Не хочу я этих яйцов с помидорами!
— Не яйцов, а яиц.
— Все равно не хочу!
— Пошли, пошли, «пузатик»…
— Опять дразнишься?
— Вот, наглая! — изобразил я возмущение. — Сама же рвалась в роддом! А туда с тонкими талиями не пускают!
Девушка тут же выпятила губу «сковородником», и заныла:
— Ты меня теперь разлю-юбишь, жиропупу…
Пришлось мне идти обнимать и ворковать:
— Ну, здрасте! Ты ж у меня красоточка… Венерочка…
— Ага, венерочка… Кроманьонская! Бегемотиха с восьмым размером и во-от с таким животярой!
Узкая дверь в каюту отворилась, и внутрь заглянула Марина.
— Капризничает? — белозубо улыбнулась она.
— Кочевряжится, — подтвердил я.
— А нам положено! — важно заявила «жиропупа», и показала мне язык.
— Кому это — нам?
— «Пузатикам!» — гордо задрав голову, Рита покинула каюту.
— Ковыляка, — сказал я негромко, и шагнул следом.
* * *
Яхта выглядела настоящим парусником — той самой бригантиной с «флибустьерского дальнего синего моря». Прямые паруса на фок-мачте были убраны, «Зоар» шла под грота-триселем с топселем. Вдобавок ловили ветер стаксели, растянутые между мачтами и окрылявшие бушприт.
Мощный дизель на яхте тоже имелся, но он молчал за ненадобностью — ветер с норд-веста задувал, как полагается, ладное суденышко так и неслось навстречу Азии.
Нельзя было сказать, что я совершенно успокоился, но в эти неспешные часы, стоя в тени парусов, вбирая плеск волн и скрип снастей, я испытывал полное умиротворение. Ну, почти полное…
— Етта… Миша! Не отрывайся от коллектива!
Вайткус, снова вернувший себе образ добродушного медведя, качнул пузатой бутылкой кьянти.
— Присоединяйся! Спрыснем.
Улыбавшийся Рустам протянул мне пластиковый стаканчик.
— А по какому поводу пьянка? — я подставил посуду.
— Здрасте! — фыркнул Ромуальдыч, прицельно наклоняя горлышко. Рубиновая струя плеснула, наполняя сосуд наполовину. — Седьмое ноября, однако!
— А я и забыл совсем… — смутился я. — Ну, поехали!
Одноразовые стаканчики сошлись без шума. И Ядзе налили, и Марине, и даже Рите — «пузатик» чокался гранатовым соком.
— Ура, товарищи!
Тот же день, раньше
Ливан, Бейрут
Легкий «Дассо-Фалькон» домчал Ершова за какой-то час, аккуратно сев в аэропорту Бейрута, но для Григи время тянулось густой смолой, мучая неизвестностью и выматывая нервы.
Двое суток он мотался по горам и долам Курдистана, пока турецкие рыбаки не передали весточку — семеро «руслар» бежали из тюрьмы, и с ними «Мармарин-ханум». Сами поднялись на борт яхты «Зоар», и отчалили, держа курс на зюйд-ост…
Всесильному шефу «Мухабарат» было даже немножечко стыдно за то, что его волнения и тревоги распространялись лишь на драгоценную Мармарин. Но… а как иначе? Она ведь не просто жена и мать его сына! Марина — единственная.
Сбежав по трапу, Григорий небрежно пожал руки встречавшим офицерам.
— Салям, салям… Новости есть?
— Да, сардар, — почтительно поклонился лощеный Аббас. — Моссад избегает комментариев, но мне удалось кое-что узнать по своим каналам. Русских на яхту привела команда полковника Алона — его группа весьма автономна и находится на особом положении…
— Алон? — оскалился Ершов. — Замечательно! Где яхта сейчас?
— В море, сардар…
— Тогда… В Сайду! На русскую базу! У флотских найдется самолет-амфибия, а ждать… Мне некогда ждать!
— Будет исполнено, сардар…
И минуты не прошло, как несколько джипов с охраной из свирепых курдов вынеслись с территории бейрутского аэропорта. Миротворцы в белых касках взяли на караул.
Тот же день, позже
Ливан, Сайда
База ВМФ СССР не поражала величиной, как та же Камрань, и делила гавань с рыбаками, ютясь за порушенными стенами Морского замка, будто прикрывшись шторкой.
У новенького бетонного пирса терлись о шканцы несколько эсминцев и сторожевиков, а кораблей выше рангом в ПМТО не водилось. Поговаривали, что к базе припишут противолодочный крейсер «Москва», но мало ли что болтают досужие мариманы.
Военно-морской закуток облюбовали и летуны — на голубой воде покачивались два гидросамолета Бе-12 «Чайка». Своими надломлеными крыльями, устало касавшимися воды, они и впрямь напоминали чаек.
Невозмутимый часовой на КПП в темпе распахнул решетчатые ворота с красными звездами и якорями, и весь кортеж шефа «Мухабарат» вкатился на небольшой плац. Негодуя на утомление, Ершов не вышел, а выскочил из машины, и стремительно зашагал навстречу здешнему начальству.
Маленький, сухонький каперанг, весь в черном, несмотря на плюс двадцать, торопливо семенил навстречу.
— Получен приказ из Москвы — оказывать всяческое содействие, — затараторил он на ходу, опуская поклоны и расшаркиванья. — Так что… Ждем ваших указаний.
— Тогда поднимайте обе «Чайки», товарищ капитан первого ранга! — перешел Грига на русский. — Необходимо найти яхту «Зоар» — и снять с нее… советских ученых!
— Есть! — улыбнулся командир ПМТО, лихо козыряя.
— Ну и, очень желательно, вывести какой-нибудь ваш сторожевик — разведка сообщает о нехорошей активности американцев у побережья. Там вовсю челночат «Орионы». Боюсь, ищут они ту же яхту, что и мы!
— СКР «Ладный» вышел в море… э-э… сардар.
— Отлично! А я, с вашего позволения, на одну из «Чаек»!
— Сардар… — затянул каперанг.
— Там моя жена!
— Понимаю… — воспоминания юности на секунду затуманили взгляд моряка. — Катер подан, сардар! Командир гидросамолета — Юра Четверкин. Это вон та «Чайка», что ближе к нам. Ну… Ни пуха, ни пера, сардар!
— К черту! — энергично выразившись, Ершов ссыпался по трапу в белый катерок, и парочка матросов, загорелых до черноты, лихо разогнала глиссирующий кораблик, умеючи подрулив к серому носатому «Бе-12». Из люка, открывавшегося внутрь, высунулся пилот в синей робе, и протянул мускулистую руку.
— Салям алейкум!
— И вам того же! — выдохнул Грига, хватаясь за цепкие пальцы и заныривая в гулкое нутро самолета-амфибии.
— О-о! — обрадовался летчик. — И по-нашему могёт! Прошу в кабину. Покажешь, куда и что. Куда лететь, что искать…
— Триста километров к северу, где-то на линии между Фамагустой и Тартуссой! Яхта «Зоар»… Парусник, бригантина!
— Заходь, — Четверкин завел Ершова в пилотскую кабину, и вручил шлемофон с ларингами. — Держи. Надень, надень… Иначе ни хрена не услышишь!
По очереди раскрутились, взревели турбины. Кресты лопастей слились в мерцающие круги, и «Чайка», глухо гудя реданом, бьющимся о волны, взлетела, просыпая блеск капель.
Тот же день, позже
Средиземное море
Внизу проплыл длиннотелый сторожевик, и «Чайка» заложила вираж, описывая протяженную дугу с юга на север. Однако под днищем самолета переливалось все то же синее море, сверкавшее на солнце мириадами блесток, и совершенно пустынное.
Сердце Ершова дважды давало сбой, но все не то. Сначала греческая рыбачья шхуна завиднелась, а затем и вовсе «Калипсо» показалась — Жак-Ив Кусто спешил снять подводный мир, бессолнечный и безмолвный, пока есть спрос.
— Вижу! — вдруг заорал штурман. — Вон она!
Грига так резко подался вперед, что ремни врезались в грудь, сбивая дыхание. Да, это была она, «Зоар»! Ну, не могут же болтаться в углу Средиземной лужи сразу две бригантины!
Уговаривая себя, Ершов облизывал сохнущие губы, слыша, как попискивает пульс в ушах, и до рези в глазах всматривался в ладное суденышко.
— Эй, марконя! — гаркнул Четверкин радисту, молоденькому, но богатырских статей. — Спишь?
— Обижаете… — прогудел тот, поводя могутными плечами.
— Свяжись с «Ладным», пусть двигает сюда!
— Есть…
— Э! Э-э! — заорал помкомандира. — Они что, совсем с ума посходили⁈
Грига заледенел — буквально с неба свалились два истребителя, и закружились в зловещем танце, облетая яхту.
— «Фантомы»!
Один из самолетов сделал «горку», перевалился, срываясь в пике, и «спустил с поводка» неуправляемые ракеты «Зуни». Одна канула в волны, а вторая разорвалась на полубаке яхты, осколками подрезая снасти — заполоскал лопнувший кливер.
— Сбить! — в ужасе и ярости засипел Ершов. — «Ладному» — сбить! Там наши!
— Если достанут… — пробормотал Четверкин, бледнея.
— «Оса» достанет! — рокотнул радист. — Флотские приняли… Наблюдаю пуск!
— Уводим борт! Не то достанется нам!
«Чайка» отвалила в сторону, завывая, описывая циркуляцию вокруг места преступления — два стервятника чинили расправу над беззащитной яхтой.
Там же, чуть раньше
Борт яхты «Зоар»
— Жаль, что Тель-Авив далеко, — улыбнулся в усы Алон. Упершись руками в фальшборт, он глядел, сощурясь, на обливные высверки моря. Легкое марево выдавало близость берегов древнего Леванта. — Скоро вам сходить!
А у меня в памяти будто страницы листались — всё, что с нами приключилось, возникало и таяло.
— Спасибо вам за все, рабби! — сказал я совершенно искренне. — Я понимаю, конечно, что четыре или пять огнестрелов не играют против базы ВВС, но все равно… Увидал Ливлата с Ари и, как-то, знаете,
