ушедшей в пластикообразную жижу, приложив таланта по лестнице.
— Лежать блядь, а то следующий в голову! – Азамат крикнул вниз, и перекатом ушел к двери. Огляделся, морщась от дыма. Повсюду тлели какие-то обломки, в прихожей и видимой части комнаты, из обстановки ничего не уцелело. В проем гостиной частично перекрывали обломки шкафа-трансформера, которым кто-то успел накрыть гранату. На полу было много крови, ещё больше на стене. Кровь текла из коридора со стороны кухни и там была видна дергающаяся нога. Он осторожно выглянул, на кухне не было целых стекол, взрывной волной вынесло двери в ванную и сортир. Уже знакомый Уталиеву крепыш, дергаясь лежал на полу, обильно заливая его кровью из нескольких новых дыр в животе и ноге. Несмотря на это, заметив опера, он открыл свою пасть. Азамат шарахнулся назад, а в коридоре долбануло световой вспышкой, едва ли менее слабой чем от СШГ. Метнувшись к другой стене, оперативник выстрелил в колено таланта. Тяжелый магнумовский патрон, разнес сустав, в неприглядную мешанину из брызгов и осколков кости.
— Лежать блядь! – повторил Азамат наведя пистолет на голову таланта, но тот видимо исчерпав возможности к сопротивлению, тихо скулил лежа и уже почти не дергаясь. Ожила связь.
— Азамат у нас гости, один летун!
Потянувшись к наушнику, чтобы прижать его поплотнее, на секунду, Азамат упустил из внимания вход в гостиную, но затем оттуда изгибаясь вылетела длинная рука, схватившая его за предплечье. Длинные когтистые пальцы, сжали его словно стальные тиски, и рванули в комнату через обломки.
Нового таланта ему не удалось разглядеть, только две длинные руки, развалившиеся на десяток толстых щупалец, обмотавших его точно кокон. Азамат успел выпустить АПС и прижать руку к карману куртки, прежде чем его связали. Ощущая, отвратительную соленую вонь этих конечностей, он дважды выстрелил через карман. Две крупные стальные пули, пробив все на своем пути врезались таланту в живот, пробившись через его собственные щупальца, спереди и сзади, прошли насквозь и все-таки отрикошетили от стены, ещё раз врезавшись в длиннорукого. Тот явно не ожидал такой подлости от обездвиженного было опера, и зашатался, распуская свои щупальца.
ОЦ-20, начал распространяться в Комитете недавно, производство возобновили специально для оперов, как альтернативу некоторым иностранным образцам.
Гладкоствольный пятизарядный револьвер, в случае Азамата был снабжен двумя стальными пулями и тремя картечными, которые он и расстрелял по плечам таланта перед собой, скосив часть щупалец, словно ударом меча. Истерично вереща, талант рухнул на пол, извиваясь и истекая кровью. Уталиев не успел перевести дух, как непонятно откуда на него выскочил ещё один талант. Этот был похож на бочонок из плотных тканей и мышц, тяжелый, красномордый, покрытый оранжевой чешуей, упругой, как резина. Он был ниже, чем астраханец, но куда шире в плечах, и намного сильнее. Его удар-толчок, попав по пластинам бронежилета, как из пушки запустил опера, обратно в коридор, ещё раз сквозь обломки и доски от шкафа.
Прокатившись по полу, Азамат кувыркнулся через себя и поднялся. В поле зрения возник красномордый, берущий разгон от противоположной стены, и на вбитом в подкорку инстинкте, Уталиев перехватил пистолет, открыв огонь.
— Әниннең бетеге, сезне монда тагын күпме булыр?!![5]
Азамат почти взревел, выпустив пять выстрелов, по приближающемуся таланту. Каким-то чудом, капризный магазин отработал на все сто, ни разу не заклинив подачу. От грохота выстрелов в коридоре, Уталиев почти оглох, взгляд поймал явный рикошет от черепа красномордого, но тот уже падал, не добежав и споткнувшись, он проехал носом до ботинка. Не отказав себе в удовольствии, Азамат пнул его в лицо, ещё несколько раз.
— Я вас мудаков спасаю, вашу мать! Сколько вас тут ублюдков ещё будет, ебанный ты кутак! Сейчас сюда, реальные таланты заявятся, они вас вдоль рельс на полрайона размотают, охуевшие вы мудозвоны!!!!
Выразив всю гамму обуревавших его чувств, Азамат убрал свой магнум обратно, взяв РШ-12 и заорал в сторону квартиры.
— Игры кончились, суки! Либо вы сейчас сдаетесь, либо я вас перехуярю и то что осталось, Опричнику оставлю, и скажу что так и было! Раз! Два!!
Из малой комнаты, с поломанной, но большей частью целой дверью, раздался вопль на иностранном языке:
— Me alistume! Palun ära lasknud![6]
— Русский! Говори на русском, еб твою мать!!!
Для острастки и доходчивости, Азамат ещё раз выстрелил в сторону гостиной из поднятого АПС. На фоне магнума и ОЦ-20, не впечатляло, но на неизвестных подействовало.
— Мы стаемся! Не стряляйтэ! – стереотипно прибалтийский акцент, принадлежал среднего роста, обычному человеку, куратору четверки, у которого как выяснилось в подчинении было куда больше талантов. За его спиной виднелась женщина, и ещё один мужчина. Кем они были Азамату было без разницы, главное, что они держали в руках куски белой материи.
— Быстро, нашли аптечку и перевязали своих если кто дышит! Тизрәк тизрәк! Пока за вами сталестройские не пришли.
Упоминание сталестройских сработало, как хороший ускоряющий пинок. Кое-как удалось поднять на ноги красномордого. Того шатало, но получив прямой приказ от своего куратора, он подобрал раненного из коридора, которому наскоро затолкали в раны вату и пережали жгутом почти оторванную ногу. Длиннорукого понесли непонятная баба с мужиком, замыкал процессию Азамат, с РШ-12 наголо. На площадке, Егорыч удерживая двумя руками итальянский помповый дробовик, караулил первого из талантов. Без посторонней помощи тот не смог подняться, и красномордому пришлось и его взвалить на себя.
По лестнице спускались быстро, нервозность обстановки завладела всеми, кто ещё был в сознании. Азамат чувствовал себя неважно, в ушах звенело, лицо жгло, какое-то странное онемение сводило челюсти. Наверняка склизкая тварь была ядовита. Не важно, главное запинать их в машину и по газам, чтобы сдать задержанных. Если повезет, то успеют проскочить. День ещё может стать хорошим, ещё двенадцати часов нет.
Снаружи подъезда, у припаркованого «Тигра» сидели ещё два таланта. Один был словно одетой в вингсьют тварью из серых кожистых складок, с длинной мордой, чем-то похожей на крота. Другой в спортивной экипировке, с перевязанной рукой.
— Да сколько вас тут было, суки… - Азамат выругался, понимая, что даже если он их всех в броневик начнет утрамбовывать ногами, они не влезут. Затем он огляделся, и грязно выругался по-татарски.
Слева от машины, стоя неподвижно словно статуя возвышался Опричник. Облачённый в черную массивную броню, поверхность которой выглядела, как обработанная пескострукой и одновременно обляпанная битумом, с огромным дробовиком в руках, он не целился в машину или оперов, но с таким калибром
