их. Видя, что его смешные движения вызывают лишь злые ухмылки у центровых, попытался напасть на Жеку, но тот ушёл от удара вправо, при этом зарядив арматуриной по кисти качка. От удара Лёха выронил чаки, и схватился за руку, завыв. Перелом. Жека зарядил его арматурой по затылку, а потом добавил ногой несколько раз.
— Деньги есть? Сигареты? — Жека медленно повернулся к другим правым, трусливо стоящим перед пацанами. Что-то в лице Жеки им сильно не понравилось. Очень сильно. Они поняли, что их сейчас просто убьют без лишних слов. Разобьют черепа. Поэтому быстро достали всё, что было в карманах, и протянули пацанам.
— А сейчас опускайте его, — Жека показал на лежащего Лёху. — Ссыте на него, суки! А то сосать будете друг у друга!
Парни сначала отказались, отрицательно закачав головами, но их слегка постукали арматурой по головам. И им пришлось подчиниться. Скоро Лёха был обоссан.
— Может, на штраф их поставить? — предложил Митяй, подходя к каждому правому, и несколько раз пробивая его кулаками. — Ну-ка, ну-ка, сделай вот так рукой! Я сюда ударить попробую! На!
Митяй так зарядил одному правому в печень, что тот завыл, и упал на колени.
— Печёнку не держит вот этот, — говорил он, как будто о чём-то неодушевлённом. Как о боксёрской груши. — Щас ещё вот у этого печень пробью.
—Сколько у них денег? — спросил Жека.
— Всё вместе шийсят колов нашлось. Щас у опущенного спрошу.
— Эээй ты! Ээээй! — крикнул Славян Лёхе, всё так же лежащему на земле, ударив его ногой несколько раз, и уже просто стыдящемуся подняться на ноги.
Лёху опустили по полной перед своими же. Теперь по всем пацанским законам был он опущенный лох. И об этом конечно же, узнают все крутые на районе. Теперь только в другой район или вообще, в другой город переезжать. Иначе, если посадят когда в тюрьму, туда тоже может прийти весточка с воли, что перед уважаемыми арестантами опущенец, которого пацаны на районе обоссали.
— Не! У опущенного зашкварно деньги брать! — возразил Жека. — Пусть своим лохам даёт. Короче так. Ещё раз вас увижу у нас на раёне. Да и вообще здесь... Мы ваших родителей убьём, а потом вас. Соберёте ещё толпу, мы и её убьём. Ладно, пошли, пацаны...
Жека с корифанами перепрыгнули через ограду садика и пошли по домам, оставив опущенных в беседке. По пути разделили отнятые деньги. Вышло по пятнашке. Ну... И то ладно.
— Может, на штраф их всё-таки? — опять встрял Митяй. — По полсотке бы каждому зарядить.
— Не, — помотал головой Жека. — Если будут быковать ещё, тогда можно. Полсотки много. Придётся к ним ходить трясти каждый день. Ещё в мусарню заяву кинут. Да и откуда у них такие башли? Самое главное пришугали их.
Придя домой, Жека, стараясь от матери, держаться подальше, чуть не забежал в ванную, стянул олимпийку, осмотрел синяки. Конечно, наваляли ему знатно. Да и на лице не скрыть. Жека вздохнул с досадой. Сейчас и в технаре пацаны будут угарать... И мать, если увидит...
Но первым его увидел брат, а не мать. Увидел, и чуть слышно присвистнул.
— Нифига себе! Кто тебя так?
— Правые. Лёха.
— И чё вы им?
Жека повернулся к брату, и просто показал кулак. И тут же улыбнулся.
— Догадайся, Серый.
— Жек, вы чё, правда им наваляли? — не поверил Серый.
— Я Лёху лично опрокинул. Опустили его.
— Ну вы даёте! — офигел Серый.
Жека махнул рукой и пошёл в комнату. Хоть немного и через себя, а надо позаниматься сегодня...
— Эй, длинный, ничё тебя отделали! — ржали парни в технаре на следующий день. — Чё, грабануть хотели что ли? Кто тебя выцепил-то?
— Да... Так... Пацаны во дворе, — нехотя улыбнулся Жека, скрывая свою избитую физиономию. И опять слышал не утихающий хохот. Ну да ладно... Самому смешно. Самое плохое, с такой рожей не хотелось попадаться на глаза Вальке. Да и вообще никому попадаться... Поэтому две недели, до самого лета, Жека кроме технаря никуда не выходил. Сидел дома, зализывал раны почти до самых экзаменов. А там потом закрутило-завертело... Экзамены, потом слесарная практика. Потом днюха. 17 стукотнуло...
По вечерам Жека выходил во двор, зависал со своими центровыми. И сразу как-то понемногу оброс у них офигенным авторитетом. В первую очередь, из-за холодного ума, рассудительности, неспешности. Жека говорил мало, а слушал много, потом давал короткие вразумительные, очень здравые замечания. Ещё и карат, опрокинувший Лёху, а после Лёхи в иерархии речки выше шли уже настоящие блатные, с настоящими бандами, на настоящих девятках, и с настоящими стволами. Лёха раньше шестерил перед блатными, но те, узнав, что его опустили за беспредел, послали его на три буквы, закрепив, что он чмо.
С Валькой виделся как-то. Один раз даже разговаривал. Но там уже всё... Жека сразу почувствовал, что любовь ушла навечно...
— У меня нет времени впустую сидеть с тобой на лавочке! — безапелляционно заявила Валька в ответ на очередное предложение Жеки сходить погулять. — Мне надо к экзаменам готовиться. Потом отдохнуть охота, почитать.
А чуть позже Жека увидел её с каким-то кентом в костюмчике, брючках. Приехали на такси... Жека с завистью смотрел, как кент подаёт девчонке руку, принимая её из тачла, как она берёт его под локоток, как идут вместе к подъезду. И не куда-то, а прям в квартиру к Вальке. От так, пля...
— Да он мусором в нашем РОВД работает, — уверял всезнающий Славян. — Её мамка моей сказала, похвалилась. Она ща на практике там, в мусарне, дознавателем шуршит. Вот. Нашла себе мусорка. Плюнь ты на неё, Жекич, нахер она тебе, мусарская подстилка...
Плюнь-то плюнь, базара нет... Но приятные воспоминания грели сердце, на котором сразу делалось тепло и немного грустно. Но тут как-то неожиданно Жека замутил с Сахарихой, хоть она и младше была на 3 года. Тёлка — полная оторва, привыкшая за авторитетом брата скрываться ото всех. Грубая, наглая, циничная. Но за наносной подростковой шелухой только Жека разглядел совершенно потерянного в жестоком обществе подростка. Без матери, без отца, мотающих срока за барыжничество. С братом, которому плевать на взрослеющую сестру, и откупавшимся от неё деньгами.
Когда Жека стал понемногу прирастать авторитетом у пацанвы, многие местные тёлки обратили
