По легенде Клеопатру доставили к Гаю Юлию Цезарю завернутой в ковер. На либурне ковра не нашлось, а перед отплытием я как-то забыл о нем, не прихватил, поэтому обошлись большим мешком, в который раб шкипера укладывал на день его постель. К счастью, царица мала ростом и не толста, поместилась в мешке свободно, только ступни торчали наружу. Аполлодор на руках быстро и со счастливой улыбкой перенес царевну с либурны на берег и усадил на Буцефала позади седла. Клеопатра обхватила меня за пояс, и мы поехали во дворец. Даже через грубую мешковину я чувствовал ее энергетику, из-за которой сразу загорелся желанием.
Через ворота мы проехали шагом, а на улице, ведущей к дворцовому комплексу, перешли на галоп. Не из-за царицы. Германцы всегда так носились по улицам Александрии, напоминая мне гонки мажорных сынков по Рублевке. Ничто так полно не выражает презрение к окружающим, как лихачество на улицах города. Германцы, по крайней мере, презирали чужой народ.
Возле входа во дворец я остановился и крикнул охране, чтобы сообщили Гаю Юлию Цезарю, что прибыла царица Клеопатра. Сигимар помог ей спуститься на землю и снять мешок. Судя по тому, как его небритая рожа сперва скривилась от удивления, а потом расползлась в ухмылке, его по ходу дела оценили и, видимо, тоже сказали: «Ого!». Мои ему соболезнования!
Гай Юлий Цезарь вышел встречать Клеопатру со свитой из полусотни человек, в которой был и ее младший брат, муж и соправитель Птолемей. Это был тщедушный юноша с впалыми щеками, абсолютно не похожий на сестру. Мне говорили, что у них разные матери. Похожими были только длинные носы. Время от времени он покашливал сухо и коротко. Если бы Египет не был страной с жарким сухим климатом, я бы решил, что Птолемей болеет туберкулезом. Вполне возможно, что даже климат не помешал ему подцепить эту заразу. В постели он, скорее всего, никакой, поэтому и возненавидел сестру-жену. Пока Гай Юлий Цезарь с чрезмерной витиеватостью приветствовал Клеопатру, Птолемей демонстративно смотрел в другую сторону, на двух молодых рабов, стройных и мускулистых, которые голяком рыли канаву. Египтяне, живущие в городах, теперь редко расхаживают так, а вот в деревнях еще предпочитают по старинке беречь одежду и рабам редко изготавливают ее. Рядом с Птолемеем стоял полный мужчина с обрюзгшим, безволосым, бабьим лицом, наверное, евнух Потин, который с таким же интересом любовался этими рабами. Я подумал, не привил ли евнух своему подопечному гомосексуальные наклонности, выступая в роли наложницы? Впрочем, развлечения с мальчиками, юными и не очень, сейчас считаются чем-то вроде учебного тренажера перед семейной жизнью.
Когда, закончив многословное приветствие, Гай Юлий Цезарь с Клеопатрой, Птолемеем и свитой зашел во дворец, я шутливо сказал Сигимару, проводившему царицу озабоченным взглядом:
— Она найдет тебя — и ты об этом пожалеешь!
— Почему? — удивился он.
— Скоро узнаешь, — пообещал я.
И не ошибся. Причем Клеопатра не остановилась на предводителе германцев, прочесала весь отряд, совместив приятное с полезным. Теперь все германцы готовы были за нее в огонь и воду. Вскоре к ним присоединились и многие римские легионеры во главе со своим главнокомандующим. Путь к трону иногда бывает тернист и замысловат.
145
Что дальше происходило во дворце, как именно пытался Гай Юлий Цезарь примирить Птолемея и Клеопатру, я узнавал из слухов, которые распространяли свиты трех сторон и прислуга дворца. Версии были не похожи, порой противоречили друг другу. Впрочем, я не обращал на них внимания, потому что знал, чем все закончится. Подозревал, что эти переговоры — всего лишь повод, чтобы держать египетских правителей в заложниках до тех пор, пока не будет выплачен долг.
Моим подчиненным и вовсе было по барабану, кто и о чем договаривается. Поутру они отправлялись несколькими отрядами в разные стороны и возвращались, нагруженные добычей. В последние дни стали приводить рабов и продавать их местным торговцам. Как догадываюсь, рабами становились обычные крестьяне или даже прохожие.
В один прекрасный день Сигимар вернулся со своим отрядом раньше обычного и почти без добычи и доложил мне:
— Сюда идет египетская армия.
— Большой отряд? — задал я вопрос, думая, что неправильно понял германца.
— Вся армия, много-много воинов и обоз с осадными орудиями, — уточнил он. — Вечером будут здесь.
Несмотря на то, что был уже почти полдень, Гай Юлий Цезарь находился не в своем кабинете, а все еще в спальне, вход в которую охраняли два легионера. Судя по ухмылкам на их рожах, услышали они много забавного. Зайти мне не позволили и позвать императора отказались.
— Приказал не беспокоить, — отрезал старший по возрасту из легионеров.
— У меня очень важное и срочное сообщение для Цезаря! — почти прокричал я и повторил: — Очень важное и срочное!
— Пропустите его! — послышался из спальни голос императора.
Когда я зашел, Гай Юлий Цезарь облачался в тунику. Руки и ноги у него были загорелые, а туловище не то, чтобы бледное, но заметно светлее, и покрыто седыми волосами, хотя в остатках растительности на голове седины было мало. Клеопатра лежала голая и правой рукой мяла свою правую маленькую грудь с набухшим соском. Глаза ее сверкали. Я еще подумал, что по ночам они должны светиться, как у кошки, хотя ни разу такое не видел.
— Что ты хочешь мне сообщить, хитрый грек? — перехватывая тунику в талии широким кожаным ремнем с ромбовидными бляшками с растительным узором, — иронично улыбаясь, спросил император.
Улыбка получилась кривоватой. Я впервые видел его растерянным, словно суетливо ищет путь к спасению и понимает, что не найдет. Клеопатра своей ненасытностью быстро сбивает спесь с мужчин.
— Что кто-то оказался хитрее и вызвал сюда египетскую армию. Вечером она будет у городских стен, — сообщил я.
— Ты сам ее видел? — сразу став уверенным и решительным, задал он второй вопрос.
— Нет, мои подчиненные видели. Им можно доверять, — ответил я.
— Чертов мерин! — выругался Гай Юлий Цезарь.
Мерином (кастрированным жеребцом) он называет евнуха Потина, выполнявшего роль премьер-министра при царе Птолемее.
— Я уже давно говорю тебе, что его надо казнить, — спокойно, будто обсуждает меню обеда, произнесла Клеопатра.
Она встала на четвереньки и, повиливая худой попкой, переместилась к краю кровати, чтобы взять с табуреточки свою тунику. Почувствовав мой, оглянулась и улыбнулась по-сучьи. То, что Гай Юлий Цезарь видит это, не смутило ее. Впрочем, он сделал вид, что не заметил.
Вместо этого император ехидно возразил:
— Если я буду убивать всех, кто не нравится тебе, кем ты будешь править?!
— Если умеешь править, всегда найдешь, кем, — уколола Клеопатра в ответ и принялась очень медленно и сексуально натягивать на себя тунику из тонкой розовой ткани.
Я ухмыльнулся этому театру одной актрисы.
Гай Юлий Цезарь увидел это и подмигнул мне, как сообщнику. Видимо, он тоже играет роль. Интересно, кто из них лучший актер, кто кого переиграет?! Судя по результату, который я знаю из учебника истории, оба получат то, что хотят, а заплатят за их спектакль, как обычно, зрители.
— Пойдем встречать непрошенных гостей, — предложил мне Гай Юлий Цезарь.
Клеопатра проводила нас таким взглядом, будто наконец-то поняла, что войну мужчины придумали только для того, чтобы был повод сбежать от нее.
В соседней комнате он тихо приказал старшему из легионеров:
— Беги к легату. Пусть срочно усилит караулы у ворот и расставит людей вдоль стен, чтобы отсюда без моего разрешения не выскользнул ни сам Птолемей, ни кто-либо из его людей, — а младшему: — Найди и приведи ко мне Диоскорида и Серапиона. Я буду в своем кабинете.
Диоскорил и Серапион были греками, которые служили советниками у отца нынешнего египетского царя.
— Вряд ли они дадут тебе хороший совет, — усомнился я.
— Мне не нужны советы этих проныр. Отправлю их к Ахилле, командующему египетской армией, чтобы узнали, что он задумал, точнее, что ему приказал Потин, — сообщил Гай Юлий Цезарь. После чего сказал мне: — Я вижу, тебя абсолютно не пугает то, что на нас идет вся египетская армия.
