– Я пойду? – спросил Зорин.
– Иди, – сказал участковый.
Зорин медленно побрел вдоль домов.
Метель закончилась, ветер стих – устал, наверное. Зато мороз, похоже, крепчал – снег начинал скрипеть под подошвами.
И что теперь делать, подумал Зорин. Просто жить, будто ничего не случилось? Надо будет парней предупредить. Рассказать. Позвонить и… Нет, не позвонить, нужно обязательно заехать к каждому и рассказать. Поклясться чем угодно, хоть памятью Рыжего, и просить, чтобы они не ездили к Юрке. Чтобы знали, были осторожнее…
Как тут можно быть осторожнее? Как можно быть осторожнее в этом безумии? Чаще встречаться с друзьями? Ходить по знакомым, заводить новых приятелей? Цепляться за этот мир, чтобы друзья не исчезали? Не превращались в голую функцию, в телефонные голоса или строчки электронных писем? Попытаться их удержать здесь, в этом мире? Или…
Оказывается, Зорин пришел к дому Манченко. Осознав это, Зорин остановился перед подъездом, посмотрел наверх – у Юрки светилось только одно окно – в той самой комнате с балконом, куда так и не решился войти Зорин. Может, плюнуть на все и попробовать еще раз? Позвонить сейчас Юрке и попросить выйти на балкон? Может, если он согласится, то это каким-то образом уничтожит этот кошмар?
Он просто выйдет на балкон, махнет рукой и скажет, чтобы Зорин поднимался наверх. А Зорин скажет, чтобы Юрка спускался. И все будет хорошо. Не так много людей на Земле, которых Зорин называет друзьями и ради которых готов на все. Серега Новиков, Гаврила Репнин… Юрка Манченко.
Зорин достал из кармана телефон. Постоял, размышляя. Или лучше все-таки попытаться проникнуть в квартиру через балкон? Может, все только примерещилось Зорину? Был страх, но это сам Зорин себя испугал. Сам себя испугал.
Мика предлагала прорезать потолок «болгаркой», вспомнил Зорин. А если так? Если так и поступить? Не прямо сейчас, конечно, не в двенадцатом часу.
Нужно ее забрать из квартиры. Отвезти к себе. Если нужно – связать и вывести. Как он ее уговорит? Уговорит, найдет слова.
Зорин вышел из лифта, нажал кнопку звонка. Дверь открылась.
– Что, опять замок захлопнулся? – спросил Петрович, почесывая бок сквозь растянутую майку.
– Нет, – еле слышно сказал Зорин. – Я просто ошибся этажом. Ошибся.
– Бывает, – сказал Петрович.
Зорин спустился на этаж ниже. Остановился возле двери лифта. Достал из кармана мобильник и осветил цифру номера этажа. Шестерка.
Зорин спрятал мобильник в карман и медленно пошел по лестнице вниз, с трудом переставляя ноги. В голове было пусто. В груди было пусто. Не было ни мозга, ни сердца. Ничего не было.
Он вышел из подъезда и, не оглядываясь, пошел к автобусной остановке. Сел в подъехавший автобус.
«Конец света», – пробормотал Зорин, глядя перед собой и ничего не видя.
Конец этого гребаного света. Тихо, без грохота и взрывов. Без зомби и наводнений. Квартира за квартирой, дом за домом, не торопясь, но неумолимо, как Всемирный потоп.
В детстве Зорин читал, что если отстреливать белок, сидящих на одном дереве, по очереди снизу вверх, то можно будет убить всех – белки не заметят, что их расстреливают. Вот так и люди исчезнут, один за другим. Один за другим.
Инопланетяне или мироздание – какая разница?
Просто все идет к концу. К завершению. Останется земля, останутся многоэтажные дома, будут выполняться функции, важные человеческие функции. Кто-то будет с кем-то ругаться в Сети, рассылать спам, вести длинные дискуссии по разным поводам. Призраки будут даже перезваниваться друг с другом… Ни мучений, ни боли – все чисто, аккуратно, словно кто-то просто щелкает переключателями на пульте, обесточивая… обезлюдивая дома-поселки-города. Щелк-щелк-щелк… Осознают лампочки в гирляндах, что их выключают? Понимают, что скоро все они погаснут? И если понимают – что чувствуют?
Свою остановку Зорин проехал, пришлось выходить на конечной, ждать обратного автобуса. Мир вокруг Зорина расплывался в кляксу, сердце стучало неторопливо, ему было наплевать на то, что думает сейчас Зорин и что мир Зорина исчезает.
Кажется, Зорин кому-то звонил. Возможно, Гавриле или Сереге. Даже, кажется, пытался что-то объяснить, рассказать, что Юрка, что его квартира… Но, похоже, не смог.
Утром Зорин проснулся в своей квартире от сигнала своего мобильника.
– Ну ты, придурок! – с ходу заявил Гаврила. – Ты помнишь, что ночью творил?
– А что я творил? – спросил Зорин, оглядев себя.
Он лежал одетый на нерасстеленной кровати. Обутый лежал, покрывало было мокрым и грязным.
– Ты звонил мне и Сереге, нес какую-то чушь. Мы даже хотели ехать к тебе, но Юрка отговорил…
– Юрка? – Зорин сел на кровати.
– Ну да, Юрка. Позвонил и сказал, что ты и к нему звонил, но вроде бы уже из дому. У тебя что-то случилось? – В голосе Репнина звучала тревога. – Мы сейчас приедем.
– Хорошо, – сказал Зорин.
Так даже лучше, подумал он. Парни приедут, я им все расскажу.
– Мы сейчас с Юркой выходим, – сказал Гаврила. – Он заехал за Серегой, сейчас забирает меня, и мы едем. Держись там.
– А Серега у тебя?
– Он в Юркиной машине, а что?
– Ничего, – губы еле слушались Зорина. – А Юрка?
– А он возле меня. Дать трубку?
Не надо, хотел сказать Зорин, но не смог. Сидел, прижав трубку к уху, и ждал.
– Привет! – сказал Юрка. – Я уже ребят забрал, сейчас мы к тебе. Что-то ты всех нас напугал.
– Ты их забрал… – Зорин облизал пересохшие губы.
– Да. У тебя будем минут через сорок по таким дорогам. Дождись, никуда не уходи…
– Хорошо, – сказал Зорин. – Я дождусь.
Интересно, как это все будет происходить? Призрачный мерцающий свет просто затопит квартиру? Или придет боль, предсмертная агония?
Зорин вспомнил, что обещал Мишке Медведю переслать фотки с последнего празднования двадцать третьего февраля. Крайнего, поправил себя Зорин, но потом снова повторил – последнего. Хотя фотки он, наверное, все-таки перешлет. И не забудет поздравить Олежку Пелипейченко с днем рождения. Функции должны выполняться.
Можно было попытаться уйти. Встать, пока не поздно, с кровати, выйти из дома. Куда? Не важно. Просто уйти. Просто бежать. Стать бомжом, чтобы никто не мог застать его в квартире. Ведь исчезают квартиры, правда?
Интересно, подумал Зорин, а сколько среди бомжей таких беглецов, осознавших опасность и пытающихся хотя бы так, в грязи и холоде, продлить свое существование? Наверное, было бы интересно походить, расспрашивая… Наверное.
Только бежать – нет смысла. Совсем нет. Самым важным для него были друзья, его друзья. И если всех ожидает эта участь – чего тянуть? А вдруг прав капитан Токарев, и это не гибель, а просто переход? Конец этого света и начало другого? Или это путь в ад, наказание за то, что не смог жить правильно, не мог…
Зазвонил домофон.
– Да, – произнес Зорин в трубку.
– Привет, мы приехали, – сказал Юрка, и одновременно были слышны голоса Гаврилы и Сереги, о чем-то они спорили.
– Хорошо, – сказал Зорин. – Заходите, ребята, я вас жду.
Сергей Аваков
Сезон охоты[68]
Недаром Шпиль называли сердцем Персефоны. Этот небоскреб был одним из самых высоких в Солнечной системе, и уж точно самым высоким на ее периферии. Превосходили его лишь земные небоскребы, впрочем, и на Земле количество таких зданий можно было пересчитать по пальцам. Являясь политическим и экономическим центром Плутона, Шпиль постоянно был заполнен людьми. Бизнесмены, сенаторы, военные и ученые, толпы журналистов, здесь можно было встретить каждого из них. Уследить за таким наплывом посетителей и жильцов было крайне трудно. Как раз этим и планировал воспользоваться Ларс.
Прежде всего его интересовала система безопасности. Охрану Шпиля осуществляли целых три силовых структуры. Внутренние помещения, в частности жилые и общественные, – специальная служба безопасности. Грубо говоря, это было охранное агентство. Сотрудники ходили в костюмах и бронежилетах, на приемах и в среде бизнес-элиты бронежилеты не надевали. При себе имели легкое вооружение, пистолеты, в редких случаях пистолеты-пулеметы, но это во время тревоги либо при какой-нибудь явной угрозе. По мнению Ларса, они были самыми опасными врагами на пути к выходу: имели обширную базу данных посетителей небоскреба, а многих жителей знали в лицо. Эти люди находились в Шпиле круглые сутки, хорошо в нем ориентировались, как говорится, были в своей стихии. Конечно, против отряда республиканского спецназа не выстояли бы, что и было доказано не так давно, но для поимки нежеланного гостя были просто идеальным вариантом.
Второй службой являлись сотрудники полицейского департамента. Их снаряжение было намного серьезней. Имели при себе полный набор. На нижних уровнях при входе стояли с армейскими винтовками, по правительственным этажам патрулировали регулярно, носили компактные автоматы, были превосходно организованы, но для Ларса особой опасности не представляли. Люди в дорогих костюмах их совершенно не интересовали. Разграничение было четким: проверкой занималась служба безопасности, полиция охраняла особые участки, такие как правительственные этажи, зал Сената и фойе. В случае чего они могли очень быстро сгруппироваться для оказания поддержки на любом участке, если бы Шпиль внезапно атаковали. Но это вовсе не входило в задачи Ларса.
