Всегда есть причина, и, возможно, только возможно, но... — задумалсч Надея под конец своих слов, уйдя в себя.
— Но что? — не стерпел я.
Загадка моей неспособности использовать внешнюю магию так и не поддалась мне, сколько бы часов в библиотеке рода я не провел в имении.
Там еще сохранилось множество томов, которые хранили в себе уйму полезной информации. Точнее, до недавнего времени...
Но, как факт. В том месте я ничего не нашел, да и отец так и не соизволил прояснить, уходя явно или нет от расспросов. Словно не желал или был не в состоянии ответить.
— Знаешь, а ведь твой дед, когда я еще находился с ним, грезил о новой ветви магии, — соизволил удовлетворить мое любопытство дух.
— Дай угадаю, как Франкенштейн, пытался воскресить мёртвого или что-то вроде того, но в магической науке? — предположил я.
— Именно так. Считай, твой дед являлся фанатиком не от мира. Только ближе к доктору Менгеле, настолько он мог порой зайти за орань в своих умозаключениях. Хотя в этом плане его изрядно остужала его жена и твоя бабка. Но после ее смерти... Я не могу сказать точно, меня тогда уже передали твоему отцу, которого уже сам дед особо не подпускал к личным изысканиям, но у меня есть четкое подозрение, что твое состояние, есть следствие поисков твоего деда, — заявил браслет.
Замечательно. Быть инвалидом без таланта к магии было недостаточно, так теперь я еще и гребанный монстр Франкештейна или еще какая-то неясная дрянь.
— Но я могу и ошибаться, понятно дело. Мутации никто не отменял. Ведь и в семье признанных магов вполне себе может родиться урод, — рассмеялся Надея.
— Ты хотел сказать «гадкий утенок»? — поправил я духа.
— Я всё верно сказал, — издал этот... хмырь.
— В серную кислоту закину ведь, — пригрозил я ему.
— И потеряешь великого меня в качестве собеседника, как и наследие собственного рода? — не поверил Надея.
И, черт возьми, он знал, на что следовало надавить. Чертов старикашка...
Так и прошла неделя моего заключения. В бесконечных диалогах с Надеем, физических тренировках и моральной подготовке к предстоящему.
Потому как ранним утром восьмого дня заключения двери моей камеры отворились.
На пороге стоял хмурый донельзя Защитник Севера, Олег Романов.
— Подъём, шкет. Настало время для твоего суда...
Я вздохнул полной грудью пробирвющий до костей холодный воздух. Красота!
В спину толкнул хмурый гвардеец.
— Чего встал? Давай двигай. Перед смертью не надышишься, — буркнул он.
Ну, да, конечно...
Дворцовая площадь утопала в многочисленной толпе. С неба падали первые снежинки, пока тяжелые облака повисли над Санкт-Петербургом, точно непроницаемая скорбящая пелена.
Серая и темная брусчатка, точно в противовес белоснежному небу, давила и невольно напоминала, что ты здесь, на Земле, а не где-то там, в необъятной высине.
До здания военного суда, что находилось напротив уже давно отремонтированного Зимнего Дворца, тянулся длинный огороженный стражей коридор в людском океане.
И через него мне предстояло еще пройти...
— Предатель Империи!
— Грязный выблядок!
— Неблагодарный уродец!
— Расстрелять!
Вокруг доносились всевозможные выкрики, гомон гражданских не утихал ни на секунду.
Во время зачистки триады приличное количество людей потеряли своих близких. Даже при учете того, что, не произойди самой операции, то пострадало бы намного больше...
Но жертвам этого не объяснишь. Их опьяняло горе, ненависть и беспомощность к происходящему.
Оттого, я стал для них идеальной мишенью. Иллюзией, которая позволит людям хотя бы на короткое время забыть о собственной утрате и переложить всю вину на формального виновника во всем.
То есть меня.
Людская масса всё не унималась, но ровные ряды стражи не давали тем преодолеть их строй и разорвать меня на части.
Как переменчивы, однако, настроения. Пару дней тебя превозносят, лично Император вручает награду, а потом тебя ведут в сковывающих кандалах и легкой рубашке с брюками на судебный поединок.
Выиграть который я без понятия до сих пор.
«Ты же понимаешь, что это самоубийство?» — позвал меня Надея.
«Оно самое», — ответил в сердцах я, не питая и капли страха.
Ведь чего бояться в смерти? Если она возжелает тебя забрать, то ты, так или иначе, но пойдешь с ней. От нас только зависит, как ты себя покажешь в момент истины. Со страхом в глазах и дрожью поджилок или же с ухмылкой на губах.
Именно поэтому, словно в насмешку проклятиям, литрами льющейся во все стороны нескрываемой ненависти и брезгливости я продолжал улыбаться.
И шагал с высоко поднятой головой.
Красиво...
Последний взгляд в сторону снегопада, и передо мной растворяют тяжелые двойные ставни.
У входа уже стоит и дожидается Защитник Севера. Мой конвоир и сопровождающий.
Чтобы я не натворил ничего вновь.
Хотя как это вообще возможно с кандалами и с поврежденным источником?
«Если бы дело обстояло с магом до 3-ех звезд, то шанс выиграть всё еще оставался бы. Ведь никто не отменял банальной случайности или удачи. Но вот если твой противник достиг 4-ой звезды... То это уже точно невозможный вариант», — привел свой анализ дух.
А я будто-бы и не знал?
«Если не можешь выиграть напрямую, следует использовать уловки», — выдал я.
«И что же ты имеешь ввиду под этими самыми уловками?»
«Саму систему», — хмыкнул я, пройдя в очередной охраняемый коридор.
Зал для судебного заседания был обустроен по тиму амфитеатра, где в его центре находился я под охраной, а уже кругом на возвышающихся друг над
