такая же растерянность и непонимание, что он вообще тут делает.
— Черт! Черт! Черт! — Я вскочил с кресла и принялся расхаживать туда-сюда по небольшому в общем-то помещению. Лежащий на полу толстый ковер явно восточных мотивов полностью скрадывал звук шагов. Вот только мне наоборот хотелось кричать. Страшно даже представить, от какого количества проектов придется отказаться просто по причине нехватки времени, в случае занятия престола. — Давай поищем компромисс.
— Компромисс? — Император вопросительно приподнял бровь.
— Да, компромисс, — я вытащил из кармана бумагу с отречением и бросил ее на стол. — Я пока не готов стать императором. Если не хочешь, чтобы я тоже отрекся в пользу Михаила, давай делить тяжесть Мономаховой шапки. По-честному, пополам?
— М-м-м? — Вторая бровь брата непроизвольно полезна на лоб. — Как ты себе это представляешь?
— Я уже предлагал, — вспомнил я разговор двухлетней давности. — Соправление.
— Нет, — брат отрицательно мотнул головой. — Это, Ники, полнейшая чушь, ты меня извини. Император может быть только один.
— Хорошо… — Принялся я в уме перебирать варианты, — ну пусть будет «регентство». Ты если хочешь — едешь на юг, хоть на год, хоть на два, отдохнешь, развеешься. А меня оставишь регентом или местоблюстителем, как хочешь это назови, результат будет тот же.
— То есть ты не против взять на себя текущие дела, но ответственность за все брать не хочешь? Я правильно понимаю?
— Нет, — не согласился я. — Я и текущие дела тоже не хочу на себя брать, но, видимо, отвертеться от этого не удастся.
— Не удастся, — согласился Александр. — Я для себя уже все решил.
— Пять лет, — я протянул руку брату, — потом можешь отрекаться. А пока мне нужен переходной период, когда я могу иногда прикрываться тобой. В плане принятия решений и дележа ответственности. Хотя бы так.
— Договорились, — император некоторое время просидел в задумчивости, но в итоге все же принял положительное решение, кивнул и пожал мою ладонь. Взял со стола лист с отречением и разорвал его пополам, потом еще раз пополам.
— Зря. Такой музейный экспонат для потомков испортил, — я с сожалением посмотрел на бумажные обрывки.
— Ничего, — император задумчиво почесал свои примечательные бакенбарды. — Еще сделаем.
Вот так вместо оформления отречения, ради которого император собрал в одном месте самых важных людей империи, пришлось срочно составлять документ о назначении меня регентом и местоблюстителем трона на моменты отсутствия Александра в столице. Регентом с правом решения всех вопросов по своему усмотрению. Очевидно, что просто мне не будет, но так я получил в распоряжение хоть какой-то переходной период, для выстраивания вертикали власти под себя.
Ну а брат уже в начале февраля — то есть по местным меркам феерически быстро — бросил все и забрав жену уехал на юг к Черному морю, оставив меня в Питере «на хозяйстве». Начался очередной этап моей жизни и «карьеры».
— Апорт! — Я бросил вдаль палку и сопроводил это дело соответствующей командой. Фенрир посмотрел вслед улетевшей деревяшке, потом перевел взгляд на меня и с сомнением наклонил голову. Скотина все отлично понимал, но бежать за брошенным предметом совсем не торопился. Пришлось достать из кармана специально заготовленную вкусняху показать ее собаке и продублировать команду. — Апорт!
Вот такой, деловой, подход псу был понятен гораздо лучше. Он тут же звонко тявкнул и стартанул с места во весь опор, разбрасывая в стороны комья еще влажной, непросохшей после холодов земли. В секунду унесся в поисках искомой палки.
Сценка эта, которую сидящая радом жена с сыном на коленях наблюдала с большим интересом, вызвала у нее звонкий переливчатый смех. Александра и сама с удовольствием играла с нашим домашним псом, ворча на того за то, что Фенрир — особенно во время линьки весной — везде разбрасывал клочья шерсти. Впрочем, слава Богу, у нас были специальные люди, которые вполне могли хорошенько собаку вычесать, чтобы эта проблема не становилась слишком уж насущной. Пока до изобретения пылесосов было еще далеко, приходилось делать это вручную.
— Ты его совсем разбаловал, — констатировала очевидный факт великая княгиня.
— Ну и ладно, — улыбнулся я, подошел к столу, ухватил кусочек сыра и закинул его себе в рот. У нас был такой себе семейный выход на природу только в усеченном по составу и масштабу варианте. После смерти Екатерины и отъезда Александра с женой на юг, в столице из близких родственников остался только Михаил, но этого гуляку соблазнить семейными посиделками было не так просто. Собственно, ничего удивительного в этом нет, поэтому мы сидели в беседке Екатерининского дворца вчетвером. Ну как сидели вчетвером: маленькая Маша уже вполне набегалась и тихонько посапывала в вынесенной на улицу кроватке, а снующих туда-сюда слуг и мелькающую вдалеке охрану вроде как тоже считать не имело смысла. Разве что Фенрира пятым записать.
— Ваше императорское высочество? — Из-за кустов материализовался дежурный флигель-адъютант. Александр уехав на юг — с собой император взял лишь самую малую свиту из числа близких друзей и слуг — сбросил на меня управление еще и придворным аппаратом, поставив некоторым образом в двойственное положение. Я же не император, но и вся свита уехавшего брата без него фактически осиротела и сделалась ненужной, что тоже непорядок. Ну и как-то так само получилось — свитские вообще в этом плане умели очень четко чувствовать политический момент — что уже на следующий день после занятия мною поста регента и местоблюстителя престола, у меня в приемной появился дежурный офицер так как будто я был настоящим импертаором. Типа так и нужно, ну а я и не протестовал, пусть будут, не на улицу же всю эту камарилью выбрасывать — не выживут поди в дикой природе. Шутка, — господа Карамзин и Грибоедов по вашему приказанию прибыли. Ожидают во дворце.
— Хорошо, — я перехватил недовольный взгляд Александры, которая не любила, когда я отрывался от нечастых моментов семейного времяпрепровождения и вновь погружался с головой в работу. — Проводи их в ближнюю беседку, я сейчас подойду.
— Так точно, — козырнул капитан и, развернувшись на каблуках, рванул выполнять распоряжение.
— Ты как всегда, — тяжело вздохнула Александра.
— Что поделать, государственные дела. Но я быстро, буквально минут двадцать, — я пожал плечами и обратился к сыну. — Саша, пойдешь с папой общаться с нашими великими литераторами?
Сыну через месяц должно было исполниться пять, и он рос очень серьезным и обстоятельным мальчуганом. Иногда я в порядке приобщения его к основам государственного управления брал будущего наследника на всякие встречи и заседания. Черт его знает, на сколько это пойдет ему на пользу, но хуже будет вряд ли, во всяком случае обычно прямого недовольства от такого времяпровождения сын не высказывал.
Вот и сейчас он очень серьезно кивнул, слез с коленей матери, подошел ко мне и взял за руку, демонстрируя готовность следовать за своим сюзереном хоть на край света.
— Добрый день, господа, — я поприветствовал сидящих на деревянной лавке писателей. Те если и были удивлены моим сопровождением, то особо вида не показали. — Прошу прощения что выдернул вас за город, но по правде говоря просто нет лишней минуты. А сегодня у меня выходной вроде бы как.
— Хм… Ваше императорское высочество, — литераторы дружно поднялись на ноги, — не думаю, что вам нужно извиняться. Для нас всегда честь быть полезным императору и, хм… Регенту… — Карамзин, который более-менее близко общался с Александром, выглядел более собранным. Грибоедов же явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Хорошо, в таком случае присаживайтесь, в ногах, как говорится, правды нет, — я помог сыну забраться на лавочку и сел сам, после чего достал из поданного адъютантом портфеля стопку бумажных листов. — То, о чем я сегодня буду говорить, является важным секретом, я надеюсь не нужно упоминать о важности сохранения тайны?
— Конечно, ваше императорское высочество, мы все понимаем, — откликнулся Грибоедов, поправив свои знаменитые очки в тонкой оправе.
— Отлично. Как вы понимаете, господа, печатное слово — это важная часть формирования мнения общества по поводу тех или иных проблем. Поэтому государство в моем лице просто не может не интересоваться новинками и современными течениями в этой области.
— Да, мы в курсе, — кивнул Карамзин. — Я с удовольствием покупаю «Колокол» каждый месяц.
— Прекрасно, тогда вам будет проще меня понять, — я запнулся, с трудом формулируя необходимую мысль. — Дело в том, что в обществе есть определенная предубежденность по отношению к Службе Имперской Безопасности или к тайной канцелярии, если вам ближе это название. Меж тем, государство, поверьте мне, без подобной структуры
